Многие, вероятно, слышали, что первым орудием труда была палка-копалка.
Это, естественно, является предположением, так как изделия из древесины не способны сохраняться на временных отрезках, исчисляемых миллионами лет.
Однако, попробовав осуществлять земельные работы палками разной формы, можно быстро прийти к выводу, что зачастую более удобной является та, которая имеет выступ, сучок, находящийся под углом в 70-90 градусов.
Если же к такому сучку примотать каменное тесло, получается весьма интересное орудие, поскольку в такой системе твердый, но хрупкий кремень или обсидиан при ударе работает на сжатие, а не на разрыв, и такую нагрузку камень выдерживает лучше.
Примотанное к сучку тесло использовали для работы по дереву, камню, при надобности и для земельных работ.
По сути, идею данного инструмента можно назвать прототипом кирки, топора, в какой-то степени плуга и мотыги.
С переходом к неолиту и появлением производящего хозяйства особую актуальность приобретает последняя.
Собственно, древнейший тип земледелия называется мотыжным, и на ряде территорий он дожил до наших дней.
Для изготовления мотыги в глубокой древности чаще использовали не камень, а более упругий и легкий материал — рога животных.
И, помимо возделывания полей, мотыгой осуществляли всевозможные земельные работы.
Забегая наперед, именно она была главным орудием для копки земли на протяжении практически всей истории.
Деревянная лопата – не лучший инструмент для таких работ, стальные же начали набирать популярность только в Новое и Новейшее время.
А потребность в земельных работах была огромной, так как строительство основывалось на глинобитной и сырцовой технологии, то есть, требовало глину, которую нужно добыть.
Кроме того, оседлость и начавшееся имущественное расслоение общества стали источником частых военных конфликтов.
Самым же технически простым, хоть и трудоемким способом возведения фортификаций, является строительство рва и создание с помощью извлеченного грунта валов.
Так, давным-давно мне довелось поучаствовать в раскопках поселения энеолитической трипольской культуры, которое некогда обрамляло две с половиной сотни метров рва глубиной более двух метров.
Однако земледелие, да и активизировавшиеся военные действия породили большую потребность в ресурсах для производства орудий труда — кремне.
У ряда регионов, богатых этим сырьем, появилась возможность жить, обменивая его на все необходимое.
Но конкреции кремня залегают в известняках, и с поверхности зачастую много не собрать, поэтому еще в неолите появляются первые шахты, которые строили, делая основной вертикальный ход — шурф глубиной несколько метров, и от него в стороны расходились горизонтальные ходы – штреки по 6-7 метров.
То есть, по сути, основы горного дела были заложены еще в каменном веке.
Один из примеров тому – расположенный вблизи белорусского села Красносельское комплекс, состоящий из более чем двух сотен таких шахт.
Там же обнаружено и немало орудий труда, в том числе и фрагментов древних мотыг.
К эпохе бронзы люди начали торговать, вернее, вести обмен, воевать и добывать ресурсы еще активнее.
Тут благодаря журналистам все вспомнят Аркаим с его насыпными, земляными укреплениями, но, вероятно, мало кто слышал о Ливенцовской крепости возрастом около трех с половиной тысяч лет, 280 метров стен которой были возведены из камня, а не из сырой, необожженной глины, как, например, в случае со всем известной Троей.
Журналисты называют этот расположенный в Ростовской области памятник древнейшей каменной крепостью Европы. Так ли это, утверждать не берусь: с фортификациями эпохи бронзы знаком слабо.
Впрочем, о значимости статуса памятника, вероятно, плохо знали чиновники, которые отвели его территорию в 2012-м году под строительство коттеджного поселка.
Только после множества обращений археологов в суд решение отменили.
Впрочем, расцвет каменного и не только строительства оборонительных сооружений наступает в первом тысячелетии до нашей эры.
Стоит отметить, что римляне умели изготавливать бетон на основе вулканического пепла и морской воды, но большинство народов довольствовалось либо слабыми известковыми, глиняными растворами, либо более трудоемкой полигональной кладкой.
Которую, к слову, местами использовали даже в Новое время.
