Нам оставался ещё один денёк коктебельской неги. Назавтра предстояло расставание — и мы помнили, как грустно бывает прощаться с этими местами, как хочется всегда остаться ещё на чуть-чуть, продлить мгновения единения с этими холмами, вершинами на фоне небес, шелестом камышей… А потому сегодня мы спешили надышаться Коктебелем, нагуляться впрок, увидеть и почувствовать, не упустить этого завершающего дня…
Пусть посёлок безобразно разрастается на глазах, и уродливые бетонные строения громоздятся теперь друг на друга, уродуя Волошинский ландшафт — но оставались ещё милые сердцу домики — те самые, те, которые очаровали нас в тот памятный первый приезд! Пройтись по этим квартальчикам под Тепсенем — одно удовольствие, и вот мы уже опять бредём узкими улочками, выбеленными уже вполне летним солнцем.
И сияют белизной стены домиков, цветут палисадники за заборами и калитками — не из рабицы и профлиста, правильными, разными, красивыми! И чего только тут не цвело тем памятным маем! Мы фотографировали немного, без фанатизма — не ради художественной фотографии, а потому просто, что в этих солнечных калиточках и милых окошках мерцало что-то очень правильное, спокойное и несуетное, на что хотелось смотреть и смотреть…
Здесь была своя, размеренная и очень приятная по ощущениям жизнь. Бродили сонные вальяжные коты, распускали навстречу солнцу цветки южные растения. По улочкам разъезжала легковушка с громкоговорителем, предлагая свежевыловленную рыбу, и люди выходили из домов, и рыбу им взвешивали тут же, на весах в багажнике. И мы даже покричала и помахали руками, тормозя отъезжавших рыбаков, когда из одной из калиток вышла запоздавшая покупательница — всё закончилось благополучно, рыбаки вернулись, и хозяйка получила желанную рыбину… А мы пошагали дальше, радуясь, что улочек с частными домиками тут несколько, и можно вволю гулять, глядя, как над черепичными крышами и белёными стенами возвышается зубчатыми вершинами Сюрю-Кая…
А ещё — мы неожиданно для себя обнаружили на одном из поворотов сувенирный магазинчик. Он был закрыт по случаю обеда, но мы, описав вокруг пару кругов, всё же дождались открытия, и с удовольствием поглазели на эксклюзивные вещицы ручной работы и необычный интерьер… Но время бежало, и мы решили, что пора отправляться в странствие по побережью.
Для начала мы окунулись на нудике перед семейным склепом Юнге — там очень приятный заход в воду, почти песочек. Но особо разлёживаться не стали — небо затянуло облаками, загорать было не очень комфортно.
И мы снова отправились в Тихую бухту, потому что просто необходимо было устроить прощальное купание и там. Но купание без прогулки — ничто, и потому мы опять шагали вдоль моря. Солнышко спряталось за облака, но нас это ничуть не расстраивало — наоборот, было не так жарко. Прекрасное в любую погоду, коктебельское побережье дарило массу воспоминаний, успокаивало шелестом волн, и мы шагали давно любимой набережной, понемногу уходя от цивилизации, к холмам и просторам, к запаху водорослей и йода, к безлюдным берегам, где волна тиха и прозрачна, и сквозь её золотисто-зелёную, стеклянную толщу можно иногда увидеть распластавшегося на каменистом дне ската-хвостокола… А над головой — аскетичные глинистые склоны Кучук-Енишара. Когда-то мы полюбили именно эти дорожки вверх-вниз через овраги, эти глины с редкими кустиками серебрящегося лоха, и далёкие спины мысов, застывших словно большие уставшие звери.
И вот уже Хамелеон выгибается острых хребтом, огромной ящеркой на глади морской воды, среди жемчужно-бирюзовых переливов. И тропа ведёт нас на песчаный пляж…
Самое замечательное — в том, что мы тут одни! Ну, или почти одни, парень-палаточник чистит котелок после обеда. Но больше — никого, простор, широкий полукруг бухты, прозрачная вода! Тот самый релакс, которого на самом-то деле надо не так уж и много. Поваляться, поплавать, глядя, как певучими силуэтами печатаются на фоне небес холмы Киммерии… Чуть-чуть покопаться в полосе мокрого песка между морем и пляжем — просто так, по привычке, выудить пару ракушек и камешков на память. И — снова в путь! Потому что главное удовольствие Коктебельской неги — это всё же прогулка!
Над Тихой, на изгибах троп — виды, заставляющие замирать сердце. Нежные цвета глинистых склонов над водами бухт — расчерченными рыжим и голубым! И причудливые, словно пальмы — лохи на фоне ленты моря, убаюканной между землёй и мысами. Волошинские фантазии, Волошинские цвета… Волошинский мир! Умиротворённая, успокоенная Киммерия, дремлющая между пасмурностью и проблесками солнца, на склоне тихого дня… Разве можно уйти отсюда, оторваться от созерцания этих мерцаний и переливов? Пейзаж — как сказочный, полузабытый сон. Сны о рае… И мы стоим на тропе, больше стоим, чем идём. И всё оборачиваемся, снимаем — хотим унести этот сон с собой. Лучшее из наваждений земли…
Выйди на кровлю. Склонись на четыре
Стороны света, простерши ладонь...
Солнце... Вода... Облака... Огонь... —
Всё, что есть прекрасного в мире...
Факел косматый в шафранном тумане...
Влажной парчою расплесканный луч...
К небу из пены простертые длани...
