Мария Николаевна Толстая, дважды графиня с одною фамилией, сестра писателя Льва Николаевича Толстого, младшая из шести детей графа Николая Ильича Толстого и его супруги Марии Николаевны, урожденной княжны Волконской. Мать девочки умерла полгода спустя после ее рождения.
Мария Толстая прожила необыкновенно сложную и яркую жизнь, послужила прототипом Анны Карениной для своего брата писателя и образом главной героини Веры Николаевны в повести «Фауст» Ивана Тургенева.
Графиня с юности писала необыкновенные письма. Слыла ярким и увлекательным, обаятельным собеседником, великолепно играла на скрипке и фортепьяно, читая ноты, как книгу, импровизируя по памяти.
***
Маленькая Машенька была всегда обласкана любовью и вниманием братьев, которые ее обожали, принимали во все свои игры, она даже лазала вместе с ними по деревьям…. Позже Мария поступила под опеку тетушки, блестяще окончила Родионовский институт благородных девиц в Казани.
Повзрослев и вступив в наследство, братья Толстые выделили младшей сестре равную с ними долю, а не одну четырнадцатую, как полагалось по закону для женщины того времени.
Мария была отдана замуж в неполных шестнадцать лет за своего троюродного брата Валериана Петровича, тоже - графа Толстого, - что слыл повсюду сибаритом и заядлым охотником.
О своих взглядах на брак Мария Николаевна позднее говорила, что они были наивны и смешны, как у всякой благовоспитанной девушки с чистою душою.
О чистоте души Марии Николаевны говорили на склоне лет все, кто знал ее. И монахи Шамординской обители, и светские знакомые. И ее духовный наставник, старец Амвросий.
***
Графиня Мария Николаевна любила искренне вальяжного и добродушного мужа, родила в браке с ним четверых детей, похоронила одного из них в младенчестве, (сына Петеньку), занималась их воспитанием и хлопотами по большому имению, а граф Валериан Петрович собирал в своем имении шумных гостей, ходил на охоту с шурином, исправно пил вино из своих погребов и обустраивал винокуренный завод ( с родными на паях. )
И все было очень хорошо и ладно, но до той поры пока графиня не узнала о том, что муж открыто и бесстыдно изменяет ей со всеми подряд и в родовой усадьбе, и в окрестностях… Горничные, экономка, прислуга соседей…. По признанию современников Валериан Толстой «в отношении любвеобильности был невозможен…» (Т. А. Кузминская).
Сибарит и охотник был преступно неразборчив в своих желаниях и дело дошло до того даже, что в усадьбе Пирогово нашли на чердаке пару скелетов новорожденных….
О Валериане Толстом поползли было и совсем темные слухи, но ничего всерьез доказано не было, а гордая Мария Николаевна решилась открыто покинуть мужа и, забрав детей, уехала в Москву, где заявила мужу бесстрашно, что желает расстаться с ним и просить развода!
Простить его она не могла, ибо тогда еще не умела смотреть на свою жизнь, как на крест или подвиг… Она была сильна и горда духом, как и все Толстые.
Братья Лев и Сергей Толстые были полностью на стороне сестры, Лев Николаевич начал хлопоты по разводу, снял для сестры и ее детей дом в Москве, жил вместе с ними, всюду сопровождая и опекая их….
Ни слова осуждения не было сказано в адрес Марии Николаевны братьями и родными, все сочувствовали ей и она знала только участие и заботу с их стороны….
Вместе со средним братом Сергеем Мария уехала за границу в Гиер, где на ее руках умер от туберкулеза брат Николай, особо любимый в семье…
Побороть свое отчаяние после смерти родного человека Мария смогла только помогая другим таким же тяжелобольным людям, утешая и опекая их.
Именно в Гиере, на минеральных водах, она и познакомилась с молодым шведом Гюставом /Густавом/ де Кленом, лечившимся от костного туберкулеза. Гюстав был моложе ее на несколько лет, но выглядел старцем, так как ходил все время в теплых башмаках, с палкой.