Пример – та же эскарповая стена начала 19-го века в Кронштадте.
При этом нужно понимать, что устойчивость любых оборонительных сооружений достигалась не прочностью раствора, а толщиной стены: так, современный кирпич может выдержать 150 и более килограммов на каждый квадратный сантиметр.
И в теории толщины в полкирпича хватило бы для возведения стены высотой в десятки метров.
Но так строить нельзя, потому как прочность на сжатие и устойчивость стены – понятия разные: чем шире стена – тем она устойчивее, при этом верхние ряды оказывают давление на нижние и обеспечивают прочность конструкции.
Те же средневековые замки у многих ассоциируются с невероятно высокими стенами и башнями.
На практике подавляющее большинство оборонительных сооружений прошлого имело высоту стен не более 9 метров при ширине 2.5-3 метра.
И этого было более чем достаточно: просто так не взобраться, а лезть на стены по лестницам – это худший вариант штурма укреплений, который приведет к огромным потерям среди нападающих.
Собственно, если бы штурм фортификаций был такой простой затеей, вероятно, мы бы не узнали о таком явлении, как осады, которые иногда длились годами, а порой и десятилетиями, как в случае с Кандией или греческой Филадельфией.
Те же стенобитные машины сохраняли актуальность против не самых прочных ворот или же стен, выполненных из мягкого известняка, сырцового кирпича.
Справиться со стенами, сложенными из твердых пород, являлось крайне сложной задачей.
И еще в античном мире пришло понимание, что для преодоления укреплений нужны не воины, а рабочие.
В 5-м веке до нашей эры грек Эней Тактик описал технику взятия укреплений с помощью строительства подкопов.
Один из вариантов подразумевал подкоп под основание стены, где создавалась полость, которую, расширяя, заполняли бревнышками-подпорками.
Впоследствии подпорки поджигали – они сгорали, и часть стены, лишенная основания, проседала, обваливалась.
Этот метод с античного времени перекочевал в Средневековье, а такой подкоп получил довольно знакомое нам название «мина».
Гораздо позже минами стали называть взрывные устройства.
Самое забавное, что строили подкопы мотыгами.
На французском одно из названий этого инструмента, как и выкопанной им траншеи, – «сапа».
Фраза «тихой сапой» означает: незаметно пробраться через выкопанную траншею или туннель. Последнее, кстати, тоже французское слово.
Ну и, конечно, всем нам знакомое «сапер» – это, по сути, тот, кто копает, делает подкоп, человек с мотыгой, сапой.
Если учесть, что один из видов мотыги у нас называется тяпка, то сапер – это нечто из разряда «человек с тяпкой», эдакий «тяпальщик».
Подкопы были очень популярным способом как разрушения стен, так и проникновения в укрепления.
В интернете натыкался, что якобы у Полибия есть упоминания, как рабочие за трое суток, постоянно сменяя друг друга, прокопали 65 метров туннеля.
Цифра выглядит фантастической и вызывает сомнения.
Как человек, который провел много времени на земельных работах, могу сказать одно: самостоятельно выкопать первые 3-4 метра колодца за день под силу практически каждому.
Очень выносливые рабочие самостоятельно прокапывали и отбрасывали грунт на квадрате 5 на 5 метров на глубину в 4 штыка или 1 метр – то есть, такие именуемые кубатырями ребята выкапывали 25 кубов не самой мягкой земли за день.
Хотя, конечно, много зависит от плотности грунта, расстояния до отвала.
В случае строительства туннеля нужно решать проблему выноса этого самого грунта, но, думаю, если все хорошо организовано, в день могли проходить многие метры.
Так, благодаря подкопу войска Дария Первого проникли в греческий город Халкидонию.
Позже в 322-м году до нашей эры Александр Македонский, используя подкоп и деревянные подпорки, которые затем подожгли, разрушил стены Газы.
Это город на Ближнем Востоке, в честь которого назван сектор Газа, в смысле территории, а не музыкальной группы.
А еще позже, в 86-м году до нашей эры с помощью такой подземной мины Корнелий Сулла обрушил стены Афин.
