Глава 3
Дверь в бухгалтерию открылась, и Катя вздрогнула от неожиданности. Хотя это всего лишь вернулась Светлана Фёдоровна, и её возвращение можно было прогнозировать – если человек вышел отнести бумаги финансовому директору, то непременно вернётся. Да, приходилось признать – нервы ни к чёрту, чёрная полоса в жизни заканчиваться и не думает. Ну вошла сейчас Локтева, так никаких гарантий, что следующим не появится Александр или кто-то по его поручению, чтобы передать – недоученные Катеньки им больше не нужны, и напрягаться с чьей-то дипломной практикой компания больше не намерена. Юрий Воропаев, правда, уже полгода и.о. президента компании, но всё-таки то, что Павел Олегович может вмешаться и отменить его решения, Воропаева во многом останавливало. Теперь Жданов умер, и никто не запретит новому президенту реорганизовать работу компании так, как он сочтёт нужным. А студентов он и раньше считал лишним грузом. То, что Кате остался год до диплома и она надеялась трудиться в «Зималетто» и дальше, его не взволнует. Александр же и вовсе будет рад от неё избавиться… После этой мысли Катя почувствовала себя хоть и несчастной, но последней эгоисткой. Ей так жалко Павла Олеговича, хорошего человека, и вот только что она переживала из-за несправедливости – почему замечательные люди порой живут так мало. Ну что это – чуть больше шестидесяти лет. Ещё мог бы жить и жить… И с этих переживаний сразу переключилась на шкурные интересы. Её уволят, у неё будут проблемы… Вот у Павла были проблемы… А у неё…
Но успокоиться не получилось. Выходило, что, как ни стыдно об этом думать, теперь у Жданова проблем как раз нет. А если Катя вылетит с работы, бабушка ни за что не поверит, что это изменение политики компании. Начнёт проедать мозг, словно Катя сама виновата, наверняка вела себя неправильно или плохо старалась, и вот её отправили на выход. И всё потому, что бабушкины советы пропускает мимо ушей. Это будут долгие и обидные разговоры. А если устроиться на практику по направлению института, то и зарплата там будет не такая, как платят здесь. Смех будет вместо зарплаты. А никакого запаса средств у Кати в помине нет. В сумочке болтаются сто рублей на обед, и так всегда – какая-то мелочь на еду, запасные колготки и прочее... Далеко Катеньке не только до обеспеченности, но и до среднего уровня жизни… Ощутив, что работать просто невозможно – мысли в голове одна мрачней другой, – Катя решила истратить сто рублей на пирожное. Неразумно, зато поднимет уровень глюкозы в крови и может вызвать иллюзию спокойствия. К тому же пирожное можно съесть быстро, почти не отвлекаясь от бухгалтерской программы.
Сообщив Светлане Фёдоровне, что она скоро вернётся, Катя вышла к бару у ресепшн, выбрала самое большое и, как ей показалось, самое сладкое – медовое – пирожное и собиралась расправиться с ним около рабочего места Маши Тропинкиной, тем более что Маша делала руками знаки, мол, подойди. Ожидая от неё шуточек насчёт не одной загубленной местными сладостями девичьей талии, Катя услышала другое. Оглядевшись, словно их могли подслушивать, Маша сообщила:
– Я узнала что-то такое, от чего вы все просто упадёте! Оказывается, у Павла Олеговича есть наследники! Представляешь? Думали – никого, а они есть. Воропаев ходит чёрный, как туча!
Осмыслить информацию и ответить Катя не успела, из лифта вывалилась группа людей – двое мужчин в строгих костюмах, молодой человек в потрёпанных джинсах и клетчатой рубашке и женщина в пёстром разноцветном платье, таком же пиджаке и смешной шляпке с большими полями. Женщина эта привлекла Катино внимание, но не настолько, чтобы понять – озираясь по сторонам и что-то тараторя, летит эта особа прямо на Катю. Инстинктивно прижав к груди тарелочку, Катя её всё-таки не спасла – женщина врезалась в неё, и Катя уронила пирожное на пол.
