Глава 31
– Привет!
Андрей повернулся и прищурился – освещение в зале, где проводился танцевальный конкурс, было недостаточно ярким, а народу полно. Однако Екатерину Валерьевну Сухарёву он увидеть тут не ожидал. Аська звала её, но подобные приглашения редко заканчивались визитом матери.
– Плохо выглядишь, – поспешила сообщить Сухарёва, усевшись на соседнее сиденье. – Клон номер два не даёт спать?
Андрей усмехнулся. Сегодня он и верно не выспался. Штормовой ветер и дождь за окном Алиску беспокоили, и Катя положила её в их кровать. Ребёнок затих, но Андрей всё-таки побаивался неловко повернуться и спал тревожно. Плюс пару раз дочка возилась, требуя кормления. «Плохо выглядишь» было, конечно, преувеличением, но пусть Сухарёва думает что хочет.
– Режим, – прошептала бывшая жена. – Приучить спать до утра не так уж сложно.
– С Аськой у нас не вышло, – напомнил он.
– Потому что ты не желал потерпеть несколько ночей и послушать вопли. Хватал на руки и избаловал. Но ко второму младенцу мог бы извлечь какие-то уроки.
– Ты пришла цитировать мне доктора Спока? Кажется, он устарел ещё в девяностые.
Дёрнув плечом, бывшая сообщила, что пришла отдать ему смету на предстоящую презентацию. Юлиана посылала с курьером, но просила отдать лично в руки, а курьер Андрея в офисе не застал.
– А я точно знала, где ты будешь вечером.
– Заодно повод изобразить неравнодушную мать. Понимаю.
Сухарёва протянула ему папку и уставилась на сцену. Андрей вздохнул и вдруг подумал – а ведь она его почти не раздражает. Надо же… всего несколько месяцев относительного покоя, и нервная система стала куда стабильней. Притом что на работе проблем никто не отменял. Он глянул на бывшую снисходительно. Ну вот, теперь ей его не достать. А он будет великодушен и не станет цепляться к ней с претензиями. Хотя повод был. Можно было припомнить сентябрь, когда она взяла Аську с собой в Египет. У Юлианы снова там были дела, Катя вновь поехала с ней, а ребёнка взяла выгулять на море. Потом выяснилось, что мамаша с дочкой виделись только перед сном, Аська была брошена на аниматоров отеля и вернулась крайне недовольная этим. Андрей сообщил бывшей, что получит она ребёнка теперь только в одном случае – если это будет действительно отпуск. Полное безделье. Бывшая заявила, что командовать он не имеет права, а в третьем классе пора уметь занимать себя самостоятельно. Толкнув речь об их собственном детстве, с ключами от квартиры на шеях и необходимостью разогревать себе еду, убирать квартиру и самому водить себя по кружкам, подвела итог – воспитывают её ребёнка неправильно. О чём говорить с женщиной, уверенной – дочь недовольна аниматорами, потому что зажралась, а не оттого, что мечтала просто побыть с мамой…
– Но смету ты лучше принесла бы в офис. Остатки женсовета были бы рады тебя увидеть. Впрочем… тебе дамочки всегда были до лампочки, если не нужны для цели.
Они препирались вяло, без былого энтузиазма. Словно и Екатерине Валерьевне сильно полегчало от их расставания. Но основной вопрос, ответ на который так мучил его некоторое время назад, бывшая всё-таки задала.
– Когда ты меня разлюбил? Или никогда не любил?
Теперь он мог ответить.
– Мы оба друг друга не любили. Определённо, это было нечто иное.
Достаточно вспомнить начало совместной жизни. Два абсолютно разных человека, один из которых всё пытается второму что-то доказать… А второй…
– Ты же и замуж за меня пошла, чтобы исправить ошибку. Ошибка ведь – обидел и удрал безнаказанно. Если бы мы просто разошлись и я при этом не мучился, ты бы осталась неудовлетворённой.
Конечно, это не было так явно, слишком много всего смешалось тогда, но Андрей был уверен – нечто такое Екатериной, несомненно, двигало. Победить, завершить историю, полностью его вымотав и держа при себе. Повесить на стену, как медвежью шкуру в знак охотничьей удачи.
– Вспомни, нам не о чем было поговорить. Даже в первый год. Или секс, или о работе, или тишина. Я до сих пор не знаю, какие книжки ты любила в детстве и ругали ли тебя родители за тройки. Не может быть, чтобы ты не получила в жизни ни одной тройки.
