ВАЖНО!!! Все события данного рассказа являются плодом бурного воображения автора. Любое совпадение имен, названий, описаний является случайным.
«… сдвину светильник твой»
«Впрочем, у тебя в Сардисе,
есть несколько человек,
которые не осквернили одежд своих,
и будут ходить со Мною в белых одеждах,
ибо они достойны»
Часть 1.
Вечер четверга я встречал в пути. Вот уже около часа я ехал по плохенькой узенькой дороге – латка на латке. Из-за слякоти и дождя границы асфальта и обочины не просматривалась, поэтому я держался середины трассы, благо машин на этом участке трассы почти не встречалось. В январе зима окончательно отступила, уступив место дождям, слякоти, грязи и ночному гололеду. По дороге приходилось петлять, объезжая ямы, образовавшиеся после зимы, поэтому я опаздывал. Часы показывали 16:55, тогда как предполагалось, что я прибуду в Тарасов не позже половины пятого. Наконец, дорога повернула, и перед спуском, за которым потянулись рядки частного сектора, я увидел указатель «Тарасов». Оставалось теперь найти только местную церковь, ради которой я сюда и приехал.
Поплутав по городу еще минут десять, я подъехал к зданию Дома молитвы. Первое впечатление о городке я уже получил – грязный, темный, пустынный. Людей на улицах не было, светом фар частенько выхватывались брошенные дома – заколоченные либо выбитые окна в покосившихся зданиях угрюмо взирали на одинокую «Ниву», медленно катящуюся по улочкам.Городок состоял преимущественно из частного сектора, лишь в самом центре я увидел двух и трех этажные дома, первые этажи которых были отданы под магазины.
Дом молитвы выгодно отличался от обветшалых зданий города. Недавно отстроенный, из красивого красного кирпича он был похож на американские церкви – над входом возвышаясь над основным зданием, стояла арка с крестом в ней, зал, в котором проходили собрания, имел большие металлопластиковые окна. Собрание уже началось, я видел через окна свет и сидящих людей. Само здание отстояло от дороги на некотором удалении – здесь же была оборудована небольшая автомобильная стоянка - машин на шесть. На стоянке припарковалось два автомобиля – старенькая «шестерка» и форд фокус. Я припарковал свою «Ниву», залепленную грязью, на свободном месте и испытывая легкое волнение пошел по гравийной дорожке кдвери. Волнение я испытывал потому, что в маленькой церкви мое появление посреди собрание несомненно вызовет особый интерес, и на некоторое время я замешкался, стоит ли входить, или остаться в машине дожидаясь конца собрания.
Но, откинув сомнения, я шагнул внутрь. Я попал в уютное помещение – небольшой холл, с рядом вешалок воль стен, из него дверь в детскую – оттуда все видно, но шумное подрастающее поколение не мешает степенным и умудренным годами сестрам внимать Слову Божьему. Повесив куртку, я постарался как можно незаметнее пристроиться на последней лавочке. Шла первая проповедь. Проповедник высокий парень, с узким, нервным лицом, в затертом пиджаке, конечно же, сбился, привлекая ко мне всеобщее внимание. В зале стояло два ряда удобных лавок – мягкие сиденья и такие же спинки располагали к отдыху на них. Судя по всему, проповедь была такая захватывающая, что одна из пожилых сестер не отреагировала на мое появление лишь потому, что одухотворенно дремала. Прочие же обернулись, пронзив меня настороженными взглядами.
Я изобразил на лице добродушие и крайнюю заинтересованность, уселся на лавку и осмотрелся. В зале человек на пятьдесят сейчас находилось от силы двенадцать прихожан, считая и меня. Рядом с кафедрой, в хоровой части сидел мужчина с Библией в руках – пастор Андрей Васильевич Нелыкин, под пятьдесят лет, в очках, в свитере. О приезде он был предупрежден, поэтому мое появление не вызвало настороженности, он посмотрел на меня поверх очков, кивнул и улыбнулся. Паства, увидев, что я из своих, тут же успокоилась и интерес с меня был переключен на проповедника. На передней лавочке сидела эффектная девушка. Девушка обладала правильным и красивым лицом, изящной фигурой, темные волосы рассыпались по плечам, одета она была несколько вызывающе – прозрачная, на грани приличия блузка открывала лямки черного бюстгальтера. Я перевел глаза далее. Правее меня и чуть впереди сидела еще одна девушка лет двадцати, светленькая, скромно одетая. Моя персона вызвала у нее неожиданный интерес, и я то и дело натыкался на ее взгляд. Когда наши взгляды пересекались, она поспешно опускала глаза, продолжая наблюдать за мной боковым зрением. А через минуту я увидел, как она взяла телефон и украдкой направила на меня его камеру. Интересно.