В Средние века, когда феодалы обзаводились укрепленными домами – замками, отыгрывающими роль опорных пунктов, вопрос противодействия фортификациям стал актуален как никогда ранее.
Собственно, если быстро проникнуть в укрепления не удавалось, оставалось три основных пути.
Первый и самый распространенный – осада, хоть держать войска неделями, месяцами, а то и годами вокруг укреплений – занятие, требующее немало ресурсов.
Не говоря уже о риске возникновения эпидемий.
Осады, как правило, старались проводить в начале лета, когда предыдущий урожай практически закончился, а новый еще не собрали.
В этот период запасы в укреплениях были минимальны, и имелся шанс, что изголодавшие защитники быстрее сдадутся.
Второй путь зачастую являлся дополнением к первому и заключался в попытках дипломатического решения вопроса - из разряда обещаний сохранить жизнь защитникам.
Ну а третий путь – штурм.
И тут, если речь шла не о маленьком замке, где гарнизон составлял несколько десятков бойцов, а о городе или крупной крепости, первоначально пытались завербовать кого-то из жителей.
В качестве примера можно вспомнить осаду неприступной Антиохии, где некий Фируз ночью сбросил лестницу крестоносцам, которые, проникнув внутрь, открыли ворота.
Впрочем, вопреки фразе Филипа Македонского, осел, груженный золотом, не всегда брал крепости.
И порой их нужно было штурмовать.
Для серьезного штурма нужны были не лестницы, а способные доставлять сразу целые отряды бойцов осадные башни, требушеты, тараны, строительство и доставка которых к стенам были, вероятно, куда как более трудоемким и ресурсоемким занятием, нежели земельные работы.
Тем более что с наличием древесины на том же Ближнем Востоке дела обстояли не лучшим образом.
Как итог, в ходе крестовых походов крестоносцы активно пользовались услугами саксонских рудокопов; сарацины тоже не отставали в этом вопросе и привлекали специально обученных людей.
При этом зачастую в ходе осады строили сразу несколько подкопов.
Так, например, когда речь заходит о взятии тюрками Константинополя в 1453-м году, все вспоминают огромную пушку Базилику, а между тем атакующие также построили 14 тоннелей.
Иногда сам факт того, что под стены осуществлен подкоп и установлены подпорки, заставлял защитников сдаться.
Так было при осаде крепости госпитальеров Маркаб в 1285-м году.
С 16-го века для обрушения стен начинают использовать не деревянные подпорки, а бочки с порохом, которые все так же закладывали в подкоп.
Один из примеров – взятие Казани Иваном Грозным, которое стало возможным за счет найма иностранного специалиста, руководившего земельными работами и установкой 48 бочек с порохом.
К слову, наличие глубокого рва усложняло подкоп, потому что в таком случае работы нужно было начинать в непосредственной близости к стенам.
Защитники же для обнаружения землекопов вдоль стен устанавливали емкости с водой, металлическую тонкостенную посуду, реагирующую на вибрации почвы.
В месте предположительного выхода подкопа могли выкапывать огромную яму, которую заполняли водой.
Дойдя до нее, вражеские землекопы получали неожиданный сюрприз.
Также могли копать контрподкопы, а дойдя до хода противника, например, запускали в него и поджигали птичий пух, старались делать и прочие неприятные сюрпризы.
В целом, подземная война, зародившись еще в античности, не теряла актуальности вплоть до 20-го века, достигнув своего пика уже в Новое время.
При этом большую часть истории главным инструментом этой войны была мотыга, роль которой крайне недооценена.
Ведь именно она стояла у истоков древнего строительства, в том числе и простейших фортификаций.
Впоследствии же мотыга стала пусть и опосредованно, но популярным средством борьбы с укреплениями.
Кроме того, этот инструмент лежит в основе горного дела и такой основной отрасли, приведшей к появлению первых цивилизаций, как земледелие.
Не удивительно, что шумеры считали мотыгу подарком верховного бога Энлиля, а египетские фараоны помещали ее изображения на навершия булав.
По моему субъективному мнению, это без преувеличений один из важнейших, если не самый важный инструмент в истории нашего вида.