Печальное серое, убогое здание. Ремонт здесь делался ещё при царе горохе. Облезшая штукатурка, деревянные рамы, которые давно уже не открывались. Везде упадок и уныние. Что же здесь? А здесь последнее пристанище одиноких стариков. Тех кого сослали сюда "добрые и заботливые" дети. И тех кому податься больше некуда.
Живут старики в комнатах на два-три человека. Убогие комнаты с ободранными стенами. Железные кровати со скрипучими панцирными сетками. Вздыхал дедушка поднимаясь с такой кровати и кровать ему вторила стоном. С окон нещадно дуло зимой. Сиделки как могли, заделывали дыры между рамами, но с каждым годом эти дыры становилась всё шире и шире. А батареи грели всё хуже, и хуже. Поэтому в холодное время в этом доме было очень холодно. Те бабушки, которые ещё могли, усердно обвязывали своих собратьев по несчастью, делясь хоть немного своим теплом.
Здесь же и жила Валентина Ивановна. Она ещё была ничего, по сравнению со своей соседкой, которую жизнь согнула пополам. И которая с огромным трудом могла удержать ложку в своих больных артрозом пальцами. И Валентину Ивановну и её соседку определили в дом престарелых доживать свой век дети.
Анна Павловна сама попросилась. Невыносимо ей стало жить с сыном и его женой. Спина у неё согнулась, поэтому многое она самостоятельно сделать не могла. Даже элементарное одеться, было для неё проблематично. Иной раз она неделю ходила водной одежде лишь бы сноху не просить о помощи. И ела, и спала, и на улицу всё в одном ходила. Есть её садили тогда, когда сами поели. А иногда и забывали бабку покормить. Да и убирать за ней ни сноха, ни внучка не хотели. Как Анна Павловна не старалась, не получалось у неё больными пальцами ложку держать, да аккуратно есть. Сын ругаться часто стал с женой. Поругается с ней, потом идёт матери высказывает. А мать потом слёзы льёт потихоньку в подушку, лёжа на жестком диване в гостиной. А уж если гости к детям собирались, мать должна была сидеть на кухне и не высовываться. Сама она попросилась в дом престарелых, а сын и не сопротивлялся. Сразу же нашёл куда, квартирку заставил на него переписать. Да и перевёз мать сюда. Пообещал часто наведываться, да больше и не был. Даже на день рождение весточку не прислал.
Валентина же Ивановна жила в большом доме и имела немалое хозяйство. Они когда-то всё это с мужем собирали по крупицам всю свою жизнь. Ростили дочь и сына. Дочь после школы уехала в город, поступила в университет. Там же и со своим Джонатаном познакомилась. Очаровал он её своей американской улыбкой, да и увёз с собой. Звонила иногда, да маме посылки на день рождения присылала.
Сын после школы в город. Да только без родительского контроля не смог учиться. Бросил. Работать пошёл. Но и тут всё было не слава Богу. Всё было не так, то не эдак. Не смог работать на "чужого дядю". Начал уговаривать родителей, чтобы те дали в долг ему свои сбережения, мол, дело свою начну. Уговорил. Дали. Да ещё коров своих продали, свиней, да овец. Всё ради любимого сына. А хозяйства не жалко было. Раньше же держали ради детей. Чтобы и мясо свежее было всегда, и молоко, и творог. С возрастом тяжело стало за всем за этим ухаживать. Вот и оставили себе козу, да несколько курочек.
Сын дело своё начал. Ну и вроде дела в гору. По крайней мере так он говорил, когда изредка звонил из города. А приезжал он ещё реже.
А тут отец начал сдавать. То одышка мучить начала. Вроде и не делал ещё ничего, а уже дышать не может. То уставать стал сильно. Ел суп, устал ложкой орудовать. Пошёл, прилёг. Читал газету, а как будто машину угля разгружал. Валентина мужа к врачу посылает, провериться бы, обследоваться. А он отшучивается:
— Что я как кисейная барышня сейчас по врачам побегу жаловаться начну? Не бывать этому!