Тем временем, проповедник призвал всех к молитве, я встал, и продолжал осматривать людей и здание. Впереди, у современной кафедры стоял неплохой синтезатор, рядышком было место звукооператора, сейчас пустующее. Внутренняя отделка и убранство указывали, что денег на постройку и отделку потратили не мало.
Молитвы были долгими и заунывными. Молящиеся пожилые сестры пересказывали Богу свой прожитый день, диалоги с знакомыми и тому подобное. Я украдкой глянул на часы – 17:30. Интересно, сколько времени здесь длятся четверговые собрания?
Наконец, молитвенная пытка завершилась и пастор объявил общее пение. К синтезатору вышла темноволосая девушка, и я с интересом ее рассмотрел более подробно. Ее блузка спереди оказалась не менее прозрачной, чем сзади, правда на плечи был накинут шифоновый платок, несколько прикрывающий бюст. Серая юбка, за колено, имела разрез до середины бедра, практически полностью обнажая ее ногу, обтянутую блестящим нейлоном. Я озадаченно смотрел на нее, но похоже, что кроме меня ее внешний вид не вызывал вопросов.
Затем было пение, в исполнении той же самой девушки и первого проповедника – вероятно, ее мужа. Девушка пела красиво, чего не сказать о проповеднике – он пел вдохновенно, но гнусавил и не попадал в ноты. Затем был стих в исполнении пожилой сестры – долгий и монотонный. К этому времени я пригрелся и размяк, и, кажется, начал придремывать.
Затем слово взял пастор. Он говорил о прощении, о том, что если имеешь что-то против своего брата пойди и примирись с ним до того, как принесешь жертву. Его проповедь мне понравилась несравненно больше. Наконец, в 18:20 собрание было объявлено оконченным. Ко мне тут же подошел Андрей Васильевич, улыбаясь, протянул руку:
- Александр?
- Да, приветствую вас!
Он крепко пожал руку.
- Как дорога? Я думал, что ты поучаствуешь в собрании.
- Немного не рассчитал время, да и по городу пришлось покружился, пока нашел Дом молитвы, поэтому опоздал. Навигатор повел совершенно не понятным путем. Очень красивый Дом молитвы, я впечатлен! – Андрей довольно улыбнулся.
- Слава Богу! Много лет строились, в прошлом году наконец закончили. Я сейчас минут поговорю с сестрами, потом поговорим более обстоятельно.
Андрей Васильевич пошел общаться, ко мне тем временем подошла светленькая девушка. Чуть смущаясь, она протянула руку:
- Приветствую. Меня зовут Аня.
- Приветствую, Анна, я- Саша.
- Впервые у нас?
- Да. И не только в церкви, но и в городе. Очень нравится у вас. Не ожидал что у вас такой современный Дом молитвы.
- Это благодаря Андрею Васильевичу. Ему и местные власти помогали, и даже некоторые бизнесмены. Вы надолго к нам?
- Аня, пойдем скорее! – пожилая женщина отвлекла девушку, недовольно потянув ее за руку.
- Сейчас иду, бабушка! – Девушка смущенно улыбнулась
-Пока не знаю, недели на две. Как получится.
Девушка в последний раз взглянула на меня, попрощалась и вышла.
Тут же ко мне подошла семейная пара длинный долговязый проповедник и его очаровательная жена.
- Приветствую, Александр! Я дьякон церкви Игорь, а это моя супруга Ирина. Как вам у нас?
Я повторился о красоте их дома молитвы и пожал протянутые руки. Рука у Игоря была крепкая и узкая. Рука Ирины одарила мою ладонь мягким теплом, а глаза обдали томной нежностью. От женщины веяло зашкаливающей сексуальностью, а прозрачная кофточка, открывающая кружевной бюстгальтер совершенно меня выбила из колеи.
От Ирины пахло сладковатыми духами, резкий запах, которых меня обволакивал и душил. Поэтому, когда после нескольких вежливых фраз она отошла, я вздохнул с облегчением. Ирина отошла к противоположному ряду лавочек, села, повернулась ко мне в пол оборота, и закинула ногу на ногу, отчего разрез юбки поднялся, открывая кружевную резинку чулка. Но ни Ирина, ни ее муж, который стоял рядом, на это обстоятельство не обращали внимания, как впрочем,и другие. На губах Ирины блуждала легкая улыбка, а ее взгляд преследовал меня. Когда я в очередной раз встретился с полного томного ожидания взглядом, то сделал самый мужественный поступок, на который был способен в этих обстоятельствах – сбежал на улицу к машине.
