Предыдущая часть
Аня остановилась посмотреть на куст цветущей черемухи. Одно сплошное ажурное белое облако, парящее на теплом ветру. Аромат буквально сводил с ума своей сладостью. Несколько студенток остановились, чтобы сфотографироваться. Они радостно смеялись.
Петар смотрел на них так, словно бы не видел. Девушка решила, что он все же переживает за честь отца. Да и в любом случае узнать такое про своего родителя – не самая приятная участь. Удивительно только, что Евсеев не стал ничего доказывать уже после того, как получил диплом и признание в научных кругах.
- Хорошо, вы думаете, мог Евсеев до сих пор точить зуб на обидчика? - не сдержалась Аня.
- Отец умер от сердца. Какая разница, таил ли обиду или не таил профессор?
Тут девушке пришлось выдать теорию, которую она сама придумала. Мысли о злонамеренном провоцировании приступа не отпускали ее, наоборот, только крепли. Петар слушал ее без какого либо выражения на лице. Казалось, что мыслями он далеко и от черемухи, и от своей спутницы.
- Что вы думаете? - не выдержала Аня, после того как Петар ни слова не сказал в ответ.
- Думаю, что я сын бездарности. Даже большей, чем предполагал. Откуда же у меня взяться таланту?
Девушка растерялась. Она не ожидала, что подобные мысли могут терзать такого мужчину. С виду Петар выглядел уверенным и заносчивым.
- Вот и что у тебя глаза словно плошки? - наконец обратил Петар на нее внимание. - Я просто размышляю вслух. Тебя куда отвезти?
Ане было уже поздно ехать в университет. Она написала Вадиму, можно ли ей приехать сейчас и получила согласие.
- К парню своему? - бесцеремонно заглянув ей в телефон, спросил мужчина.
- Вот это вас совершенно не касается, - ответила она резче, чем даже хотела.
- Не поспоришь, - покладисто согласился Петар. Машину он вел куда аккуратнее, чем утром. И больше не проронил ни слова. Подвез девушку к самой парадной и резко газанул, оставив после себя в воздухе пыль и песок.
Вадим открыл сразу же, словно дежурил у двери. По всей видимости, он смотрел в окно, потому что первым делом спросил:
- Кто это тебя подвез?
- Это сын Виталича. Мы ездили к тому самому Кириллу, о котором сожалела тетя Марина. Он такое нем поведал.
Девушка бегло пересказала историю Кирилла Сергеевича. Вадим слушал ее с каменным лицом, словно доклад по палеонтологии.
- И это все слушал и его сын? - только и уточнил он ро окончании рассказа.
- Да, не удивился, но как- то его все равно сильно задело. С него даже ненадолго сошла вся спесь. Только это не важно. Мне вот удивительно, что Евсеев не хотел добиться справедливости, когда получил уде известность, имя в научных кругах. Обида, да какая там обида - ненависть к виновнику, обидчику, вору должна же присутствовать.
- Он уже все всем доказал. Добился куда большего, чем Виталич, как я понимаю. Так чего ему таить злобу?- возразил мужчина.
- Ты слишком добрый, - честно признала девушка. – Не всегда все могут так спокойно проглотить обиду. Иначе вообще никто бы никогда не мстил. А Евсеев достаточно чистолюбив. Не нужно быть психологом, чтобы это понять. У него на стенах не только дипломы и грамоты, но и различные фотографии с известными учеными, политиками и даже артистами.
- У каждого второго такое можно увидеть, - возразил мужчина.
- Обычно вот всякие ученые и даже политики ну да, могут быть. Но артисты у ученого человека? Дома такое повесить в самый раз. Но нет же, он повесил на видном месте на работе, чтобы все посетители видели. почему? Потому что хотел похвастаться.
- Немного притянуто за уши, - не согласился Вадим. – Но допустим. Опять же, это не значит, что он решится убить. Честолюбие и способность убить живое существо – разные вещи.
- Согласна. Потому и ни в чем его не обвиняю. Это просто рабочая версия. Так сказать.
Они прошли к столу Маришки, и Аня увидела внушительную стопку разномастных тетрадей. Три из них лежали отдельно. На них крупными цифрами были проставлены месяцы и год, 2000.
- Можешь забрать их домой, спокойно почитать. Я пометил закладками относящиеся к тебе места, - предложил Вадим.
Они уселись на кухне и ждали, пока закипит чайник. На улице постепенно наступал вечер, но солнце все еще светило ярко, как и положено в мае. На спокойных бежевых обоях с затейливым выпуклым узором луч казался по настоящему золотым.
И снова появились мысли о смерти. Потому что вот он лом, в нем все осталось как и было при жизни хозяйки. Каждое утро встаёт солнце и каждый вечер садится. Вот только тети Марины уже никогда не будет. Все говорят, что бесполезно держаться за вещи, но все, что остается потомуам после нас - это вещи. Держать в руках дневники Маришки, понимать, что они хранят в себе целую большую жизнь, переживания и тайны женщины - было так удивительно. И печально одновременно.
- Ты найдешь отца, я в этом уверен, - нарушил тишину мужчина. - Ты слишком серьезно настроена, значит, все получится.
- Пока ничего не получается. Ни с поисками отца, ни с убийством тети Марины. Я боюсь, что они запишут, будто ее убил бомж или случайный человек. Но ведь это точно ее так. Бомж не станет инсценировать несчастный случай.
Вадим кивнул. Он налил в чашки чай, потом спохватился.
- Ты же должна хотеть есть. я не сообразил.
- Да не то, чтобы..., - слабо запротестовала девушка.
Но мужчина уже копался в холодильнике. На столе появились яйца, колбаса, помидоры. Он нарезал хлеб тонкими ломтиками, обжарил его на сливочном масле, разбил туда яйца, положил дольки колбасы и помидор. По кухне разнесся божественный аромат. Аня жадно втянула его носом.
- Что ты такое добавил?
- Это мой секрет, фирменный, - разулыбался Вадим. – Я много лет прожил в общежитии. Там и научился готовить. А люди собрались самые разные самых разных национальностей. Потому я много понахватался из разных кухонь.
Продолжение следует…