Между молодыми людьми вспыхнул роман. Бросив все, отказавшись от развода с мужем, (развод в то время предполагал не только бесчестие, но и дальнейшее безбрачие навсегда) Мария Николаевна уезжает с возлюбленным в Алжир, исчезая из поля зрения семьи на целых три года. Братья и родные ведали о ней лишь из писем, восхитительных по стилю и лексике, страстных, живых.…
***
Графиня прожила с Гюставом в Алжире три года. Подобно тому, как Жорж Санд прожила с Шопеном на Майорке чреду восхитительных лет, но не создав из них романа, увы!
Мария лишь родила от любимого дочь Елену. Это произошло 8 сентября 1864 года в Женеве. Графиня совершенно не скрывала факт рождения ребенка от родных. Но представить дочь обществу никак не могла. И вовсе не из ложной гордости.
Родные Гюстава не принимали их отношений, графиня видела отлично, что ее брака с любимым никогда не будет, и, оставив сына Николая и старших дочерей от первого брака за границей, в пансионах, она с Еленой и братом уехала в Россию.
Жила уединенно в имении Пирогово, занималась усадьбой, пыталась наладить отношения с дочерью. Но девочка была для нее чужой эмоционально, они так и не смогли найти общего языка… Все не складывалось меж ними еще и потому, что мать не могла набраться смелости представить Елену всем, как истинно родную дочь. Графиня всюду говорила о ней лишь как о воспитаннице. Девочка носила отчество своего дяди Сергея, а Лев Николаевич Толстой, с согласия родных, обеспечил Елену состоянием в десять тысяч рублей золотом.
****
Но отца у нее не было. Она считалась безродной сиротой, в свете на это смотрели более, чем косо.
Вдобавок ко всем огорчениям, к Марии Николаевне из Швейцарии пришло известие о кончине Гюстава де Клена. Она тяжело и страстно переживала смерть любимого человека.
Мария Николаевна писала брату Льву с отчаянием: «Мысль о самоубийстве начала меня преследовать, да, преследовать, и так неотступно, что это сделалось вроде болезни или помешательства. Не думай, чтоб что ни будь необыкновенное случилось, а просто ничего не выходит, ничего не клеится с ней, только что думаю, устроила, опять все снова, все не то, все не ладно. А что нужно, я не знаю, положительно не знаю….
Пробовала взять ее к себе не могу, я тогда делаюсь совершенно дикая, от всех прячусь, за дочь выдавать ее не могу, за чужую тоже, лгу, запинаюсь… Я до сих пор еще не видела факта, чтобы женщина нашего круга, если бы она не с медным лбом, взяла к себе незаконного ребенка и одна, без поддержки, имела храбрость всем говорить: «Вот, полюбуйтесь, это моя незаконная дочь». Я так - не могу, и другого выхода, как смерть кого - нибудь из нас, я не вижу».
И смерть коснулась своим холодным крылом графини Марии Толстой, забрав на небеса ее сына Николая. Душа своенравной Машеньки с тех пор не могла найти покоя и вовсе.
Пришло к ней и осознание ее духовного несовершенства, и неправоты, но принять жесткое решение об уходе в Шамординский монастырь Мария Николаевна смогла лишь после замужества двух своих законных дочерей.
План кельи для нее начертал лично старец Амвросий. И приняв монашество, графиня Мария, дважды – Толстая, по фамильному древу - сохраняла в себе гордый дух рода Толстых: не ставила свечей, перед иконами, никогда прилюдно со всеми не молилась, а только в отведенном ей уголку, где у нее был постелен коврик и стояла скамеечка.
Монахиней Мария Николаевна, по особому соизволению настоятельницы обители, могла принимать к себе гостей, играть на музыкальных инструментах, вести большую переписку, уезжать ненадолго к брату и невестке, которых она очень любила. В их имение в Ясную Поляну.
Она пережила своего нежно любимого брата Левочку лишь на полтора года. Скончалась в 1912 году тихим сном, приняв перед смертью схиму и причастившись. Перед тем два дня, метаясь в жару она тихо бредила по французски, опять невольно отличившись среди сестер. Будто бы тень ее прежней жизни, где бурно страдала и всегда металась, беспокойно ее прекрасная душа, опять неотступно и навсегда была с нею.