У нас полюбили фразу, предположительно принадлежавшую императору Александру III, что у России только два союзника - армия и флот. Больше рассчитывать будто бы не на кого. А кто из правителей других государств мог бы сказать иное? Все друзья в большой политике верны до тех пора, пока это выгодно, и дружба - хорошая карта, когда подкрепляется геополитическим положением. Вот и у России есть несколько таких “заклятых” друзей, с которыми “в разведку не пойдешь” и “в горы не возьмешь”.
Алексей ПАСТУХОВ
“Конфликт на КВЖД. Война, которую решили забыть”
Москва, “Пятый Рим”, 2022
Уже не раз было сказано, что в хороших исторических исследованиях повествование выходит за рамки хронологии, угадывающейся в заглавии. И в книге специалиста по истории Дальнего Востока Алексея Пастухова слово “конфликт” можно понимать двояко. С одной стороны - это отсылка к вооруженному столкновению в 1929 году, о котором говорится в аннотации к книге. С другой стороны - это всеобъемлющая характеристика бытия КВЖД (Китайско-Восточной железной дороги) в принципе, до тех пора пока она окончательно не перешла в собственность Китая.
Первые три с лишним сотни страниц - это предыстория конфликта 1929 года, так что книгу в целом можно рассматривать как историю освоения Дальнего Востока до 1930 года. Этот сюжет чаще всего или выпадает из школьных и университетских курсов истории отечества, или ему уделяется не в пример меньше внимания. Ермак, Хабаров, Колчак, барон фон Унгерн, Дальневосточная республика и сама КВЖД в этих курсах сгущаются в “краткой истории освоения Дальнего Востока” до однородной массы, в которой дистанция в сотню лет практически неразличима.
КВЖД строилась на рубеже XIX - XX веков как транспортная артерия, которая соединит с “материком” Владивосток и порт Дальний (ныне Далянь в КНР), позволит развивать край и его экономику, поспособствует наращиванию стратегического потенциала на дальних рубежах Российской империи. Строительство, которое за счет спрямления дороги позволяло сэкономить, велось на территории сопредельного государства, и одно это создавало потенциал для постоянных споров вокруг КВЖД. Как известно, вечных договоренностей не существует.
Планам бывшего тогда министром путей сообщения Сергея Витте и имперской власти не суждено было сбыться: железная дорога не сразу стала хоть сколько-то оживленной транспортной артерией, и стала приносить прибыль только к началу Первой мировой войны. А потом была революция, Гражданская война, и на два года (1918 - 1919) железная дорога вообще ушла с баланса России. Могла бы уйти и навсегда: первоначальный текст ноты советского правительства китайскому посланнику Чжан Сылиню прямо говорил об отказе советского правительства от КВЖД. По неофициальным каналам представитель Китая узнал содержание этого текста, но в 1920 году вручена ему была уже исправленная нота, где говорилось о специальном договоре о порядке пользования железной дорогой. А еще он получил текст декларации прошлого, 1919 года, в котором как будто бы (исследователи расходятся во мнениях) говорилось о безвозмездном отказе. Положение спасло только то, что Чжан Сылиня из Москвы отозвали под предлогом отсутствия полномочий. А раз посланник липовый, то и все данные ему обязательства и предложения силы не имеют. Располагай он современными средствами связи, надо полагать, что полномочия получил бы в два счета. Китай в те годы одновременно и дружил с Россией, и старался прибрать КВЖД.
Территория, по которой проходила КВЖД, - Маньчжурия - была областью не только китайских интересов. Громадные инвестиции вливала туда Япония, уже тогда готовившая плацдарм для экспансии на материк: 95,6% инвестиций в регион были японскими. (Позже экспансия удалась - было создано марионеточное государство Маньчжоу-го.) Одновременно вдоль границы бывшей родины расселялись российские эмигранты, в основном участники белого движения, которые нашли применение своим военным талантам на службе у китайских милитаристов, прежде всего Чжан Цзолиня. Общую картину хаоса в Маньчжурии дополняют банды хунхузов, которые преследовали куда менее амбициозные и куда более шкурные интересы, хотя из их среды тоже выделялись блестящие персоны: тот же Чжан Цзолинь начал свое восхождение именно из бандитской среды. Но к началу конфликта 1929 года он уже погиб, и в схватку с молодой Красной Армией вступил его сын, правитель Маньчжурии Чжан Сюэлян.
О ходе конфликта читайте в книге. Пастухов на славу потрудился в архивах, что делает его исследование заслуживающим доверия, поскольку только оперативные сводки могут дать какую-то информацию о развитии военных операций, но не пресса. Советская печать рисовала чуть ли не пасторальные картины, которые растоптал сапог китайского милитаризма, науськиваемого белым движением и националистической партией Гоминьдан. Западная пресса будто нарочно переворачивала эту картину с ног на голову, однако точности это не возвращало.
