Тридцать четыре солдата из последнего призыва - пополнения вступили на тропу войны. Угловатые и худые пацаны, оторванные от родительского дома. Ничему не обученные, и с виду вообще не пригодные для боевой работы в горах. Спасибо командиру, который усилил питание. Действуя по пословице, были бы кости, а мясо нарастет. Моя задача как можно быстрее сделать из них солдат. Их состояние должно стать через месяц - другой как можно ближе к боевому по всем показателям. Снова портянки, бег, стрельба. О настоящей, с нагрузками физподготовке пока не может быть и речи. Надо хотя бы месяц ждать, чтобы молодняк вес положенный набрал. Еще очень не скоро молодые солдаты будут подтягиваться на перекладине по пятнадцать раз. Приседать по сотне в хорошем темпе. До этого еще не меньше двух месяцев. А самое страшное, что у этих, как в общем то и у предыдущих, нет желания служить. Напрягаться даже во имя спасения своей собственной жизни. Когда у человека безразличный взгляд, я закипаю от злости. И это самое безразличие заменю на элементарный страх. Они будут бояться меня больше чем душманов. Я не собираюсь подыхать от их полного безразличия к жизни. Десять часов ежедневных занятий, как минимум. И это будет продолжаться до тех пор, пока худосочные тела новобранцев не станут подобием сжатых пружин. Настоящий воин: жилистый и злой, проклинающий все на свете. И в первую очередь дурную войну, из – за которой он «парится» в этой далекой, горной стране. А во вторую уже свирепого старшину, от которого нет покоя ни днем, ни ночью. Сухость спортивных тел и злость в душах сыграют не последнюю роль в их судьбе. И вполне возможно они то и помогут вырваться молодым воинам из горячих объятий войны. В этом у них возможно и есть единственный шанс. На войне глупо надеяться на удачу, на благосклонное расположение звезд на небе. Может кто то, владея в совершенстве телом, сумеет отскочить, увернуться от объятий смерти. И огненный заряд, готовый превратить тело в кровавые лохмотья, пронесется мимо. Хотя и это не факт. Два десятка хороших солдат легли совсем недавно в ущелье под минами. И тут уже начинаешь верить в судьбу, которая каждому расписана на небе. Хватит философствовать, пора работать. И мне плевать на их нехотенье. И не через два месяца, а через сорок суток они у меня станут более – менее солдатами. Хоть и слегка, но все же похожими на воинов. И это неотвратимо, как дембель. Как служба у них сложится в дальнейшем, не знает никто. Но приготовить их к самому наихудшему я обязан по любому. Капитан Тарасов понимает меня и не вмешивается. Он в роли строгого проверяющего.
Снова все в привычном ритме. И благодать, целых три месяца ни каких заданий связанных с боевой работой. Спасибо Всевышнему за это. Тогда многие о Боге вспоминали несмотря на молодость. А в душе у меня надежда, может и служба так по тихой и закончится. Надеюсь, но не верю. Ведь до дембеля еще очень и очень далеко.
Меня кто трясет за плечо. Подъезжаем, через пять минут выходим. А еще через десять бредем по пыльной дороге к колхозу, где нам предстоит работать целый месяц. Семь километров до центральной усадьбы проходим за сорок минут. Под жилье нам выделен местный клуб. Через два часа обустроились. Удивительно то, что колхоз с виду зачуханный, а раскладушки, матрацы и постельное белье довольно свежее. Все почти новое. А когда в местной чайной нас накормили борщом со сметаной и картошкой с мясом. И мяса в первом и втором было треть от пайки, то мы не просто взбодрились, а возрадовались. И совсем не важно, что мясо конина. А «соточка» перед такой вкусной едой, сделала жизнь еще более радостной и счастливой. Если так и дальше все пойдет, то нам можно сказать повезло с сельско – трудовой повинстью.
Колхозные дела пошли у нас совсем не плохо. Мы все после армии, к тяжелой и бесплатной работе привычные. Да и руководство колхоза повышенными планами и соцобязательствами не «грузит». Вот поле картошки, уберете и свободны. Все четко и по деловому. Но как говорят местные, с этой ежегодной нормой подшефные никогда на справлялись. И треть картошки обычно оставалась не убранной, под снегом.
