Ты же девушка-то особо не притязательная. Поэтому так долго со мной и жила.
Не думаю, что уж так сильно и мучилась со мной. Не замечал, хотя честно пытался отслеживать. Не было в наших отношениях ни напряга особого, ни насилия никакого друг к другу. Жили и жили.
И со сменщиками моими в моё отсутствие тоже не очень мучилась. Вполне себе получала удовольствия жизни. Жила и жила.
Хотя и я, и сменщики мои, ну, не сказать, чтоб принцы. Да где их принцев возьмёшь теперь? Чтоб в кабриолете к вилле на морском берегу, за рулём высокий мускулистый голубоглазый блондин, а волосы на ветру трепещут и внутри тоже трепетание? Где это всё? Сначала поголубело. Потом всеми цветами радуги пошло по улицам и площадям. И вечный молоточек в голове: деньги, деньги, деньги... Потому и жизнь такая.
Непритязательная.
Непритязательный разговор.
- Но был же хоть один из сменщиков, от которого трепетание?
- Да был, конечно. Спина выгибалась пружинной кошечкой, вибрации с моря до Москвы долетали, когда тело приближалось к заветному, временно пустому гнёздышку. Тонус подскакивал, энергия фонтанировала... Всё было.
- И?
- Ну, не бывают евреи высокими голубоглазыми блондинами.
- Разочаровалась? Толстые еврейские ляжки, лысый?
- Да нет. Остался для души. И вообще остался. Ну да, ляжки там, голова под Котовского, зато - какая голова! С деньгами голова и не скупая. В общем, красивый он. Ничего с собой не могу поделать. Вибрирую.
- Погоди. Если так, где продолжение с виллой, кабриолетом (волосы всё равно только твои нужны для ветра)?
- Так ведь движение двустороннее. Он честно мне предложил варианты, а я не потянула... Дети. А там частями всё и без гарантий...
- Да, согласен. В просчёте вариантов и предложений с ними соперничать бессмысленно.
- Знаешь, ведь и муж с детьми остался. И он остался. Это моя жизнь. Тяжеловато бывает, кошмары снятся, мёрзну летом. Но живу.
- А будущее? Ты же понимаешь, что муж остался только до взрослых детей?
- Конечно. Так ведь и сменщики, слава Богу, не кончаются. Жизнь продолжается. Она моя.