– Сто рублей псу под хвост, – незамедлительно ляпнула Тропинкина.
– Ой, деточка, простите, я такая неловкая, – женщина взмахнула руками, и полы пиджака дернулись, как крылья странной разноцветной птицы. – Андрюша! Отдай девочке сто рублей.
Вопрос с пирожным дама сочла исчерпанным и рванула дальше, на ходу спрашивая у мужчин в костюмах, где кабинет президента. А Катя встретилась глазами с тем, кого только что назвали Андрюшей. Собирался ли он отдать ей сто рублей – понять не удалось. Ей стало как-то нехорошо. В горле перехватило, и сердце застучало часто-часто. Когда-то давно, в подростковом возрасте, с ней случалось такое. Обычно дальше становилось хуже, и называлось это панической атакой. Но ведь атаки эти давно позади и повода для паники вроде как нет. Она же не думает об увольнении сию секунду, она даже не думает об утраченном пирожном. Она лихорадочно размышляет – откуда здесь появился этот молодой человек, почему он смотрит на неё так внимательно. И, чёрт возьми, зачем он так хорош собой…
– Зову уборщицу, – постановила Тропинкина.
– Вы где работаете? – спросил молодой человек у Кати.
– В бухгалтерии, – не своим голосом выдавила она.
– А когда у вас обеденный перерыв?
– С часу до двух, – снова вмешалась Тропинкина. – Это вы уронили завтрак.
– До обеда дотянете?
Катя поняла, что краснеет. Он что, решил – она столь прожорлива, что без пирожного умрёт раньше часу дня?
– Тогда увидимся.
Устремившись в ту сторону, куда ушли остальные гости компании, парень скрылся из виду, и Катя обрела, наконец, возможность свободно дышать.
– Что это было? – спросила Тропинкина. – Ворвались как на пожар.
Ворча, что даже поесть сотрудники офиса без катастроф не могут, явилась уборщица. И Катя предпочла вернуться в бухгалтерию, не фантазируя – что это было и кто ворвался в «Зималетто». Тут под вопросом собственное присутствие в компании, до визитёров ли ей…
Домой Катя приехала страшно голодная и расстроенная. На обед с дамочками-секретаршами она не пошла – и деньги потрачены, и тот молодой человек, что ей вдруг понравился с первого взгляда, обещал, что в перерыв они увидятся… Однако в бухгалтерию он так и не пришёл и никуда её не позвал. Вместо этого по офису понеслись слухи один нелепей другого. Сначала прилетела Тропинкина – сообщить, что «Зималетто» немедленно продают и что эта компашка, атаковавшая Катю с пирожным, прикатила описывать имущество. Всех сотрудников теперь всех выгонят на улицу, вместо женской одежды начнут шить военное обмундирование, а Воропаев уедет жить в Швейцарию. Чуть позже явилась Шурочка с противоположной информацией – «Зималетто» не продадут, а, напротив, укрупнят, слив с какой-то другой компанией. И женского барахла они нашьют гораздо больше, а штат будут, конечно, расширять. И, наконец, состоялось собрание в дамском туалете, где помощница Милко Ольга Вячеславовна все эти дикие слухи пресекла, сообщив – никто ни продавать компанию, ни расширять её сию минуту не собирается. Ранее просочившаяся в офис информация о наследниках Павла Жданова верна, и вот наследники появились – Андрей Жданов и Маргарита Рудольфовна, бывшая жена Павла. А уж что они будут делать с бизнесом – решится не сегодня и наверняка не завтра. Так что пока всем стоит расслабиться. От секретарей в любом случае ничего не зависит. Маша, конечно, заныла, что это Ольге Вячеславовне опасаться нечего, ведь её с Милко любой модный дом оторвёт с руками и ногами, а что делать рядовым работницам с ресепшн? Всем известно, что у Павла Жданова был контрольный пакет акций, и без его согласия в компании даже фикус бы не завял. То есть теперь всё будут решать его сын и бывшая жена? А вдруг у них другие вкусы насчёт девушек на ресепшн? Катя промолчала, хотя могла бы сказать – ей хуже всех, она не секретарь и даже ещё не доучилась. Но при Маше с некоторых пор говорить лишнее не хотелось. Особенно о том, что переживаешь на самом деле. Ольга Вячеславовна посоветовала Тропинкиной не ныть, а задуматься – до смены ли девицы на ресепшн человеку, на которого откуда ни возьмись свалился целый действующий бизнес. Да у него масса других проблем и задач. Тем более что Андрей, судя по виду, сам вчерашний студент, если вообще успел получить диплом. Покурив, дамочки вроде бы успокоились, а Катя осталась наедине со своими мрачными мыслями. И так и приехала домой, уверенная – подними Александр вопрос о том, что хватит им возиться со студентками, Жданов-младший тут же с этим согласится. У него же куда более важные проблемы.