Подставив разгоряченное лицо ветру и капелькам срывающегося дождя, я прошептал сам себе:
- Черт знает что! – и полез в машину, доставая сумку.
Андрей Васильевич выскочил следом за мной. Он предупредил о том, что жить я буду в гостевом флигеле за зданием дома молитвы, в котором есть все необходимые условия и холодильник. Я пошел за ним на задний двор. А пастор проводил мне мини-экскурсию:
- Здесь, в этой пристройке у нас проходит воскресная школа и молодежные общения. А вот тут у нас офис церкви и мой кабинет.
- Вы пастор на церковном содержании? – задал вопрос я.
- Да, приходится заниматься постоянно церковными вопросами, поэтому община приняла решение освободить меня от основной работы и взять на содержание.
- Понятно. А сколько человек в церкви?
- По списочному составу – 61 членов церкви. Несколько престарелых, которые не ходят, тех, кто регулярно посещает собрания порядка 54 человек. Молодежь последнее время потянулась – на молодежных собираются около 15 человек. Две приближающихся семейных пары ходят и еще пара молодых людей. Так что в этом году ожидаем довольно много крещаемых.
Тем временем мы вошли во флигель, стоящий отдельно в самом конце двора. В нем было две комнаты, в которых стояло по три кровати, небольшая кухонька и совмещенный санузел с душевой кабиной.
Я удовлетворенно вздохнул. Не придется ютиться на головах у семейства. Взрослея, я приобрел мощный ночной храп, поэтому ночевки в чужих домах, всегда доставляли мне дискомфорт. Здесь же я мог храпеть в свое удовольствие.
Я поставил сумку на пол, и присел на стул. Андрей сел рядом.
-Сегодня не буду надоедать, подробно поговорим завтра с утра. Отдыхай. Какая у тебя программа?
- Александр Владимирович просил оказать вам помощь в подготовке итогового финансового отчета ревизионной комиссии. Также объединение хотело бы, чтобы ваша церковь включилась в программу ученичества – участие в заочной форме обучения. По вечерам будут идти курсы длительностью около часа, затем будет сессия. Общая программа обучение рассчитана на 3 года с двумя сессиями. Я бы провел первоначальные занятия, если соберется группа. Встречи раз в неделю, но пока я здесь, предложил бы провести по два занятия в неделю. И в целом все.
- Слава Богу! Нам это просто необходимо! Я уверен, что когда в воскресенье сделаем объявление, откликнутся многие!
- Андрей Васильевич, могу я задать вопрос?
- Да, конечно.
- Меня очень озадачил внешний вид Ирины на собрании. Глубокий разрез юбки, прозрачная блузка. Очень вызывающе, не находите? – Я заметил, что пастор чуть заметно напрягся, но затем улыбнулся с усталым видом.
- Да, это моя головная боль. Я постоянно говорю Ирине одеваться скромнее, она молодая христианка, только в прошлом году приняла крещение. Но могу сказать, что определенный прогресс в изменении е внешности есть – видел бы ты ее, когда она только начала ходить в церковь! С другой стороны, я постоянно говорю братьям – Ирина нам дана для испытания нашей стойкости, чтобы мы понимали, что дьявол не дремлет на собраниях, искушая нас. Поэтому наше внимание должно быть сосредоточено на проповедуемом Слове Божьем, а не на мыслях о привлекательной плоти.
Меня озадачила столь интересная трактовка идей о соблазне, но я промолчал – в чужой монастырь…
Пастор открыл ворота во внутренний двор, куда я загнал свою машину. В это время из церкви уезжали Игорь и Ирина. Ирина, сидя в низкой машине, некоторое время не закрывала дверь, демонстрируя полностью обнаженные ноги в чулках, затем захлопнула дверь и сквозь окно впилась в меня взглядом. Я вздрогнул – это был взгляд смертельно опасного хищника, гипнотизирующего свою жертву.
На прощание, садясь в свою старенькую «шестерку» Андрей сказал:
- Если тебя не затруднит – присматривай за зданием. У нас были несколько попыток вандализма. Я понимаю, что ты не охранник, и никто не требует ночных бдений, но все же…
- Мне не сложно, с удовольствием помогу.
- Отлично! При необходимости – ключи от дома молитвы в ключнице во флигеле.
Наконец я остался один. Я обошел территорию, проверил чтобы, все калитки были закрыты, осмотрел двери и окна – все в порядке. Во флигеле я устало присел на стул, включил электрический чайник. В холодильнике обнаружилась кастрюлька с борщом, упаковка сосисок, варенье.