– Тебя это не интересовало.
– Вот именно. А тебя не интересовало, как мы подружились с Ромкой и как мама пыталась запихать меня в первом классе в хор. Моё детство для тебя становилось важным, только если Аська разбивала кому-то нос. Тогда ты с удовольствием вспоминала про гены. Это ты ещё не в курсе, как я в третьем классе стащил букет из учительской. А то бы ждала от Аськи и криминального поведения.
– Букет? – без особенного интереса уточнила бывшая. – Зачем?
– Папа дал мне денег, чтобы я купил цветы маме. Восьмое марта – важный день. Деньги я выронил, прыгая по гаражам. А у училок этих букетов всегда было завались. Решил, что они не пострадают.
– А новая Катенька всё это, конечно, знает.
– Ты не представляешь, как мне нравится с ней разговаривать! Просто болтать. Не об отчётах, не о сметах, не о производстве, а обо всём подряд.
– Ты никогда не был особенно разговорчив.
– Опасался сказать тебе лишнее и вызвать неадекватную реакцию. Подведём итоги – наш брак был не подтверждением любви, а завершением охоты. Получили друг друга, как добычу, которую нам, оказалось, не по силам сожрать.
– Образно, – хмыкнула Сухарёва. – Главное, чтобы и «Зималетто» не стало для тебя слишком большим куском. Если ты им подавишься, это будет последний раз. Третьего шанса тебе никто не даст.
– Не переживай, я неплохо справляюсь.
Он мог бы сказать ещё многое. О том, чем любовь отличается от невротического заскока, от временной страсти. О том, как то, что не-любовь, гаснет с каждым днём, а то, что в самом деле чувство – только крепнет. Ведь как в первом браке он с каждым месяцем словно нечто терял, так во втором постоянно приобреталось что-то новое. И сейчас он любил Катю сильнее, чем тогда, когда предложил выйти за него замуж. Чем больше её узнавал, тем комфортней им становилось вместе. Будто чувства были деревом, и оно становилось всё выше и крепче, лишь правильно поливай. А уж с появлением Алиски… Но рассказывать это Сухарёвой было бессмысленно. Возможно, когда-нибудь с ней самой случится нечто подобное, и тогда она сама всё поймёт. Андрей не верил в это, но в своём спокойствии и счастье был теперь избыточно добр даже к таким вот персонажам. Может, Катя-два заразила его повышенным уровнем оптимизма? Вспоминал Киру и думал – она молодец, проголосовала за него, да и вообще – относилась к нему куда лучше, чем могла бы после их расставания. Видел Екатерину Валерьевну номер один и понимал – всё уже позади и кончилось довольно хорошо, а значит, смысл продолжать злиться? Ещё немного – и он начнёт вечно сиять, как Малиновский, и даже не удивится этому, сочтя нормальным человеческим состоянием… Так что пусть Катя-один когда-нибудь искренне полюбит, обретёт взаимность и от этого успокоится.
Аськин коллектив занял второе место, и Андрей с дочкой поехали домой через кондитерскую. Кате нынче было не до приготовления тортов.
– Когда я увидела маму, думала, она хочет взять меня на каникулы.
– Она работает. А ты хотела к ней?
– Сидеть в квартире одной?
– Мало ли, вдруг тебе надоели Алискины вякания и ты хочешь одиночества.
Бестактно покрутив пальцем у виска, Аська объяснила, что Алиска не вякает, а выражает потребности.
– Это тебе Катя так сформулировала?
Аська кивнула.
– Если я хочу, чтобы ты купил мне два торта, я скажу. А она не умеет говорить. Что ей остаётся? Только плакать. А когда всё в порядке, она не плачет.
– В общем верно.
– А бабушка сказала, что и ревновать не нужно. Потому что нам не за что конкурировать.
– В каком смысле?
– Нам нужны разные ресурсы. Потому что мы очень разного возраста. К тому же у нас разные мамы, а тебя хватит на обеих. И ещё… бабушка добавила – и ещё на кого-нибудь сопливого.
– Потребности… ресурсы… конкуренция, – сохранить серьёзное лицо Андрею было всё сложнее. – Твой словарный запас здорово подрос за лето.
– Так ты купишь два торта?
– Главное – не корми ими Ковальски.