На кухне пахло кашей. Напоминать бабушке, что кашу лучше варить с утра, а не вечером, было бессмысленно. Бабушка периодически становилась ярой сторонницей здорового питания. И тогда это здоровое питание полагалось им обеим круглосуточно. Завтрак сейчас, обед или ужин – неважно.
– Овсянка, – подтвердила бабушка Катину догадку, – мой руки.
И тут же, всмотревшись в Катину физиономию, с которой, видимо, не сошли следы пессимистических раздумий, потребовала:
– Ну-ка рассказывай.
– Бабушка, – разозлилась Катя. – Я же не кошка. Не смотри на меня, будто я слопала твою сметану и ты не успокоишься, пока не сознаюсь.
– Что случилось?
– Ничего.
Однако загадочно молчать было бы себе дороже. Бабушка всё равно продолжит расспросы. Убьёт на это, если потребуется, весь вечер. Проще и в самом деле признаться.
– У компании, где я работаю, сменилось руководство. Возможно, меня уволят.
– Добросовестных сотрудников не увольняют, – безапелляционно заявила бабушка и принялась накладывать овсянку в тарелки. – Любой новый руководитель соберёт обо всех информацию. И если ты работала как надо, тебя оставят.
Вспомнив нового руководителя – своего ровесника, – Катя глубоко вздохнула. Достиг ли он уровня мудрости, в который так верит бабушка? Впрочем, она верит много во что, порой диву даёшься – как можно прожить больше семидесяти лет и так сохраниться…
Укладываясь спать под бабушкины напутствия – обязательно начать приходить на работу раньше всех и демонстрировать наибольшее служебное рвение, что убедит любое начальство ни за что её не увольнять, – Катя вдруг попыталась поставить себя на место этого свежеиспеченного начальства. Получается, Андрей Жданов понятия не имел, что Павел – его отец и что ему достаётся в наследство целое дело? Если бы знал, и раньше бы приходил в «Зималетто»… Но не приходил, да и Павел Олегович всегда очень внимательно относился к проблемам сотрудников с детьми, подчеркивая – у него детей нет, дети – ценность, и, конечно, если у Маши Тропинкиной разболелся сын, он найдёт Маше замену и не будет попрекать её больничным, как сделал бы другой начальник. Жил-жил этот Андрей и понятия не имел, что отец – бизнесмен. Как и Катя понятия не имеет, где и кто её отец. А явятся к ней завтра и сообщат – он, мол, владелец сети автозаправок… Или концерна по производству резиновой обуви и противогазов… Да она так ошалеет, что имя своё позабудет. Озарённая неожиданной мыслью, Катя села на постели – может, Андрей Жданов и на обед не позвал её не потому, что склонен врать и не выполнять обещания, и не потому, что узнал уже от Александра – мол, некоторые всё равно подлежат увольнению. Он просто растерялся от новой информации! Думать о симпатичном молодом человеке в любом случае было куда приятней, чем о чёрной жизненной полосе. Даже если лично тебе с таким парнем ничего и не светит. Забравшись под одеяло, Катя сосредоточилась на приятном – такой красивый парень. И взгляд у него добрый. Он просто про Катю забыл…