Я пообедал (или поужинал?) борщом, почувствовал, что наелся, налил кружку чая и начал разбирать свою сумку.
Переоделся в потертые, удобные джинсы с широким ремнем, на который перестегнул кобуру с «УДАРом», аналогом газового пистолета, только струйного действия. Модельке этой было уже много лет – у него отсутствовал спусковой крючок, как на новых моделях, его функцию выполнял рычаг с левой стороны устройства. На другую сторону ремня я прицепил газовый баллон в чехле и чехол для фонаря. Распихав все эти устройства по чехлам и кобурам, я почувствовал себя в своей тарелке. Было уже около 9 вечера, когда я отправился на очередной обход территории и затем решил немного побродить по дому молитвы.
Около калитки я остановился. На улицах было темно, дом молитвы стоял на окраине городка, вокруг него было много пустого места, в отдалении горели редкие окна жилых домов. За флигелем и вовсе начинались поля, отгороженные от жилых кварталов мощной лесополосой. От ощущения пустоты и темноты я передернул плечами – меня покинуло ощущение безопасности и поселилось чувство неприятного беспокойства.
Я люблю ночевать в церквях. Особенно, если это старые здания, со своей атмосферой, со своей историей. Эта же церковь хоть и была из новых, но в ней тоже было интересно. Я посидел в темном зале, подошел к кафедре, побродил по комнатам воскресной школы, рассматривая фотографии на церковных стендах.Вернулся обратно во флигель, и начал готовиться ко сну. Удивило обстоятельство, на которое я сначала не обратил внимания – на окнах не было ни штор, ни жалюзи. Обычные прозрачные занавески. В ванной то же самое – пусть небольшое окно и выходило на лесополосу, тем не менее, это обстоятельство меня озадачило. Я залез в душевую кабину, горячая вода приятно расслабило тело, и в какой-то момент я бросил взгляд через запотевшее прозрачное стекло кабины на темное окно. И замер. В окне отчетливо угадывался овал человеческого лица, смотрящего внутрь. Секунду я стоял парализованный, а затем рывком открыл дверцы кабины, но в окне уже ничего не было.
Нагим и мокрым выскочил из душевой и потушил во всем флигеле свет. Первым делом проверил двери и окна – все было закрыто, выглянул через окна наружу – ничего подозрительного не обнаружил. Тогда быстро вытерся, оделся, и зажав фонарь в одной руке, а струйный газовый баллончик в другой осторожно вышел на обход. Ничего не обычного во дворе я не нашел - никто не прятался, не пытался проникнуть внутрь. Обойдя флигель с другой стороны, там, куда выходило окно душевой, я посветил фонарем на землю – на размокшей от дождей земле отпечатались следы босых ног.
Цепочка босых следов вела от здания флигеля к лесополосе. Фонарь у меня мощный – диоидный Outventure и потому, я посветил вдаль в сторону лесополосы и снова по спине поползли холодные мурашки. Около деревьев я увидел человека – судя по всему без одежды – белое тело отчетливо выделялось на фоне черных деревьев. Я не смог определить – мужчина это, или женщина, фигура, не обращая внимания на луч фонаря и мой окрик мерно шагая скрылась за деревьями.
Стряхнув с себя оцепенение бегом вернулся во флигель, скинул туфли и как можно быстрее одел армейские берцы – бегать в них по грязи куда комфортнее, чем в осенних туфлях. И побежал к лесополосе. Ладони вспотели – мне было откровенно страшно. Человека не было видно, по следам я добежал до начала лесополосы, но нырять в темные заросли не решился. Я стоял возле деревьев, водя фонарем из стороны в сторону.
В разуме вдруг всплыли фильмы ужасов, как какое-нибудь мертвое чучело оказывается за спиной у героя, разинувшего рот и глядящего вдаль. От этой мысли мне стало совсем худо, и я отпрыгнул в сторону, поворачиваясь назад. Но нет, просто разыгравшееся воображение. Собравшись с духом, я все же двинулся по следам в лесополосу – следы потерялись через несколько метров на толстом ковре прелых листьев. Я прошел полосу насквозь, попытался найти еще следы – но все тщетно. Обратно я вернулся с двумя пудами грязи на ботинках. Было около двух часов, когда я очистился от грязи и снова залез в душ.
