В тот теплый апрельский день бабка собралась на рынок за пропитанием.
Мяска фермерского? Надо!
Рыбки красненькой? Хочу!
А сыра свежего, душистой колбасы и топленого молочка?
Это вообще всенепременно!
Пойду в весеннем! Сегодня уже +8!
И на этих думах бабка решительно сдернула чехол с весеннего макинтоша, распаковав его от зимней спячки.
Пальто от удивления и восторга пшикнуло мелкой пылью, из рукава стремительно вылетела опьяневшая моль и недолго думая, дала стрекача в дедову тюбетейку. А примятые складки бабкиного верхнего наряда стали немедленно расправляться, торопясь выйти в свет - на улицу.
Только там была настоящая жизнь! Вкусная, манящая весна, капель, солнышко. Пальто ждало этого момента целых полгода…И вот, наконец, его выпустили из неволи!
Оно висело на плечиках и наполнялось торжеством и важностью.
- Накося-выкуси! - тут же сказало пальто недовольной бабкиной дохе, которая в ожидании прогулки, висела на крючке в прихожей. - Теперь мой черед выгуливаться!
- Пасскудина! - тише мыши прошептала в ответ шуба. - Чтоб тебя бабка снова забыла в раздевалке и ушла в одной кофте домой.
(Был такой прецедент в прошлом мае в театре. Бабка встретила приятельницу и они хорошо посидели в буфете под рюмочку коньяка. А потом, забыв свои пальто, ушли гулять в сквер под майское солнышко. Долго там пели песни на лавочке, пока не стемнело, потом разошлись по домам. А зипуны так и остались сиротливо висеть в гардеробной - невостребованные, только утром за ними вернулись хозяйки.)
Со мной такого бы не произошло, - успокоительно думала доха на вешалке. - Ведь я необходима бабке зимой, без меня на улицу не выйдешь. А что эти весенние, тонкие шкуры? Пффф! Финтифлюшки! То ли дело я. Натурмех! Качество! Толстенная, уютная, любимая шуба…
Не замечая конфликта, бабка подкрасила губы своей праздничной помадой кондукторского оттенка и пригладила щеткой волосы.
Ах, красапета еще такая…Пойду пофорсю.
И стала обувать с ложкой сапожки-казачки.
Дед в подозрении прищурил левый глаз и сначала было увязался за бабкой на рынок, но тут, краем второго глаза, в телепрограмме приметил хороший патриотический фильм и остался дома на просмотр киноленты.
Наконец бабка вышла на улицу…
Солнце действительно было продуктивным, не просто ярко светило, а еще и вовсю припекало. Настроение у Зои было отличное, приподнятое.
Зайти что ли за Капитолиной Денисовной? Сидит одна дома и протухла уже поди, - мысленно решила бабка.
И немедленно перешла дорогу к дому напротив, нажав кнопку домофона на бабки Капином подъезде.
- Хто там? - уточнил хриплый голос будто из унитаза.
- Прастетутьки в наличии? Мы со сто грамм! - пошутила Зоя Степановна.
- Если сто грамм, тогда заходите! - заинтересованно протянула бабка Капа.
И бабка Зоя вошла в подъезд, где лифт снова не работал и пахло свежесваренным кофием.
Полезу на четвертый этаж, куда деваться.
И бабка Зоя Степановна стала подниматься по ступенькам, разглядывая домашние цветы в горшках и ажурные салфетки на подоконниках.
За подъездом следили цивилизованно и хорошо, а вот за дисциплиной - плохо. Наверху как всегда кто-то ругался.
Бабка Зоя поднялась до третьего этажа и неожиданно попала в самую заварушку.
На третьем этаже жил бабкин кум, который сдавал свою квартиру, а сам постоянно проживал в Ялте. И вот теперь его белобрысая квартирантка выгоняла из двери этой самой квартиры - заплаканную девчонку со словами: «Уноси своего зассанца туда, откуда ты его принесла! Он здесь жить не будет!»
И на этой гневной речи тетка захлопнула входную дверь прямо перед носом своей десятилетней дочери.
Поникшая светлая головенка уперлась в дверную ручку и стала на нее нажимать лбом.
Пусти, мама! - плакала девочка.
Выкинешь блохастого и пущу! - безаппеляционно ответили из-за двери.
