Взгляд легендарного фотографа Валерия Плотникова
Показывая свой фотоальбом, слышу единодушное восклицание: "Леночка Соловей! Неужели она была такой?" Действительно была. Отпечатки на фотобумаге обнаруживают утонченно-воздушное голубоглазое создание с ангельским ликом.
Такой Лена впервые появилась во вгиковской короткометражке Рустама Хамдамова "В горах мое сердце" по Сарояну. И моментально поразила воображение людей, близких кинематографу. Это было сродни сумасшествию: мы смотрели фильм бессчетное множество раз, пытаясь постичь, откуда и каким образом возникло это потрясающее кино. Если вы спросите вгиковцев тех времен, то и сегодня встретите сплошной восторг и захлеб.
Лена в то время училась во ВГИКе. Ее появление в фильме Хамдамова обезоруживало точностью типажа -- в ней присутствовала детскость и одновременно бердслеевская утонченность. После этой роли Лену запомнили, стали приглашать, часто ничего не меняя в образе, -- даже глубокие режиссеры.
Интересно, что при знакомстве с Леной не обнаружились качества ее экранных героинь. Она оказалась вполне земной и практичной, лишенной драматических изломов и декаденской рафинированности.
Наша первая встреча с Леной состоялась, когда Рустаму на "Мосфильме" предложили поставить "Дубровского" и он пригласил меня поработать над пробами. Мы задумали провести пробы не так, как это было принято на киностудиях, когда на актеров напяливали случайно найденный армяк, клеили нелепые бакенбарды, заводили в пустую комнату и говорили: "А теперь глазки налево и вверх..." И снимали будто на тюремную карточку -- в фас и три четверти. Разумеется, актеры недолюбливали такие фотопробы.
У меня до сих пор хранится огромный архив по "Дубровскому", серия уникальных фотографий -- мы с Рустамом устроили пробы на натуре. Всякий раз старались создать в кадре образ -- в качестве фона находили стену деревянного дома, кусок сруба. Определяющей была знаковость вещи. Это помогало актерам, они естественней себя чувствовали. В мой альбом вошла фотография Лены Соловей с одуванчиками -- это и есть Маша из "Дубровского". Кстати, ее пышное бальное платье Рустам соорудил за несколько минут из тюлевой оконной занавески.
На пробах к "Дубровскому" просеяли огромное количество народу. На это ушло полтора месяца, что повергло в ужас кинематографическое начальство. К великому сожалению, фильм не был снят. Рустама можно назвать человеком "неотсюда", он был абсолютно не в состоянии решать какие-либо организационные вопросы. На фильме "В горах мое сердце" ему повезло, рядом с ним оказалась Ира Киселева, взвалившая на себя всю деловую часть картины. Представьте размах фантазии Рустама и вы поймете, насколько это было непросто: разыскать и доставить требуемое на место... Достаточно сказать, что в фильме была до неузнаваемости загримирована Москва. Место для съемок нашли в непосредственной близости от Кремля. А зритель ни на минуту не усомнился, что изящные проезды и лестницы -- тбилиско-ереванский вариант.
А у Лены Соловей с Рустамом сложился настоящий "венок сонетов". Хамдамов предложил Лене главную роль в фильме "Нечаянные радости", который впоследствии имел продолжение в михалковской "Рабе любви". Первоначальный замысел Хамдамова, кроме как потрясающим, я назвать не могу. Помимо сценария, подвластного его воображению, им было сотворено практически все -- немыслимые костюмы, парики. Все были полны ожиданий -- предполагалось нечто феерическое. Но если пробы занимали у Рустама полтора месяца, то съемки и вовсе стремились к бесконечности. Его не интересовали проблемы производственного цикла, метража пленки и прочей суеты.
И с фильмом произошла история, в результате которой жизнь испытала на прочность, чистоту рук и помыслов Никиту Михалкова. Заменить Рустама предложили именно ему. Было совершенно ясно с самого начала -- он не повторит пути, соблазн пойти по которому, использовав находки Хамдамова, был неимоверно велик. И спасение картины из тлена не могло стать оправданием.
Большая часть пленки "Нечаянных радостей" оказалась смыта. Оставшиеся фрагменты частично использовались в "Анне Карамазофф".
Продолжение ЗДЕСЬ. Подпишись на наш канал!
Записала Наталья Шелюхаева, Москва, специально для "Лилит" (с) 2000 год.