Облачных грамот закатный сургуч...
Гаснут во времени, тонут в пространстве
Мысли, событья, мечты, корабли...
Я ж уношу в своё странствие странствий
Лучшее из наваждений земли.
А пасмурные небеса над Коктебелем снова творят волшебство. И вода вспыхивает вдруг серебром, и снопы света сквозь небо — словно ожившие библейские картинки… И хмурый Кара-Даг светится вдруг янтарём, и мерцает зелёное золото Тепсеня над плавающей во мгле Коктебельской долиной… Наше место, наша история… наш азарт! Бродя по коктебельским холмам, поневоле превращаешься в охотника. Не за светом, а за просветами, и даже за тенью... От облаков. Вроде пасмурно и хмуро, но местная хмарь чревата чудесами — вдруг дырочка и сноп света создает волшебную фантасмагорию. Местные лучики пробуждают азарт к прекрасному и пробуждают творческие сердца. Так и бредём — от просвета к свету. От сердца к сердцу. От пробуждения к пробуждению.
Моя земля хранит покой
Как лик иконы измождённый.
Здесь каждый след сожжён тоской,
Здесь каждый холм — порыв стеснённый.
Я вновь пришёл — к твоим ногам
Сложить дары своей печали,
Бродить по горьким берегам
И вопрошать морские дали.
Всё так же пуст Эвксинский понт
И так же рдян закат суровый,
И виден тот же горизонт,
Текучий, гулкий и лиловый.
Как пахнет над бухтой на закате! Что это — травы? море? глина на склонах, ссыпающихся в прибой? Купаж, букет, волшебство… Но пора спускаться, в синеющей бухте всё готово уже начать погружение в вечер.
Прощальная прогулка по пустынной, дальней части набережной. Алые паруса на фоне громады Кара-Дага… Нет, не так быстро! Домой идти ещё рано! Напоследок — зайти в «Эминэ», вот самое чудесное завершение Большого Крымского путешествия! Наше любимое заведение, чудесный вечер над морем! И сегодня мы будем сидеть на втором этаже, с балконом, с видом на бухты. Наслаждаться шашлыком, тишиной, окрашенной шуршанием волн. Потягивать пиво на удобных подушках — и выглядывать вниз, в синеющий сумрак, где зажигаются огоньки далёкого Орджоникидзе, и покачивается на волнах кораблик с алыми парусами.
А потом — прогулка по уже тёмной набережной. Горят огоньки, звенит музыка. Жалко уезжать… Вот и краешек набережной, с будкой с надписью «Массаж». Прошлой весной именно здесь мы, придя пешком из Орджоникидзе, допивали коньяк под названием «Коктебель» — и Андрей, поставив недопитую бутылку на парапет, снял кадр под названием «До свидания, Коктебель»… И так жаль было уезжать в Орджоникидзе, что слёзы брызгали из глаз. Сегодня именно тут мы снова прощались с Коктебелем…
А на дорожке, ведущей с набережной, у расписанной палаточки, прямо на плитках мостовой происходило действо! Парень играл на чудо-инструменте, огромной экзотической трубе, извлекал нездешние звуки, и под музыку эту веселилась молодёжь. И мы зависли тут, не в силах оторваться от этого праздничного чуда. Сияли росписи на стенах, нарядный фонарь над головой, сияли лица людей, и какой-то карапуз смешно пританцовывал в круге слушающих. И Лена тоже присела на плитку, не желая отказываться от этих, таких солнечных и ярких мгновений нечаянного праздника, немного растаманского, немного сумасшедшего…
Потом мы шли знакомо-тёмной улицей Ленина, и над дорогой светились в синей ночи золотые купола немного недокрашенного Коктебельского храма. Нам оставалось всего несколько домов до дома Анны Олеговны. Собираться в дорогу!
Назавтра были цветущие сиреневым поля за окном автобуса, аэропорт, и облака под крылом самолёта, и знакомые теперь Казантип с Акташем, и кукольно-яркий краешек по-прежнему недоступного для нас побережья Каралар с красным пятном озера Чокрак… Всё это было очень красиво и в новинку — всего второй полёт над полуостровом! Но это было уже — прощание. Крымская весна, столь богатая на события и пролетевшая под звучание в наушниках актуальной вдруг повести Аксёнова, осталась в памяти ярчайшим воспоминанием. И мы уже начинали скучать, и ждать новой встречи с Крымом, теперь уже зимним…
«В середине весны, то есть к концу апреля, склоны Карадага, Сюрю-Кая и Святой Горы покрываются цветами горного тюльпана и мака, что радует и вдохновляет зрение. Цветение полыни, чабреца и лаванды наполняет воздух мимолетной, такой, увы, летучей и быстро пропадающей обонятельной поэзией. Не хочется пропустить ни мига из этой череды быстро проносящихся мигов цветения. Ночью – окна настежь, днём — блуждание по горам. «Я надеюсь, что после меня тысячи тысяч раз будет цвести этот склон, ведь вот после Макса чуть не полсотни раз цветёт… — думал Арсений Николаевич. — Ну, а когда земля начнёт остывать, когда солнце начнёт остывать, то по теории вероятности всё равно где-нибудь во Вселенной возникнет точно такой же склон и на нём будут раз в год цвести тюльпаны и маки, лаванда, полынь и чабрец…» (Василий Аксенов. «Остров Крым»)
22—23 мая 2014 г.
#коктебель #тихая бухта #крым #Большое Крымское Путешествие