Деканат назначил своей властью старостой группы Жору Елина. Парень закончил службу на Тихоокеанском флоте главным корабельным старшиной. Что это я не знаю, но видно очень серьезно. Если все прошло без согласия группы. Хотя вроде никто сильно и не претендовал на эту должность. К чему я это? Через неделю по всем вопросам обращались ко мне. Как потом признались по пьяни. Увидели меня в камуфляже, так сразу армией запахло. Рука сама к козырьку потянулась. Видно армия оставила на мне свой очень четкий отпечаток, который еще не стерла гражданская жизнь. И который заставляет людей подчиняться. А может я лидер по жизни? Если это даже и так, то что мне с этого? Не знаю чем это может в мирной жизни пригодиться. Так что не стоит забивать голову пустяками. Насущных проблем с работой и прочим хватает.
Чтобы не задержаться в этом колхозе до заморозков, я взял инициативу по уборке картошки в свои руки. Разбил парней на четыре бригады. У каждой своя норма. Сделал – свободен. А если работать не сачкуя, то к семи вечера обычно все выполняется. И с председателем договорился, что каждый пятнадцатый мешок наш. Так сказать премиальные натурой за хорошую работу на прокорм вечно голодной студенческой братии. Городских то в группе раз – два и обчелся. И так, три звена работают на колхоз, а одно на наш общий котел. Собранную картошку толком никто не учитывает. И мы пару мешков в день меняем на самогон. Я поставил перед парнями две задачи. Убрать поле на сто процентов. И вернутся в город, имея на каждого по мешку картошки. Первая вроде как от дури. Доказать неизвестно что, неизвестно кому. Но к ней кстати пацаны отнеслись с пониманием. Может оттого что по вечерам делать нечего. Молодежи нашего возраста в деревне нет. Все в городе. И когда отвкалываешь до восьми – девяти, желание одно – спать. Скептически отнеслись ко второй. Мол лучше все продать и дело с концом. Но зачем продавать, если потом на прожитие покупать? У меня гараж с подвалом, в котором можно это все хранить. И если продавать картошку по нужде, то не спеша, и не по бросовой цене. Зима впереди длинная. И самое главное, я буду ее доставлять прямо к дверям общаги. Парни долго не спорили, вариант то без проигрышный. Еще четыре мешка надо выделить преподу, который тут вместе с нами. Он не работает, но и в наши дела не суется. Снял себе комнатку в одной зажиточной семье, и днем постоянно ошивается в правлении. У нас он со второго курса будет преподавать начерталку. Предмет серьезный, товарищ нужный, так что надо сейчас связи нарабатывать.
Вот уже вторая осень на удивление сухая и теплая. Как специально для работы в поле. Трудись – не хочу. Когда главные ориентиры – акценты выставлены, тогда любая работа будет выполнена. Конечно не без усилий, но и без больших заморочек. Тем более в нашем деле хорошее питание очень даже стимулировало выполнение этих двух задач. И конечно полное отсутствие девчонок. Те кто постарше, замужем. А остальные все школьницы. Вот и остается одно удовольствие. Согреть себя глотом самогона после ежедневного десятичасового труда. А коли ни что не отвлекало нас от общественно – полезного труда, то убрали мы свое, ставшее нам родным поле, к третьему октября. За три дня до окончания трудового семестра. Председатель расчувствовался так, что написал благодарственное письмо декану нашего факультета. Но это так сказать моральное поощрение. А в виде материального выделил под нашу картошку ЗИЛ – 130. Так что нам не пришлось тащить мешки за собой в электричку. Приятно, когда встречаются хорошие люди вроде этого председателя. Все четко, по мужски. Вы мол дело сделали, слово сдержали. И вам за это чем могу. Так что вернулись мы на учебу, имея в наличии небольшой продовольственный запасец. И наступающая зима для многих не будет такой долгой и голодной. Мелочь, а приятно. Дома меня ждала новость, мне звонила девушка. Маме ее голос понравился. Я думаю, что это Катя. Два раза набирал ее номер, и два раза трубку никто не брал. Я не знал, что Катя еще не вернулась из стройотряда.