Я лежал на кровати, и никак не мог уснуть. Я смотрел, как наручные часы постепенно отбивают время: 2:20… 2:43… 3:07… Понимая, что надо поспать, я зажмурил глаза, поворочался, помолился, чтобы ночь прошла без приключений и я мог отдохнуть. Но, несмотря на усталость, сон не шел. В очередной раз, открыв глаза, я увидел девочку. Она стояла у окна, в легком платьице, худенькая, широко распахнув глаза, смотрела на меня. Сердце ушло в пятки и гулко оттуда забилось. Но от девочки не исходило никакой угрозы, напротив, несмотря на ее появление в закрытом доме, моя скованность немного отступила.
- Привет! – напряженно сказал я.
Она улыбнулась.
- Не рассказывай им.
- Что не рассказывать?
- Не рассказывай им про сердечко.
К этому моменту я уже почти успокоился и спустил ноги с кровати. Девочка не двигалась. Волосы собраны назад в хвостик, ей было лет 9-10, не больше. Когда она говорила, я видел отсутствие верхнего молочного зуба.
- Про какое сердечко.
Она не ответила – а лишь указала на окно.
В этот момент я проснулся. Часы показывали полпятого утра – но сон был настолько реальным, что я все пытался взглядом отыскать девочку. Ее образ, указывающий на окно, отчетливо запечатлелся в разуме, что я невольно взглянул на окно. На нем, снаружи было что-то приклеено.
Изображение
Сердечко. Неровно вырезанное, очень небольшое.Оно было вырезано из Библии, точнее из книги Притч. Я снял сердечко и прочел подчеркнутый ручкой стих – «И вот навстречу к нему женщина, в наряде блудницы»…
***
Месяцем ранее.
Обычно я сторонюсь всяких массовых церковных мероприятий. Я не посещаю ни семинары для проповедников, ни конференции, ни братские общения. Почему? Даже не знаю. Как то не имею к этому никакого интереса. Терять целый день, чтобы поприсутствовать на очередной продвигаемой программе обучения или программам духовного обогащения, позволяющие наполнить свою жизнь особыми переживаниями или одерживать победы в Духе… Отдает от всего этого каким-то дешевым коммивояжерством. Но в этот раз я был приглашен персонально епископом АлександромВладимировичем Долотовым. Объяснения мне не дали – вечером раздался звонок на мобильный телефон и секретарь епископа сообщил, что мне надо быть на следующий день на встрече. Я приуныл – как я предполагал, пойдет речь о том, что мне необходимо духовно развиваться, пожертвовать уютом и бытом и отправиться миссионером на просторы духовной целины. Поэтому, до начала встречи я сидел и перебирал удобные и весомые доводы, чтобы отбиться от навязчивых предложений.
Однако все пошло совсем не так. Александр Владимирович пригласил меня в кабинет, где за чашкой чая стал беседовать со мной. О семье, о церкви, о воспитании детей, о том, чем я занимаюсь в церкви. Я отвечал, стараясь не выказывать свою скованность – не люблю, когда меня вызывают с какой-то определенной целью, а затем ходят вокруг да около. Все равно потом не увидимся еще несколько лет. Но стремясь показаться вежливым, я терпеливо отвечал на вопросы, являя свою приветливость и простоту.
Воцарилась некоторая пауза. Епископ рассеянно перемешивал давно растворившийся сахар в кружке, о чем-то крепко задумавшись. Я также не нарушал тишину,понимая, что сейчас узнаю о цели своего визита.
- Ты знаешь что-нибудь про церковь в Тарасове?
- Скорее нет, чем да. Знаю, что там есть небольшое собрание, пару раз они на дом молитвы собирали.
- Да, дом молитвы они достроили. Молодцы, отличный дом вышел. Скоро освящать будем. А о церковных проблемах ты что-нибудь слышал?
- Нет, я далек от этого.
- Жаль, жаль. Что ты далек. Я хочу предложить тебе одно служение. Раньше такого мы не делали, но похоже, что время пришло.
Епископ грузно поднялся, и достал из ящика письменного стола конверт. И подал его мне:
- Вот письмо, которое бросили прямо в церковный почтовый ящик. Читай.
Я развернул листы, напечатанные на принтере и принялся за чтение.
«Дорогой брат во Христе, Александр Владимирович, приветствую вас любовью Господа Иисуса Христа!
Я хорошо помню ваши приезды и братьев, когда в церкви г. Тарасова назрело разделение. Как вы много времени пытались уделить каждой стороне и решить конфликт. К сожалению, вы были введены в заблуждение и действовали исходя из своего опыта и знания ситуации. Я не держу на вас зла, вы так же обмануты, как и многие другие.