Ну я дотянул. Вышел на крылечко покурить, да и остался там. Сердце.
Хоронили всем селом. Даже дочь приехала. Мать с собой звала. Да только мать отказалась.
— Здесь я родилась, здесь я и умру! На кого я дом здесь оставлю? Нет, дочка, лучше ты мне звони почаще.
Дочь уехала, а сын так и не появился, и даже не позвонил.
После похорон прошло три года. Сидела Валентина Ивановна на лавочке возле своих ворот, отдыхала после трудового дня на огороде. Глянь, а по улице сыночек идёт. Похудел, осунулся, но всё равно её родненький!
Прогостил у матери целый месяц. Помог немного. Где крышу подлатал, где ещё что нужно поделал. Уехал. А тут снова заявляется.
— Мамуль, понимаешь, проблемы у меня с бизнесом, кредит очень нужен!!!!! Сумма большая!
— Сыночек, а я то чем могу помочь??? Кто же мне кредит-то даст? Я же пенсионерка, пенсия у меня небольшая.
— Да, мамуль, под залог дома дадут. Ты не переживай, я уже договорился. Тебе нужно будет только подпись поставить. И я платить буду.
Вздохнула. И согласилась.
Посадил с почестями в машину, свозил в банк. Кредит дали. Да Валентина Ивановна даже и не прочитала что подписывает.
Обратно сын на такси её отправил, да рассчитаться забыл. Пришлось Валентине Ивановне самой рассчитываться.
Понадеялась на сына. Думала родненький, не подведёт.
А тут, спустя год, появляются у неё во дворе какие-то люди, мужчины в костюмах да при галстуках.
— Вы, — говорят, — мамаша, вещички свои пока собирайте. Сутки, чтобы жилплощадь чужую освободить. Не верите коль, вот Вам решение суда.
Мать взглянула на бумагу. Да как строчки у неё поплыли перед глазами....
Очнулась она больнице. Две недели там провела. Выписываться, а куда? В доме её чужие люди поселились.
Сын пришёл. Каялся, говорил, мол, ошибка какая-то. Разберётся.
— Мамуль, я тебя пока в одно место определю. К себе взять не могу, у меня только-только отношения налаживаться стали. А там тебе понравится. Там хорошо. Я всё узнавал. Условия как в санатории. Трёх разовое питание. Будешь отдыхать. Надо ведь когда-то начинать, всю жизнь работаешь! А я пока с банком вопрос решу.
И опять она подписала не глядя.
Пришёл в назначенный день помог в машину загрузиться.
— Мам, там в багажнике вещи кой-какие, я тебе собрал. Извини, не могу с тобой поехать, встреча у меня деловая. Я к тебе завтра приеду.
Чмокнул в щёчку и захлопнул дверь.
О том, что сын её снова обманул, Валентина Ивановна узнала только по приезду в это грустное место.
Идти ей было некуда, поэтому смирилась.
Подружилась с соседкой с Анной Павловной. Помогают они друг другу, поддерживают.
А сын так больше и не приезжал.
— Валентина Ивановна! А, вот Вы где! Там Вас женщина какая-то ищет!
— Какая? Интересно, кто это может быть?
Спустилась, вышла на улицу, а там....дочка!
— Мама!!! — кинулась со слезами на шею, — Я приехала в гости, а там какие-то люди! Соседи мне рассказали. Мама! Да как ты могла?
— Ну он же сын мне...хотела помочь...
Валентина Ивановна вытирала слёзы.
— Ну ничего, ничего. Иди, собирай свои вещи, поедем к нам. И не возражай! Ты моя мама, и я хочу, чтобы ты жила в лучших условиях! Всё будет хорошо!
Согласилась Валентина Ивановна.
Уехала. Уж лучше в чужом краю с родной дочерью век свой доживать, чем в родном краю с чужими людьми в доме престарелых.