Учеба и все остальное закрутилось с первого дня с такой силой, что я добирался до дома, ужинал, и сразу падал в постель. По другому и не скажешь. Занятия в институте с девяти – это хорошо. Встаю в восемь. Лекции до двух дня. Потом в закутке спортзала зубрю то, что преподали за день. С шестнадцати два часа в спортзале. И так каждый день. А в воскресенье днем занимаюсь с юными борцами, набранными из местной пацанвы. И уже кажется не рад, что подписался на эту спортивную подработку. Не стоит вся эта суета тех денег что получаю. При этом со скрипом вникаю в точные науки. Вот и разрываюсь между ними и спортзалом. Надо бы больше внимания отдавать учебе. Пользы больше будет. Но уже бросить секцию не могу. Выдержать и разрулить все без вариантов – дело принципа. В общем то никому не нужного. Опять отголоски армейки. Может это и неплохо? Есть и небольшие плюсики. Освобожден от физкультуры и почти от военки. Тренер обещал на зимней сессии утрясти вопрос с английским и политэкономией. Мне за них троек хватит. Ведь я фактически всю работу в спортзале тяну за него. Нет у меня времени отвлекаться на не нужные предметы. Сколько всякой пустой лабуды втюхивают. Зачем например военка, если я не собираюсь становиться офицером? Мне моих старшинских погон хватит. Но нет, уперлись с ней и давят. И чуть что, отчислим. Правда сейчас, в связи с городскими соревнованиями в ноябре, можно на нее пока не ходить. И то хлеб. А самое неприятное, что в этой плотной суете дел, все ни как не созвонюсь с Катей. А может не хочу? Если честно, то не знаю. Вроде как и отвык от нее. Успокоился. А в глубине души боюсь? Вдруг опять ее равнодушный голос заставит дергаться? И опять начну думать о ней днем и ночью. А в моем нынешнем состоянии, учеба и спорт коту под хвост однозначно. Пусть все идет, как и идет. Постоянная занятость и суета, лишь повод не прикасаться к телефонной трубке. Мы уже не виделись полгода, и это похоже на полный разрыв. Все это так. Вот только не могу забыть девушку. Чуть расслабишься и все мысли о ней. А вдруг еще не все потеряно? То что тебя сильно мучает, очень долго не оставит, не отпустит. Измотает душу и нервы, держа тебя все время под напрягом. Если конечно ничего не предпринимать. Самое правильное сразу вопрос прояснить – решить, не откладывая на потом. В этом случае хоть здоровье себе сохранишь. Хотя тоже не факт. Но по любому, делая решительный шаг в сторону непонятного, ты становишься на порядок сильнее и разумнее. И чтобы не маяться в неведении, решаюсь на звонок. И в первое же воскресенье, только вернувшись из спортзала, набрал знакомый номер телефона. Может вздохну с облегчением, если девушка отошьет меня раз и навсегда. Мне уже кажется никто не нужен. Ведь и с Мариной я еще не встречался. Не знаю что хочу в плане любви, что мне надо? И весь этот сумбур мыслей прерывает такой знакомый и нежный голос:
«Да, слушаю.» – мне кажется, что девушка спокойна и безразлична.
«Не узнаешь, Катя?»
«Почему не узнаю. Привет.» – и молчание в трубку. И я не знаю что сказать, что спросить. Волнуюсь, не могу найти нужных слов. Наконец выдаю первое, что пришло в мою, наверное не очень умную голову.
«Как дела? Как в стройотряд съездила?»
«Все в общем то хорошо.»
«Извини, но может я не вовремя? Может отвлекаю тебя?»
«Да нет, ничего.» - безразличный голос девушки заставляет меня дернуться.
«Ну ладно. Ничего так ничего. Маме привет передавай.»
«Хорошо. Передам.»
«Пока.» – я положил трубку. Какой хотел получить результат, такой и получил. Трубку то бросил, а не положил. Задело, что говорили с тобой, как с пустым местом. А что ты хотел? Вернулся четвертого октября, а сегодня уже тридцатое. В общем крути не крути, а результат вполне предсказуемый. И чтобы больше не отвлекаться от дел насущных, клянусь себе, что больше никогда не наберу этот номер. Очень крутой мэн. Даже слишком. На душе мерзко, и жалко себя до слез. А еще злюсь конкретно. Может я ошибся в выборе приоритетов. И институт, и спорт в конце концов окажутся в моей жизни делом вторичным. А девушка с безразличным голосом, останется в душе навсегда. И будет уже не моей девушкой, не моей женой, не моей любимой. И все это уже нельзя будет исправить. Даже если все так и случится, что я могу вот прямо сейчас сделать, что предпринять? И стоит ли это вот прямо сейчас мусолить? Ведь точно знаю, что второй раз не смогу набрать знакомый номер. И гораздо продуктивней поразмышлять без злости и эмоций. Я виделся с ней восьмого марта. Сегодня тридцатое октября. Отвечала девушка вежливо и спокойно. Абсолютно без эмоций. При переводе с языка интеллигенции на простой народный, меня элементарно послали. И на фоне всего этого честно спросить себя. Что я в конце концов хочу? И что я должен делать на данный момент? Получается одно, только заняться математикой. Три часа просидеть за учебниками и пораньше лечь спать, чтобы завтра с новыми силами окунуться в ежедневные проблемы. С этой минуты я весь в простых и земных делах.
Продолжение следует... -----> Жми сюда
С уважением к читателям и подписчикам,
Виктор Бондарчук