Я помогаю в Кожуховском приюте. У нас около 3 тыс. собак и 400 кошек, попавших сюда в основном «по отлову». Приют делится на четыре сектора: сектор собак, сектор кошек, карантин и изолятор. Я помогаю в секторе Б, самом большом, где находятся 290 вольеров, рассчитанных на три-пять собак. В приюте работает 50 человек (это те, кто получает заработную плату, включая сторожей и врачей) и помогают от 50 до 150 волонтеров.

Команда врачей отличная; хорошо оборудован медкабинет, где можно провести осмотр, обработку, зашить рану, сделать полостную операцию (во многих приютах такого нет, и волонтерам приходится возить собак в клиники при любом недомогании). Волонтеры и НКО собрали средства на аппарат рентгена и УЗИ: врачи могут на месте поставить предварительный диагноз и понять: что делать дальше.

Главный врач приюта очень адекватная, но она, как и мы, требует выполнения регламента в вопросе содержания вольеров — например, регулярно менять подстилку в сырую погоду, когда у собак от сырого сена начинает разъедать подушечки лап, — и администрация ее не слишком любит. С волонтерами у врачей хорошие отношения. Каждую весну мы помогает им проводить обработку животных от клещей.

Приют — государственное учреждение, но выделенные властями деньги доходят до собак «своеобразно». Система такая: на тендер выходит несколько участников: поставщики корма, медикаментов, опилок, сена — всего, что нужно для минимального обеспечения комфорта животных. Выигрывает тот, кто поставит дешевле. В результате собаки спят на сырых опилках и едят корм самого паршивого качества.

Тот же принцип работает при наборе персонала: нанимают исходя из «к нам никто не хочет идти, поэтому все, кто согласился, гарантированно получат работу».

В итоге среди рабочих есть неквалифицированные кадры, злоупотребляющие алкоголем на рабочем месте. Есть глухонемые, которые могут быть неплохими работниками, но точно не услышат собачью драку в соседнем вольере.

Зарплата рабочих, в отличие от тендерной цены закупок корма и так далее, стабильна, а вот за выполнением их обязанностей следят не особо тщательно — да, сегодня рабочий не убрался, ничего, завтра придет другой, получше, и все уберет. То, что собака лишние сутки-двое просидит в грязи и помете, мало кого заботит.

Рабочие выполняют простейшие функции: убрали, налили воду, насыпали корм. Еще в их обязанности входит выгул собак, однако они этого не делают. Прогулки — исключительно на плечах волонтеров, которые годами разрабатывали и сейчас соблюдают собственную систему выгула, чтобы собаки не дрались, были совместимы по возрасту и темпераменту.

Дело не только в отсутствии выгула: даже простейшие функции рабочие часто не выполняют — например, зимой вместо воды насыпают в миски снега, а снегом напиться невозможно. Не убирают вольеры – в четверг должен быть санитарный день, но волонтеры, приезжающие в пятницу, вообще не видят разницы: слой экскрементов ровно тот же, что и всегда. Нерегулярно меняют воду в жару: она мгновенно зацветает, собаки пьют ее и начинают от нее болеть. Рабочие могут не обратиться в медчасть, обнаружив нездоровую собаку: плюс-минус одна голова значения не имеет: не для всего персонала собаки — это ценность.

Некоторые волонтеры «балуют» рабочих: не убрано — берут лопату и убирают. Мы боремся с этим. Не надо выгребать вольер, имеет смысл заниматься выгулом, социализацией, а не делать чужую работу, за которую люди получают зарплату.

В России около 700 тысяч безнадзорных животных — таковы данные Минприроды. Их отлавливают, стерилизуют и направляют в приюты.-3

Почему администрация не любит волонтеров

Потому что волонтеры не только помогают. Мы рассказываем о злоупотреблениях, которые происходят круглогодично. Замечу: нам не нужно все суперклассное, речь о минимуме. Некачественное сено не дает собакам согреться — у них начинаются циститы; у возрастных псов вылезает целый букет болячек. Сухое сено стоит совсем недорого.

Год назад бюджетное учреждение, отвечающее за приют, попыталось заключить с волонтерами договор — у тех, кто не подпишет, грозили отобрать пропуска в одностороннем порядке. Это была попытка заткнуть нам рот: в договоре фигурировала ответственность за «разглашение коммерческой тайны» – то есть реальных условий содержания животных в приюте, проблем с кормом, рабочими и пр.