Рональд БОБРОФФ
“Пути к славе. Российская империя и черноморские проливы в начале XX века”
Бостон, Санкт-Петербург, Academic Studies Press, “Библиороссика”, 2022
Книга профессора Университета Брайанта, специалиста по международным отношениям России и Европы XIX - XX веков, - в некотором смысле профессиональная биография министра иностранных дел Российской империи в 1910 - 1916 годах Сергея Сазонова.
Рональд Боброфф провел тщательное исследование, сравнивая архивные данные и воспоминания представителей разных сторон международного диалога по вопросу о контроле и принадлежности проливов Босфор и Дарданеллы. Для России вопрос контроля над проливами - сосредоточение геополитических амбиций на юго-западном направлении. Это выход из Черного моря, и без уверенности в том, что завтра можно будет беспрепятственно пройти в Средиземное море, крайне сложно строить экономику в данном направлении.
России - и прежде всего Сергею Сазонову - приходилось вести многоходовую игру и лавировать между собственными интересами, которые на первый взгляд кажутся исключающими друг друга. Братские славянские народы на Балканах, покровительницей и заступницей которых Россия являлась к началу ХХ века, постоянно пребывали в конфронтации с Османской империей. Россия в данном случае вынудила сама себя выступать в роли не арбитра, а защитника братских народов. Но порой защищать приходилось свои цели и играть не на стороне православных братьев-славян, а на стороне исламской Турции.
Кстати о религии: святыня Востока, собор Святой Софии, как и весь древний и номинально один из первенствующих патриархатов православных церквей - Константинопольский, были (и остаются) под властью Турции, а уникальный во всех отношениях храм к тому времени уже почти пять веков как обращен в мечеть. Если бы России удалось вернуть святыню христианам и освободить Константинопольский патриархат от внешних уз, это бы беспрецедентно укрепило ее геополитические позиции.
Но Россию пока устраивало владычество Османской империи: куда проще было договариваться с турками и соблюдать видимость баланса сил, нежели укрепляться назло всем - и союзникам по Антанте, и противникам по Тройственному союзу.
Интересы двух держав сталкивались и в Закавказье, где свои интересы блюла и третья сторона - Персия. Но это, как говорится, уже совсем другая история, не имеющая отношения к проливам.
В войнах Турции с Италией, а потом с Балканским союзом одной из главных забот Российской империи было сохранение открытого статуса проливов. Поэтому, когда возник риск захвата Болгарией Константинополя, Сазонову пришлось немало потрудиться, чтобы не допустить экспансии Болгарии на османские территории.
Чем дальше заходила война между Черногорией, Болгарией, Грецией и Сербией с одной стороны и Османской империей с другой, тем большее беспокойство вызывала судьба проливов и закрытие торгового судоходства.
По мере того как неотвратимо приближалась Первая мировая война, все сильнее беспокоило союзников по Антанте сближение Турции и Германии. Силы дипломатического воздействия были брошены на достижение нейтралитета Турции, который позволил бы отложить распыление военных ресурсов в двух направлениях. Нейтралитет был столь хрупок, что не выдержал давления, и Турция вступила в войну, которая завершилась для нее (не для нее одной) окончанием имперского периода истории. Поиски решения вопроса о сепаратном мире с Турцией привели к разногласиям между царем и консерваторами при дворе с одной стороны и министром Сазоновым - с другой. Последний вынужден был уйти в отставку, но развить успех его дипломатии уже не удалось.
В политике Сазонова выделяются два характерных момента. Это очень быстрый дрейф к концу пребывания на министерском посту от нежелания даже слышать об “общественном мнении” и учитывать его в дипломатии - к ориентации на него. А также нежелание (свойственное не только Сазонову) отдавать судьбу российских интересов в руки международных конференций - в рассматриваемом периоде в руки Гаагского арбитража.
Павел АПТЕКАРЬ
"Красное Солнце. Секретные восточные походы РККА"
Москва, "Пятый Рим", 2021
Книга о мягком азиатском подбрюшье России. Подзаголовок - «Секретные походы Красной Армии» - заставляет сосредоточиться именно на советском периоде, но отношения Российской империи с Персией, Афганистаном и Китаем были не менее драматичными. Лейтмотив походов РККА - сохранение безопасного буферного региона на южных границах Советского Союза. Начиная с Гражданской войны, это было обусловлено соперничеством с европейскими державами, стремившимися распространить свою власть на слабеющие и беспокойные страны Ближнего Востока и Средней Азии.