Морская свинка, присмотренная Аськой в зоомагазине, сидела там среди четверых себе подобных. Все эти юные самцы получили от детки клички по именам пингвинов из известного мультфильма. Дочка забрала самого, с её точки зрения, умного. Названный в честь гения-учёного, Ковальски и правда имел умненькие глазки. Прочие же признаки интеллекта надёжно прятал от окружающих.
– Папа, Ковальски в мультике ненавидит стоматологов. Кто их боится – не ест торты!
Войдя в квартиру, Андрей обнаружил там не только Катю и Алису. Катя была на кухне, и оттуда пахло свежесваренным кофе. Алиска возлежала на диване в гостиной, рядом с ней с безумным взглядом сидел Роман Дмитриевич и нерешительно водил перед носом ребёнка оранжево-красной погремушкой. Алиска провожала предмет глазами, дёргала всеми конечностями и беззубо улыбалась.
– Она что-то ржёт, – сказал Малиновский почему-то шёпотом.
– Наверное, ты ей симпатичен, – предположил Андрей, – понимаешь же, для девушки – обычное дело.
Рома сделал ещё движение погремушкой, осваивая новую для себя деятельность. К маленькой Асе он предпочитал не соваться, ведь её мать, хоть и сделала вид, что всё позади и даже пригласила его на свадьбу, относилась к нему вовсе не дружески. А в офис настолько крошечного ребёнка Андрей, конечно, не носил.
– Девушки коварны, – чуть громче продолжил Малиновский. – Сначала скажут – удиви меня, а потом выяснится, что удивляются они только особнякам и яхтам.
Андрей понял – друг вспомнил печальную историю с не пойманной на дары из магазинчика приколов рыбкой. Рыбка сказала, что он не вице-президент компании, а клоун, и была такова.
– Я говорил тебе о «Бентли». Но с Алисой ты в безопасности, она пока рада и яркой пластмассе за пару сотен рублей.
– Ключевое – пока.
Мелкая переместилась на руки Кати, Андрей с Малиновским и Аськой – на кухню. Поглощая торт с энтузиазмом голодающего африканского ребёнка, Малиновский поведал, что зашёл просто так. Проезжал мимо и решил – надо зайти. Теперь он испытывал от этого особенное удовольствие – в дом друга можно заявиться, не предупреждая и не вычисляя, там ли его жена. Аська подложила Роме ещё кусок торта.
– А насчёт того уровня… Там ящик с гранатами за палаткой, я вчера поглядела.
– Осёл, – обрадовался Малиновский. – Прикинь, Палыч, я на этом уровне уже месяц торчу. Всё припасов не хватало. А младая поросль…
– Ты учишь поросль убивать людей?
– Не будь занудой. Я учу правильно убивать плохих людей!
– У нас хаотично-добрый персонаж, – поддержала Малиновского Аська. – И мы, может, даже станем упорядоченно-добрым.
– Кать, иди к нам, – позвал Андрей. – Давай, пока Роман Дмитрич не сожрал всё то, что без шоколада и вообще-то для тебя.
Катя села напротив Ромки, а Андрей взял Алиску, решающую – то ли ещё похлопать глазами, то ли уснуть. От Алиски пахло молоком, детским мылом, с которым стирали ползунки, и немного – ромашкой. В ромашковой воде ребёнок расслаблялся, и запах этот сейчас означал, что Алиска, пока они были на концерте, ныла, и Катя предпочла искупать её раньше обычного. Подремавшая на подставке в ванночке детка оживилась как раз к приходу Малиновского. Но теперь уже, погуляв и перекусив, окончательно устала. В подтверждении логической цепочки Алиска закрыла глаза.
– Никогда не женюсь, – покидая квартиру, сказал Ромка.
– Пугают младенцы?
– Нет, но вряд ли я найду себе такую жену, как твоя Катя. А на меньшее я не согласен. Гранаты за палаткой. Надеюсь до завтра не позабыть.
– Впереди бурная ночь?
– Возраст, друг мой. Склероз может настигнуть и среди мирной ночи.
Малиновский испарился, Андрей пошёл в Аськину комнату – почитать ей перед сном. В Алискиной комнате было тихо и темно... А в их спальне Катя наверняка уже отрубалась, чтобы немного выспаться, до того как Алискин желудок справится с проглоченным молоком и потребует новой порции. Всё это было обычной жизнью, без принцесс и героев, без драконов и башен, но оттого безумно привлекательной.