К счастью, бумагу, явно противоречащую ФЗ «О благотворительной деятельности и волонтерстве», никто не подписал — на манипуляцию почти никто «не повелся».

Однако, когда в приют приезжают СМИ или чиновники, — руководство радостно рапортует, насколько новая аппаратура стоит в медкабинете, показывает таблички с характеристикой каждой собаки — год рождения, характер, индивидуальный код — на вольерах. Не упоминают, насколько велика роль волонтерского сообщества и фондов как минимум в закупке аппаратуры.

Сейчас приют хотят перевезти на расстояние 70 км от Москвы. В принципе мы за переезд на большую территорию — нынешняя явно тесна, ее не хватает на всех собак. Но то, что предлагается, плохо. Слишком далеко: волонтерам станет крайне неудобно добираться (до новой территории не ходит общественный транспорт, а машин у многих нет), люди перестанут приезжать; не смогут доехать СМИ.

Один человек ездит гулять с 300 собаками

Приют существует с 2008 года, волонтеры стали работать в нем почти сразу. С годами здесь сформировалось сообщество людей, которые действуют во благо всех собак приюта, а не радеют за отдельных псов.

Я начала приезжать в 2014-м. Был январь, жуткий холод, и очень сильный, несмотря на холод, запах от вольеров. Когда ты новичок — не представляешь, сколько слоев одежды достаточно, чтобы не замерзнуть. Оказалось, что три слоя — точно мало. Домой приехала с мыслью: «Какая жесть». Следующая мысль была: «Как теперь жить с тем, что один человек ездит гулять с 300 собаками, а ты сидишь в тепле, потому что не хочешь испачкаться?»

В итоге я начала гулять с собаками, развешивать информационные карточки на вольеры. Нас становилось все больше. Сегодня каждой из 3 тыс. собак и 400 кошек кто-то занимается.

Все волонтеры разные и привлечь помощь пытаются разными способами. Есть те, кто давит на жалость: мол, спасите бедненькую собачку. Но все и так знают, что собаки в приюте бедные и несчастные — правда. Мы на своих страницах в соцсетях стараемся показывать привлекательную картинку про будни приюта. Между тем эти будни бывают тяжелыми, в первую очередь физически.

По вторникам мы выгуливаем три ряда собак — это 66 вольеров — плюс собак из изолятора. Итого около 250 псов на выгул.

Среди них есть крупные своенравные алабаи, которые весят больше меня (он — 73 кг, я — 52). У нас есть специальные площадки для выгула, на которые мы выводим группы по 20−40 животных.

В России около 700 тысяч безнадзорных животных — таковы данные Минприроды. Их отлавливают, стерилизуют и направляют в приюты.-4

Основная задача новоприбывших волонтеров — общаться с собаками, приучать их к поводку (это вдвое повышает шансы собаки обрести дом), разучивать простейшие команды вроде «Дай лапу», «Сидеть». Собакам полезно общаться с разными людьми. Так собака быстрее приручается — и когда приедет семья, готовая взять ее домой, она не забьется в угол вольера, а спокойно подойдет познакомиться.

Есть те, кто считает, что посещение приюта — это экскурсия, и их должны развлекать. Есть люди, которые спокойно относятся к грязи и запахам, а есть те, кто приезжают в белой одежде. К сожалению, есть те, у кого почему-то имеется собственное представление, как действовать, и никакие наши указания не работают: человек не готов нас слушать, у него свое видение. В любом случае, то, что новые волонтеры приходят — хорошо.

«Тревожный» пес

Я сама взяла домой собаку из приюта, мальчика. У него дома «миллион» игрушек: он один из немногих в приюте, кто вообще игрушки брал. Он очень тревожный, любой незнакомый звук или человек — для него страшен: пес старается срочно сбежать. В приют он попал щенком в 2018-м. Его зовут Спенсер, но я его называю мистер Плюшкин, потому что он все тащит к своей лежанке.

Записала Софья Корепанова.

#общество #волонтерство #благотворительность #животные #жизненнаяистория #устойчивоеразвитие #собаки