Начало
Дочистив дорожку до калитки, подмела крыльцо веником и отряхнув валенки от снега, баба Нюра вошла в комнату. Уютное тепло растекалось по дому. Этим теплом пробуждались запахи предметов, которые хранились на печке, и смешивались с запахом теплой глины. Чуть дымный аромат сушившихся яблок и грибов, запах трав, подвязанных к потолку.
На завтрак Нюра решила испечь ватрушки, тесто для которых, поставила еще вчера. Она никогда ничем не гремела у печи. Обычно громкая и шумная, по утрам она тихонько колдовала у печки, берегла сон внучки.
Бабушка очень любила свою печь. Ведь она была сложена ее мужем Степаном. Он делал все сам. Нюра вспомнила, как они ездили за кирпичом в район на телеге, как Степан отбирал каждый кирпич, как рисовал на бумаге и высчитывал, сколько пойдет кирпича на большую печь и подтопок. Сельский печник, дядя Миша, помогал выложить колена и говорил, что такой печи он еще не делал. От протопленной печи исходил какой то свойственный ей запах, теплый и ласковый.
Достав ватрушки из печи и вскипятив чайник, Нюра решила проведать свою подружку Ефимовну, которая в последнее время неважно себя чувствовала, сильно болели ноги. Взяв в гостинец несколько ватрушек, она тихонько закрыла за собой дверь, чтобы ненароком не разбудить внучку.
Маринка проснулась от вкусного сдобного запаха, который наполнил весь дом. Ребенок вновь напомнил о своем присутствии, толкнув ее в живот своей ножкой. Марина рассмеялась, радуясь новым ощущениям.
За окном светило яркое солнышко, с крыш уже начал капать таявший снег, наступала ранняя весна.
Накануне Марина получила от Андрея очередное письмо в котором он писал, что очень по ней скучает, передавал всем приветы и сообщал, что как только сойдет лед на Неве он отправится в свое первое плавание на военном корабле и чтобы она не переживала, если от него долго не будет писем.
Еще раз сладко потянувшись и погладив уже большой живот, Марина поднялась с постели, оделась и вышла в большую комнату.
Бабушки дома не было, на столе стояло большое блюдо с ватрушками, накрытое чистым полотенцем, а рядом в кувшине было молоко. С удовольствием позавтракав, Марина решила навести порядок в доме. Для начала она вытерла пыль на подоконниках, полила цветы, собрала с пола самотканные дорожки, которые собиралась вытряхнуть во дворе и почистить снегом.
Подметая пол в своей комнате, она несильно ударилась о шкаф, который стоял за дверью. Марина практически в него не заглядывала, в нем бабушка хранила верхнюю одежду и старые вещи, которые остались от дедушки. В шкафу висели веники из полыни, которые должны были отпугивать моль. Марина открыла дверу шкафа, чтобы проверить, не нанесла ли вредная бабочка какой либо вред. В шкафу было много вещей: заштопанных, зашитых, потертых, потерявших форму. Перебирая их, Марина наткнулась на что то завернутое в простынь, которое висело в шкафу, между старым зимним пальто и
старым демисезонным. Она развернула простынь и увидела крепдешиновое платье, нежно голубого цвета в крупный белый горох, с рукавами — фонариками и отложным белым воротничком. Марина сразу поняла, что это было мамино платье. Мамы уже нет, а платье осталось. Наверно, когда мама носила это платье, ей было столько же лет, сколько сейчас Марине и она радовалась жизни, надевая его, мечтала о будущем строила планы. Много чего передумала девушка, разглядывая платье. Даже приложила его к себе и повертелась перед зеркалом. Маму она почти не помнила и боялась расспрашивать о ней у бабушки, видя, как та расстраивается при воспоминаниях о своей ушедшей дочке. Поэтому она опять аккуратно завернула платье в простыню, повесила среди вещей и закрыла шкаф.
Убравшись в доме и расстелив чистые половички, которые пахли снегом, Марина взяла с полки одну из бабушкиных книг и углубилась в чтение.
