Эта история произошла со мной давно. Еще в 197… затёртом году. Жил я тогда тоже в Киргизии. А родом я, из села Мерке, что в Джамбулской области Казахстана (зачем пишу откуда родом, ниже станет ясно).
И вот, как-то поехал в Москву поступать в институт. Приехал. Началось всё, как и обычно: нашел институт, сдал документы, переночевал на вокзале и пустился по Москве искать жильё на время вступительных экзаменов. В общежитие было не пробиться.
Как и положено, на дверях всех более-менее доступных в финансовом отношении гостиниц висела обычная для тех времён табличка: «Мест нет». Но мир-то не без добрых людей. А я-то – азиат, хоть и русский. А у нас, у русских, тем более у азиатских русских (самые общительные люди в мире) «язык до Киева доведёт». Посоветовали: при «Доме колхозника» есть дешёвенькая гостиница – всего рубль за ночь. Нашёл я тот «Дом колхозника», оформился, каждое утро администраторше сдаю рубль, как положено, и потихоньку сдаю экзамены. То бишь, поступаю.
Надо сказать, что в «Доме колхозника» колхозников, как таковых, не было. Жили мы в больших, на 12 коек, комнатах, где менялись только жильцы. Койки, тумбочки между ними, постель (если мне не изменяет память), оставались всегда неизменными. Постоянными в нашей комнате были ещё два жильца: молодой человек, лет эдак 30-32, и узбек с чесноком (мешок у него был, вроде бы, всегда один и тот же, чеснок всё время другой). А молодой человек был «вечным студентом». Учился он, кажется, во втором по счёту или даже в третьем институте (были в те времена и такие «чокнутые»). Да, чуть не забыл, ещё два шахтёра из Норильска. Приехали в Москву деньги «просаживать».
Но, что самое странное – мне, как выходцу из Средней Азии – это сразу бросилось в глаза: жизнь наша проходила, в основном, молчком. Никто никого ни о чём никогда не спрашивал, ничего не рассказывал, а так: односложные, банальные фразы и всё. Каждый вечер одно и то же: узбек укладывался в кровать, не раздеваясь, «вечный студент», выпив свою неизменную бутылку кефира, закусив булочкой, листал конспекты… Скучно... Потому накануне своего отъезда (не поступил, не сдал, завалился на иностранном), решил я всю эту братию в комнате «расшевелить». Подсчитал свои оставшиеся «финансы», купил «бормотухи» (т.е. вина, мутного и дешёвого), закуски простенькой. Решил по-нашему, по-азиатски устроить, так сказать, небольшой дастархан («поляну»). Главное ведь начать…
Потихоньку, потихоньку в комнате все расшевелились, разговорились. Через какое-то время появилась откуда-то ещё бормотуха. Потом ещё. Словом, всё как и положено, по-человечески. Все наконец-то перезнакомились, подружились, расселись «по кучкам».
И вот тут начинается самое интересное. Когда очередь дошла до меня (узбека, кстати, в тот день не было), на вопрос: «Откуда, ты?» Я возьми, да и ляпни сдуру:
- Из Меркенской АССР. И что самое странное, никто кроме студента, даже и «ухом не повёл» против такого явного подвоха. Ну, Меркенская так Меркенская… АССР?! Только студент как-то сразу сощурился, на лице появилось подобие глубокой мысли.
- А где это Меркенская АССР? – спросил он вдруг через время, когда разговор был уже совсем на другую тему. Внимание всех при этом, естественно, сконцентрировалось на нас. - Как где? – отвечаю ему. – В Казахстане.
- В Казахстане?! – он опять задумался. Потом снова дёргает за рукав и опять за своё:
- Ну, Кара-Калпакскую АССР я знаю. И то – это, в Узбекистане. А Меркенской не знаю. Вообще никакой АССР нет в Казахстане!
Меня и понесло:
- Как нет? – говорю. – Как нет! Да я сам – меркенец! Ну маленький мы народ. Ну и что? Я же не виноват, что вы здесь и не слышали о такой нации. Вот, - говорю, - кто из вас знает, что на Кавказе есть нация кумыки?
Все только плечами пожали (откуда им знать про кумыков, если даже на Меркенскую АССР никто не среагировал). Только студент (вот гад, а…), опять что-то призадумался. «Ну, берегись!». – думаю. И у меня само собой вырвалось, да ещё, с таким выражением:
- Бир эки, уч тёрт! Беш алты! (Один два, три четыре! Пять шесть!). Это я тебе на своем родном, на меркенском, отвечаю, - говорю им (фактически же, почти одинаково: хоть на казахском, хоть на киргизском).