Пророк Осия сказал: «Клятва и обман, убийство и воровство и прелюбодейство крайне распространились, и кровопролитие следует за кровопролитием».
Осия, как будто точно писал про наш город, про нашу общину. Также и Апостол Павел говорит: «Сатана принимает вид Ангела света, а потому не великое дело, если и служители его принимают вид служителей правды, но конец их будет по делам их».
Я очень надеюсь, что это слово Павла вскоре исполнится. Стремясь содействовать его исполнению, я решился с молитвой написать это письмо. Я молюсь, чтобы Отец Истины даровал вам мудрости разобраться в тяжелой для церкви ситуации. Я не могу написать свое имя, так как боюсь за свою жизнь.
Г. Тарасов всегда был особенным городком. Небольшим, существовавшим преимущественно за счет шахты, работающей неподалеку и крупному строительному комбинату. Когда пришла перестройка, шахта закрылась, безработица ударила по семьям, из-за чего многие отчаялись, спились, город захлестнула волна наркомании, унесшей жизни многих молодых людей. Но с другой стороны, из-за этих трудностей в городе образовалась община верующих в Иисуса Христа людей. Чем темнее были времена, тем ярче светил свет Христов. Этот свет пытались потушить – и власти, и община сатанистов, и колдуны всех мастей, чье ремесло процветает в городе до настоящего дня. Но слава Господу – Он создал церковь, и врата ада не могут одолеть ее.
История нашей церкви доказывает эту истину. Наш пастор, за которым мы преданно шли, Андрей Нелыкин, являл нам пример служителя Божьего. Даже тогда, когда его семье нечего было есть, он находил в себе силы проводить собрания для бездомных, беседовал на улицах с наркоманами и трудными подростками. Его несколько раз били, пытались убить. Но Господь избавлял его и давал благословения год за годом. Церковь начала расти, ежегодно были крещения, потом мы сумели купить небольшой домик где и проводили благословенные, наполненные Духом Святым, собрания. Так происходило до середины 2000 годов. Затем рост церкви замедлился, многие жители выехали в крупные города, а оставшиеся больше озаботились суетой, чем поиском истины.
Наш дом молитвы к 2003-2005 годам уже не вмещал всех членов церкви, и мы с радостью откликнулись на призыв брата Андрея о необходимости строительства нового здания. Работали от чистого сердца. Начали ранней весной – как сейчас помню, 8 марта 2006 года мы встречали на участке, когда начался разбор здания. После демонтажа старого домика, собрания проводили под навесом. Все свободное время мы были на стройке – в первый же год залили фундамент, и к лету 2007 г. практически достроили коробку. Собирали деньги, Андрей искал спонсоров. Но вот именно в этот момент что-то незаметно изменилось. Я не мог понять – и люди приходят в церковь, и крестим ежегодно. Но изменилось качество верующих. В церковь пришли две семьи, из бывших колдунов. Мы славили Бога за Его чудеса, что Он так меняет людей. Потом в церкви создалась группа братьев из новообращенных, которые близко сошлись с Андреем и его семьей. Они молились ночными часами, выезжали в лес для проведения постов и молитв. Андрей очень сблизился с ними, они подолгу проводили время вместе. От нас, от тех, которые были изначала, Андрей незаметно отдалился. Постепенно начались видимые отклонения – молодые сестры стали вызывающе и кричаще одеваться.
Теперь я понимаю, что это и моя вина: надо было бить тревогу сразу, когда похоть очей начала проникать в церковь. А проникать она начала как раз через женщин – Ольги Яровой и Инны Цапковой – от тех семей, которые некогда отрекались от сатаны и его колдовских дел.
Андрей как то попустил им ходить, в чем хотят, но затем их примеру стали следовать и другие. Когда сестры в церкви стали показывать свое нагое тело через ничего не скрывающую одежду, мы возмутились. Произошел конфликт, на членском собрании, которое затянулось на несколько часов, новые члены церкви показали себя во всей красе. Они угрожали тем, которые выступали против их внешнего вида, что их хозяин покарает всех противников. Андрей почти не вмешивался в спор. Он лишь призывал всем пребывать в духе единения, и в ближайшее время собраться для вечери любви и решить все как одна семья.
В тот момент я не придал большого значения этим словам, решил, что речь идет о особом собрании – покаяния, поста и молитвы. И конечно же согласился. Через несколько дней, к нам пришла семейная пара, с которой мы много лет дружили. Из наших, из старых. Они были несколько напряжены, чего раньше за ними не водилось. Эта семейная пара – я не буду называть их имен, всегда поддерживала Андрея и его служение, с удовольствием подключились к ночным бдениям за город.
