На военно-морской базе нас поставили к причалу. Началась быстрая выгрузка тротила из первого трюма. Выгружали наши советские солдаты. Я тогда на Кубе был впервые. С непривычки меня поразило количество русских военных. Не только на этой базе, но в других портах. Взрывчатку выгрузили быстро — нам, морякам, даже как-то легче стало дышать. Хотя никто из нас вслух этого не говорил, но каждый помнил, что на пароходе тысяча тонн тротила.
В Мариэле нас на берег не пустили, да и выгружались мы там сутки, не больше. Но кое-что интересное об этом месте я всё таки могу рассказать.
Был у меня один приятель, звали его Саша по прозвищу Помещик. Он был яхтсменом, на несколько лет младше меня, и примерно в то время, о котором я пишу, служил солдатом срочную службу. А проходил он эту службу на «Острове Свободы», то есть на Кубе, на той самой военно-морской базе в Мариэле. Таким образом он исполнял свой интернациональный долг по защите социализма в Западном полушарии Земли. Когда Саша узнал, что я в молодости много раз бывал на Кубе, в том числе в Мариэле, он рассказал мне сразу два интересных случая об этом месте.
Первый случай связан с особенностями кубинской природы. Саша был большим любителем моря во всех его видах. Даже на солдатской службе он привёз с собой на Кубу маску, ласты, дыхательную трубку и ружьё для подводной охоты. В свободное от службы время он садился с товарищем в надувную десантную лодку, выходил в бухту прямо на этой базе и добывал рыбу самых разнообразных видов. А надо сказать, что на Кубе просто чудовищное разнообразие морских обитателей, том числе и опасных. И вот как-то раз он мирно нырял с ружьём посреди бухты, погода идеальная, тишина и всеобщая благодать.
И вдруг с берега и со всех причалов кубинцы стали нечеловеческими голосами кричать на испанском языке Саше, чтобы он быстро вылезал из воды в лодку и возвращался на берег. При этом они на общечеловеческом языке жестов делали руками возвращательные движения. Саша понял, что что-то пошло не так, и рванул кролем в сторону лодки. Закинул ружьё в лодку и уже было сам почти вылез из воды, осталось только поднять правую ногу. И в этот момент какая-то подлая хищная рыба ухватила его за икру и вырвала приличный кусок мяса. Окровавленный Саша упал в лодку. Его товарищ куском тряпки перетянул нему ногу, потому что кровь хлестала фонтаном, и, налегая на вёсла, пошёл к берегу.
А в это время вся поверхность бухты кипела от взбесившихся по непонятной причине морских обитателей. Рыбы, как бы в приступе агрессивности, гонялись по бухте друг за другом и без разбора рвали друг друга на части. Внезапное всеобщее рыбное сумасшествие. Вся бухта покрылась ржавыми жирными пятнами рыбьей крови. Эта бойня длилась минуты две, не больше, и закончилась так же внезапно, как и началась. Рыбки утолили свою внезапно возникшую кровожадность и вновь вернулись к мирной жизни. А Сашу с ранением и большой потерей крови увезли в наш военный госпиталь. Там ему собрали ногу из кусков, сшили, как положено, и он остался после выздоровления дослуживать там же в Мариэле. Мне он показал огромный шрам на ноге, доставшийся ему на память о службе на Кубе.
Природа этого рыбьего бунта неизвестна. Но кубинцы хорошо знают, что такое иногда бывает в закрытых морских бухтах, и по каким-то свои признакам вовремя бьют тревогу. Не вылезешь быстро из воды — разорвут на куски.
Чуть позднее Саша Помещик опять оказался в военном госпитале: ехал в боевой машине пехоты, поднял люк, чтобы вылезти на свежий воздух, но не зафиксировал его, и люк ударил его по голове. В результате сильная черепно-мозговая травма. Сашу опять подлечили в госпитале, но в этот раз комиссовали и отправили на пароходе на родину.
Саша на гражданке профессионально занимался парусным спортом, поддерживал себя в хорошей форме. Продолжал увлекаться морскими видами, но под воду уже не нырял. Дело в том, что после травмы у него случались внезапные короткие приступы эпилепсии. Вообще, строго говоря, ему нельзя было работать на море, даже капитаном яхты. Дело кончилось тем, что его поутру увидели мёртвым на дне между его яхтой и причалом. Это было в Сочинском яхт-клубе. Никаких повреждений на теле не было. Видимо, он хотел вечером перепрыгнуть с яхты на причал, и в это мгновение случился приступ эпилепсии. Так Саша всё-таки и погиб в море. Как говорят в Средней Азии: «кысмэт!» (судьба!) А жалко, очень хороший парень был. Все его любили.
Ну и, чтобы закруглить тему Мариэля, расскажу второй характерный для тех мест случай, о котором мне рассказал Саша Помещик. Второй случай связан с особенностями кубинского менталитета.
Его хороший товарищ по службе (фамилии не знаю, поэтому в дальнейшем будем называть его просто «товарищ») стоял как-то на посту при оружии и охранял военно-морскую базу от проникновения вражеских диверсантов. В то время диверсанты из контрреволюционеров реально существовали на Кубе. И вот в сумерках он видит, что трое неизвестных перелезают на базу через забор и не спеша направляются в его сторону. Товарищ, как и положено по караульному Уставу, передёргивает затвор автомата, ставит на стрельбу одиночными и кричит нарушителям: «Стоять! Поднять руки!» Потом то же самое на испанском. Но знание испанского у него на этом и заканчивалось. В ответ послышался пьяный смех и выкрики на чуждом ему испанском языке. Товарищ, как и положено по караульному Уставу, произвёл один одиночный выстрел в воздух. Но пьяному кубинцу, как известно, море по колено. Неизвестные, возмущённо галдя, быстро шли на караульного с явным намерением отобрать у него автомат. Если бы на месте товарища стоял кубинский солдат, то так бы и случилось, не сомневаюсь. Но солдат был русский. Поэтому, строго сообразуясь с Уставом, он, не выбирая мишень, прицелился и выстрелил на поражение. Один кубинец упал, сражённый пулей, остальные легли на землю и примолкли. На выстрелы прибежали наши солдаты с дежурным офицером. Когда разобрались, оказалось, что это пьяные кубинские младшие офицеры, которые решили, что воинский порядок существует только для русских. А им, героическим кубинским революционерам, вовсе не обязательно идти в часть через проходную, когда есть более короткий путь. Тем более, что среди них был сын очень крупного кубинского военного. Чуть ли не начальника кубинского Генерального Штаба. И надо же так случиться, что именно этот сынок нарвался на пулю! Наверное, кричал на постового громче всех.
Наши офицеры в ту же ночь тайно отправили товарища в один из наших военных госпиталей и зарегистрировали его там под чужим именем. Папаша, конечно, требовал, чтобы ему выдали нашего солдата для расправы. То, что сынок сам нарвался по своему кубинскому разгильдяйству на пулю, ему как-то не пришло в голову. Скандал был на всю Кубу.
Но русские, как известно, своих не сдают. Товарища несколько дней прятали в госпитале. А когда поняли, что кубинские военные ищут его по всему острову, тайно перевезли его в Гавану, спрятали в трюме советского парохода и отправили таким образом на родину. Вот так обстоят дела с дисциплиной на Кубе — не очень хорошо.