Советскому Союзу приходилось выбирать между революционной солидарностью с "прогрессивными" движениями и сохранением лояльной и сильной, но отнюдь не ориентированной на социализм центральной власти. Это вскрывало противоречия как в советской верхушке, так и между властью СССР и формально независимым Коминтерном.
Персия, которой посвящена первая глава книги, в годы Первой мировой войны стала ареной борьбы с германскими спецслужбами. Тем было выгодно оттягивать силы и внимание Российской империи в сторону Закавказья, чтобы облегчить Германии борьбу на восточном направлении. Германия войну проиграла, но и Россия из нее не вышла победителем. Так что в двадцатые и даже тридцатые годы Красная Армия в Персии участвовала во внутренних конфликтах, пытаясь по инициативе Серго Орджоникидзе, не встречавшей одобрения у коллег по Политбюро и Совнаркому, экспортировать революцию.
Следующий раунд борьбы с немецкой разведкой развернулся во время Второй мировой войны, и противостояние, на которое в Персии оказался способен Советский Союз, немало удивило Третий рейх. Глава разведки Шелленберг остался весьма озадачен тем, как при кризисном положении на европейских фронтах Красная Армия нашла резервы, чтобы откомандировать их в Персию. Как известно, к 1943 году Тегеран был полностью лоялен к странам антигитлеровской коалиции и был готов к встрече лидеров.
Беспокойный Афганистан - арена действия второй главы книги - стал перекрестком мировой дипломатии только из-за своего геополитического положения: местные природные богатства, более чем скромные, мало интересовали ведущие державы. Еще с XIX века он стал полем противостояния России и Англии. Лондон стремился обезопасить жемчужину короны - Индию, а Россия стремилась закрепиться в Средней Азии, для чего ей были совершенно не нужны агенты влияния на местное население, которые бы проникали с южных пределов.
Противники возможного сотрудничества Англии и России понимали это, и им было выгодно разыгрывать афганскую карту, тем более что эта страна тогда была не менее беспокойной, чем в конце ХХ века. Активную работу во второй половине 1930-х годов развернула Япония. Ее представители, едва установив дипломатические отношения с Афганистаном, предложили его правительству секретное соглашение, по которому японские спецслужбы могли бы беспрепятственно вести разведку и диверсионную работу против Советского Союза, а через три года и вовсе решили завербовать советского посла в Афганистане Константина Михайлова.
С началом Второй мировой немцы рассматривали Афганистан как плацдарм для дестабилизации мусульманских районов на северо-западе Индии. В 1939 - 1940 годах немцам еще нужна была санкция СССР или хотя бы нейтралитет в отношении активных действий Третьего рейха в Афганистане против Британии. Более того, существовало мнение, что сотрудничество позволит отложить неизбежный конфликт с Советским Союзом. Глава Совнаркома Молотов, ответственный за международную политику, долго держал немцев в неопределенности, и в итоге вместо совместной афганской операции Германия получила "утешительный приз" в виде сотрудничества с СССР в Тибете - проект изначально бесперспективный. Немцы потом и сами отреклись от этого плана, зато британская разведка, получив ложные данные о сотрудничестве СССР и Германии, всполошилась не на шутку.
Наконец в третьей главе книги Павла Аптекаря мы возвращаемся в Китай, но теперь на северо-запад страны, в Синьцзян. Там советскому правительству приходилось лавировать между интересами местного мусульманского населения, с ненавистью относившегося к поработителям - китайцам, и центральной властью в Китае, даже если таковой и не было в определенные моменты истории.
Синьцзян был важным торговым регионом, и экономические связи не прерывались ни при антисоветском Гоминьдане Чан Кайши, ни даже в апогее противостояния - конфликте на КВЖД в 1929 году, о котором говорилось выше.
Постепенно Синьцзян попал в финансово-экономическую зависимость от Советского Союза, который помог в подавлении уйгурского восстания и поспособствовал возвышению губернатора Синьцзяна Шен Шицая. Тот одним из главных пунктов своей политики немедленно провозгласил дружбу с СССР и борьбу с империализмом. Но накануне Второй мировой войны, после подавления еще одного восстания уйгуров, Шен Шицай переметнулся к Гоминьдану, чем и спровоцировал разворот в синьцзянской политике СССР: Кремль стал поддерживать национально-освободительное движение.
На этой волне была создана буферная Восточно-Туркестанская республика, в которую вошли три округа Синьцзяна на границе с Советским Союзом. К концу войны ВТР имела все шансы подчинить весь Синьцзян, но отношения СССР с Китаем вновь изменились. После Второй мировой войны контроль над территорией Китая стал переходить в руки компартии, и судьба ВТР была предрешена - республика вошла в состав Китая в 1949 году.
Материал опубликован в "Солидарности" № 20, 2022
Камиль Айсин, журналист газеты "Солидарность"