Мы долго разговаривали об обстановке в церкви, о новых веяниях. Кстати, стоит сказать, что строительство дома молитвы к этому времени (а это был уже 2010 г) почти закончилось. Андрей нашел средства, откуда, он так и не сказал.Пришедшая семейная пара призвала нас к миру с Андреем и сказала, что они уверены, что на собрании произойдет примирения, так как на таких собраниях происходит погружение во всеобъемлющую любовь Христа. Фраза о погружении во всеобъемлющую любовь Христа звучала настолько странно, то я подумал, что в церковь вошло лжеучение Уитнесса Ли и спросил прямо, что это такое. Брат стал объяснять. Оказалось, что на «молитвах» которые происходят по ночам не молятся, а занимаются массовыми распутством. Особую роль во внедрении этого новшества сыграли семейные пары Цапковых и Яровых, именно они совратили Андрея, собираясь сначала малыми группами, а затем привлекая к своим распутствам все больше людей. Описать всю грязь я просто не в состоянии. Я находился в полном замешательстве и даже не знал что ответить. Вероятно, брат посчитал, что я не против его предложения и решил меня подбодрить. Со словами, что я могу получить то, о чем даже не мечтал, ко мне подошла его жена и стянула с себя без того тонкое платье, оказавшись совершенно нагой.
Я был в ужасе! Мы с женой выгнали из дома этих людей, которых считали своими друзьями и духовной христианской семьей. Потом мы долго молились. Этим же вечером кнам приехал Андрей, сказал, что пришедшие к нам слишком поторопились, и мы еще не готовы к крещению любовью. И что сначала мы должны подготовиться.
На все вопросы он легко находил ответы. Он цитировал нам место, что первые христиане, участвуя в вечерях любви, имели все общее – и они наслаждались общением друг с другом. Мы с женой прогнали и его. Потом мы общались с другими членами нашей церкви – как оказалось, ложь и разврат проникли не во всех. Дьякон церкви, Роман Мысин, хоть и трудный в общении человек, но он просто взвился, когда к нему так же приходил Андрей, предложивший Роману овладеть женой Андрея.
На ближайшем членском собрании состоялся наш выход из церкви. Всего нас ушло 9 человек – наша семья, семья Андрея Мысина с двумя детьми, и еще несколько членов церкви. Затем к нам присоединилось еще трое – расколовшиеся семейные пары, не вынесшие того, что их супруги стали разменной монетой для колдунов, проникших в церковь.
Именно после этого у нас начались серьезные проблемы. На нас ополчился весь ад во главе с дьяволом. Некоторые не выдержали и уехали из города – и думаю, что поступили совершенно правильно. К сожалению, не обошлось и без трагедий. Семья Ромы этим летом погибла при загадочных обстоятельствах – по версии полиции отравились угарным газом. Но какой может быть угарный газ в доме, отапливаемом природным газом, да еще и летом? А через пару месяцев после их смерти, сгорел и сам дом. И снова по версии следствия – поджог совершили непреднамеренно, бомж залез в дом и подпалил его. И сам сгорел. Только я знаю одно – труп, который был найден на пожарище, принадлежал пусть и странному, но искреннему и верному брату Диме Ласточкину. Жил он одиноко, имел инвалидность, у него были проблемы с развитием, но о Господе он всегда говорил со слезами на глазах, и не участвовал в делах тьмы.
После этих событий, оппозиция, вышедшая из церкви, практически перестала существовать. Против тех, кто ушел, была развернута целая порочащая компания. У одного брата вдруг нашли наркотики в доме, и потребовали, чтобы он отступился от своих убеждений, написал покаянное письмо и вернулся к своей жене, которую пользуют все кому не лень. Чтобы избежать долгого тюремного срока, брат согласился, и теперь на него больно смотреть – он высох, постоянно пьет, но при этом считается духовным братом. Как будете в церкви, обратите внимание на Валентина Пуденко.
Я со своей семьей уехал из Тарасова почти сразу после ухода из церкви. Но сердце продолжало болеть за искренних и верных Господу христианах, которые, как я точно знаю, остались еще в городе. Письмо я решился написать потому, что совсем не давно к нами приехал один из таких верных христиан, рассказавший о событиях в городе – о смерти Ромы, о возвращении Валентина в церковь, о гибели Димы. Оставшиеся в городе верные христиане в глубоком подполье и под постоянными нападками силы тьмы. Им не дают собираться, но и до конца не уничтожают – демоны глумятся над детьми Божьими, надежда которых и вера гаснет с каждым днем. По уже понятным причинам я не могу сказать о том, кто же этот верный христианин – уверен, что истинные Дети Божьи сумеют отличить друг друга среди волков, в овечьей шкуре. После общения с этим человеком, нам с женой стало стыдно и потому, я делаю то, что могу – пишу это письмо, рассказывая о том, за что могу легко лишиться жизни.