Баба Нюра сидела тем временем у Ефимовны, которая и вправду выглядела неважно, сердце ее было растревожено. А все из за того, что встретила вчера в магазине сноху свою бывшую Людку. Оказалось, что выгнал ее тот мужик, с которым она в Баку уехала. А все из за того, что ему не понравилось, как Людка деньги его тратила: он зарабатывает — она тратит на себя. Он раз ей высказал, два, а на третий раз ,собрал ей чемодан и выставил из дома, правда пожалел, дал денег на билет . Это все она рассказывала Маньке-продавщице. Ефимовна услышала лишь часть разговора, когда она зашла в магазин, то две эти девицы замолчали. Людка стала с усердным видом разглядывать прилавок, а Манька начала фасовать сахар в мешки. Ефимовна и забыла за чем пришла в магазин, до того расстроилась, что еле еле дошла до дома. Она очень переживала за Сашку, не зная, как тот отнесется к возвращению в деревню бывшей жены. И сказать то боялась ему об этом. А вдруг они опять сойдутся и уедут от нее? Вот в таких раздумьях и застала ее Нюра.
- Нина, ну что ты сможешь сделать, даже если они решат сойтись? Сердце только себе надорвешь.
- Да все я ,Нюрочка, понимаю. Мне Сашку жалко. Ведь облапошит она его еще раз, коль научилась. А он, дурак, опять переживать будет. Вспомни, каким он из города вернулся? До сих пор ни на одну девку даже и не смотрит. Хорошо хоть к Маринке твоей заходит и гуляют они иногда, а то одичал бы с нами, старухами.
- И не говори. Да и Маринке все веселее, а то все сохнет по своему Андрюшке, постоянно к почтовому ящику бегает, писем ждет. И сама ему каждый день пишет. На улицу то сейчас пости не выходит, живот заметен, во дворе только постоит немного и все. Ой, не знаю, что в деревне скажут, когда она родит, - Нюра горестно вздохнула, подперев голову рукой.
- Ничего, посудачат и бросят. Наши бабы любят кости перемыть. Главное, не обращать на это внимание. На каждый роток, не накинешь платок. Поговорят-поговорят и успокоятся. Сейчас главное, чтобы ребеночек здоровым родился, а мы поможем ей на первых порах. Нам не привыкать. Правда, Нюра? И детей подняли и внуков. Пришла пора и правнуков растить.
Хлопнула входная дверь, в дом вошел Сашка, снимая с себя промасленную фуфайку. Старушки разом замолчали, глядя на парня.
- Чего это вы меня так разглядываете?- усмехнулся он, - Парней что ли не видели?
- А ты чего так рано сегодня, Сашок?- встрепенулась баба Нина.
- Машина у меня сломалась, масло потекло. Завтра деталь должны из города привести. Вот я домой и пошел, дров надо наколоть, баньку протопить, а то весь измазался, пока ремонтировал.
Сашка переоделся в домашнее, достал из за печи топор, взял рукавицы и хотел уже было выйти, но повернулся к старушкам:
- Новость вам забыл сказать. Людка, жена моя бывшая в деревню вернулась, -женщины замерли, боясь даже пошевелиться.
- Саш, а где ты ее встретил то? - робко спросила баба Нина.
- Да навстречу мне шла, когда я домой возвращался. Увидела меня, разулыбалась.
- Ну а ты? - так же осторожно спросила баба Нюра.
- А что я? Спросил прямо: «Что, выгнал тебя муж новый? Так тебе и надо». Плюнул рядом с ней на землю и пошел дальше.
Старушки разом выдохнули, словно тяжелый камень свалился с их плеч.
- Сашок, а чувства к ней не встрепенулись?- спросила у внука баба Нина.
- Не переживай бабушка, что было то прошло, к старому возврата нет. Мне теперь такие, как Маринка нравятся, спокойные , домашние девушки. Вот на такой и женюсь.
Он нахлобучил шапку на уши, надел рукавицы и вышел на улицу.
- Ну вот, а ты переживала, - похлопав по плечу Ефимовну, сказала Нюра,- Давай, подруга, самовар ставь, чаевничать будем.