Девочка села на ступеньку и замерла в оцепении. В косынке у нее кто-то очень микроскопический - шевелился.
Бабка Зойка остановилась напротив девочки.
Она сразу все поняла.
Перед глазами мгновенно пролетело все детство.
Никогда никого нет дома.
Родители всегда на работе.
Эмоционально-холодная мать с утра до вечера на службе, вечно-занятый отец постоянно в рейсе.
И они, две дочки-сестрички, Зоя и Лида, с разницей в два года - одни во всем свете.
Нужно и прибраться в доме и приготовить ужин, а главное - выучить уроки. А мать могла еще и не прийти на ночь, устраивала свою жизнь, пока отец на заработках.
И вот как-то младшая Лида принесла в дом кота, старого и больного. А мать его не замечала месяц, настолько занята была чем-то или кем-то другим. Да и девочки проявляли чудеса осмотрительности, прятали кота в своей комнате, вылечили его, откормили.
Месяц прошел в такой изобретательности.
Но как-то опоздали девочки на трамвай, идущий от школы, и мать пришла неожиданно домой раньше. Увидела кота и выгнала.
Так его и не нашли девочки тогда. Очень страдали, искали месяцами, потом годами присматривались к похожим котам. А вдруг их Гоша?!
Пока спустя много лет в гостях у соседки - не увидели портрет своего Георгия.
Это наш котик, его давно уже нет, но дожил он у нас до восемнадцати лет, - отметила соседка. - Правда терялся на полгода, но потом мы его нашли на стройке у дома.
И огромный, многолетний булыжник слетел с плеч у тогда уже взрослых девушек. Пусть кот и не был никогда Гошей, а был с рождения наречен Тишей. Но он тогда не сгинул, когда мать его выгнала, а был найден собственными хозяевами.
- Что это там у тебя? - полезла бабка Зоя в платок к девочке.
- Котенок. Мама его выбросила, а он недавно родился, я нашла его у одного дома. Он тыкался во все углы, искал маму-кошку.
Бабка открыла косынку и ахнула: «Такой маленький! Только открылись глаза и уже неугоден стал? Да где он там так нассать успел? В коробке?»
Все слова пришли на ум моментально и бабка объявила девочке свое спонтанное решение: «Я живу в доме напротив, моя квартира 45. И пожалуй, возьму кота себе, а ты можешь приходить к нему в гости, когда захочешь.»
Сказала и внутри испугалась. Справлюсь ли? Вдруг у деда обострится аллергия?
И тут же в мыслях, рубанула сама себе с плеча: «Ничего, перетерпит. Как пиво сосать каждый вечер - нет у него никаких аллергий.»
Девочка немного подумав, отдала завернутого в платок котенка и бабка торжественно стала спускаться с ним вниз по лестнице, забыв о подруге Капитолине, в это время уже намывавшей фужеры из польского сервиза для «сто граммов.»
Прибрела домой.
Села в прихожей на стул, выпустила кота на пол.
Котенок сделал два шага и завалился на бок, он был очень слабый.
Бабка сказала в пустоту комнаты тихо, но твердо: «Кот никуда не уйдет. Я хочу пожить с котом хотя бы на закате жизни, ты всегда мне препятствовал. Запретишь снова - я уеду в Прагу к дочери.»
Дед ошарашенно вскочил в кухне с кресла и смачно выругавшись, тут же сел обратно.
За их многолетнюю жизнь у бабки Зои только два раза были такие глаза. Сорок лет назад, когда тяжело заболела их маленькая дочка и Зоя Степановна самоотверженно целый год сражалась за ее жизнь. И они полностью победили болезнь, дочка выросла здоровой, к ней вернулось украденное детство, хотя врачи пугали их плохими прогнозами.
Зоя смотрела через стекло таким пронзительным взглядом на молодого деда, который каждый вечер приходил в больницу к жене и дочери и в жуткой, леденящей спину тревоге - стоял под окном с передачей.
И такие глаза были почему-то сейчас, когда супруга принесла в дом этого котенка.
Но разве сравнишь? Единственная, долгожданная дочь и какой-то кот…
Наверное ей это важно.
Буду терпеть котенка, сколько есть сил. Хотя видно сразу, что наглый вырастет, - так недовольно, но уже смиренно думал дед, наблюдая как маленький Васька влезает в дедову домашнюю туфлю, шипя на нее и помахивая лапой.