«И не бойтесь убивающих тело, души же могущих убить; а бойтесь более Того, Кто может и душу и тело погубить в геене».
Зачем еще я пишу это письмо? Хочу выговориться. Хочу отбелить память о Романе. Ведь его обвинили в измене своей семье, жене. Но то, через что ему пришлось пройти – не пожелаешь никому. Я не знаю, что сделаете вы – может быть, дух лжи настолько ослепил вас, что этот крик души отправиться в мусорное ведро, или попадет на стол к Андрею, уж он то точно примет меры.Я уверен, что сейчас, после укоренения Андрея и поддержке его колдунами справиться с ним не возможно. Андрей пользуется поддержкой не только внутри церкви. Местные власти, пронизанные оккультной связью, всячески ему помогают, то же самое и в полиции.
Я точно знаю, что внутри церкви до сих пор есть нормальные верующие, не знающие истинного положения дел – это уже пожилые сестры, которые живут в своем уютном мирке и не лезут не задают никаких острых вопросов - ни Андрею ни его банде они не интересны.
С молитвой о вас, о церквях и о надежде не лучшее.
Друг и брат»
Я прочел письмо, потом вернулся к некоторым абзацам, перечитал его еще раз. Потом я поднял взгляд на епископа.
- Что скажешь? – спросил он.
- Я бы сказал, что это просто невероятно. Я слышал всякие рассказы и из уст братьев о некоторых вещах, которые якобы, происходили в разных общинах, но относил всегда это на уровень страшилок для молодежи. Сейчас множество сект, внутри которых царит полная распущенность. Но чтобы это происходило в церкви нашего объединения?Может быть, это попытка дискредитации и уничтожения пастора?
- Очень возможно. Церковь Тарасова – одна из быстро растущих церквей нашей области. Здесь есть ежегодный прирост, довольно много молодежи, ребята часто участвуют в молодежных общениях. Но при всем при этом, Церковь удалена от других – поэтому пристальное внимание мне уделить общине очень сложно. Но у нас есть сигнал – пусть и анонимный, но он содержит в себе вполне конкретные имена и данные. Не исключаю, что все это напротив и является нападками служителей тьмы. Я слышал о несчастье с Романом и его семьей. Андрей со слезами рассказывал на последнем братском общении о том, как до последнего он пытался убедить Романа вернуться в церковь. Он рассказал, как этим летом, он из своих денег установил в доме у Романа сплит-систему – дети очень мучились от летней жары. Но тот был в ожесточении, потреблял алкоголь. Но как видишь – в письме излагается другая версия. Заключение полиции – неполадки в системе отопления, приведшие к отравлению. Но то, что это произошло летом – меня тоже очень удивляет. Поэтому, есть сомнения, которые необходимо разрешить – тихо, без размахивания шашками. Обвинения на пресвитера не принимай иначе как при двух или трех свидетелях. Я не рассказывал всем братьям о письме, лишь только некоторым. Тем более о нем не знает Андрей. Андрей на последнем братском просил помочь им с бухгалтерией и с подготовкой итогового отчета по ревизионной работе. А также просил помощи в наставничестве молодежи и обучения членов церкви. Они испытывают нехватку в библейском обучении, что говорит против обвинительного письма. Поэтому на пару неделек решено тебя командировать в церковь. Провести работу с бухгалтерией, пообщаться с молодёжью, с членами церкви. А потом предложить свое видение, что твориться в церкви. Пообщайся с соседями Романа – только осторожно, без лишнего шума. Узнай об их мнении к произошедшему, как бы они охарактеризовали Романа после ухода его из церкви. Андрея отлучили как раз за то, что было доказано, что в его доме устраиваются пьяные оргии. Органы соцобеспечения даже начали процедуру лишения его родительских прав, но не успели – смерть семьи им помешала. Вот в этом вопросе я тебе поручаю разобраться даже более основательно, чем совсеми другими.
- Почему выбор пал на меня?
- Твое прошлое работы в милиции, рекомендации пастора твоей церкви. Что скажешь?
Я задумался. Честно скажу, мне было безумно интересно. Несмотря на свой уже не юный возраст, романтика «Секретных материалов» никуда не делась и ждала удобного повода, чтобы вспыхнуть пожаром жажды приключений. Поэтому я согласился.
***