Студент снова за своё:
- А что ты сказал? Переведи.
Ну что я мог ему ответить? Не переведу же, конкретно, мол: один, два, три, четыре, пять, шесть. Но, если ему нужен «перевод»? Пожалуйста:
- По-меркенски я сейчас тебе сказал: «Живёте здесь, гниёте. И не хрена не знаете».
А потом всеми правдами и неправдами постарался увести разговор в другое русло. Студент тем временем сел на свою койку и долго черкал что-то карандашом в одной из своих тетрадей. Через время как-то боком придвинулся ко мне и, слегка запинаясь, промямлил:
- Я тут набросал кое-что. Ты, уж извини. Напиши мне перевод, пожалуйста. С вашего, с меркенского. И суёт мне свою тетрадку. А там: «Здравствуйте–», «До свидания –», «Давайте познакомимся –», «Как ваши дела? –», «Где вы живёте? –» … И так далее, в том же духе. На целых четыре или пять страниц. За мной дело не стало... И давай я ему «перевод» записывать. Типа:
«Я хочу с вами подружиться. – Мен жынды жаман» (Я дурак плохой). «Как настроение? – Кутин жаксы?» (Задница хорошо?). «Есть ли у вас сестра? – Кыз, бала, чапан?» (Девочка, мальчик, казахская стёганая верхняя одежда?). И т. д. и т. п. в том же духе.
Все среднеазиатские матерные слова перебрал, что знал. Потом уже использовал: и «сут», и «ет», «ит», «бар», «жок», «билмеймен» … (и «молоко», и «мясо», и «собака», «есть», «нет», «не понимаю»). А у него не кончаются и не кончаются фразы. Начал уже выдумывать всякую чушь, наподобие: «кемильды бемельды», «харатум маратум», «дамылда бурумда», «дастылгун бастылгун» и прочее, прочее.
Ну откуда ж мне было знать, что этот проклятый студент за ночь… всё наизусть выучит! Не успел я утром толком продрать глаза, а он уже:
- Кутин жаксы? (Задница хорошо?)
- Жаксы, жаксы, - отвечаю ему, а сам быстрее одеваюсь.
- Бахыт, рахат? (Счастье, удовольствие?)
Чёрт его знает, чего такого я ему придумал и «накарябал» на это в своём «переводе». Но на всякий случай говорю:
- Ой, рахат! ...
А тот всё не отстаёт:
- Азмас билмеймен, бала? (Немного я не понимаю, мальчик?)
О, господи! ...
- Слушай, - говорю ему, - мне сейчас некогда. В институт надо бежать забирать документы. Завтра вечером мой поезд, надо успеть всё. Ты уж извини. Потом поговорим, вечером.
И быстро-быстро давай сматываться (дался же этот умник мне на голову).
Вечером пришёл как можно позже. Но не позже 23.00, как и положено. И только открыл дверь…
- О, бала! Кутин жаксы? (О, мальчик! Задница хорошо?) – Тут же встретило меня на пороге. Да ещё так игриво, приветливо.
А за ним, за студентом, стоял узбек. Сначала он смотрел в окно. Но при этих!!! словах студента голова узбека медленно повернулась в нашу сторону, брови поднялись, рот открылся…
- А-а-а, хм-м-м… – только и смог я ответить.
Всё. Выдохся! Не могу больше! Не хватало, чтобы меня ещё и в «голубизне» заподозрили. Я поднял руки:
- Сдаюсь… Короче, так. Всё, что я вчера наплёл здесь – полная чепуха, «хохма». Нет никакой Меркенской АССР. Нет никаких меркенцев. Вернее, они есть. Но это не нация, не народность, а просто жители села Мерке, откуда я родом.
Рот теперь приоткрылся у студента:
- Как нет Меркенской АССР? А перевод? А…
- А вот так, вот, – говорю, – шутка это была. Хохма. Прикол.
- Как это, шутка! Как это, шутка! Да я сегодня на ящик пива поспорил с ребятами, что есть такая АССР. Никто не верит! Я с ними по-меркенски разговаривал… Я им обещал настоящего живого меркенца привести! В доказательство. То есть тебя. А теперь? Что? Ящик пива? Да? ... О-о-о! Какой же я дурак, какой дура-ак! …
- А вот это, правильно, согласен. – ответил я ему. – Акымак ты (ненормальный), настоящий акымак. В переводе с нашего, с меркенского.