Григорий_Горин (1940 — 2000)
Кто послал пули в президента Джона Кеннеди?
Ли Харви Освальд.
А кто эти пули вынимал?.. <…> Как фамилии хирургов, боровшихся за жизнь президента? Ведь о них тоже писали тогда газеты. Их лица тоже появлялись на экранах телевизоров…
Не помню! Не помню!
Таков парадокс памяти: всё её внимание направлено на того, кто пролил кровь, а не на того, кто переливал. Человек, вершивший злодеяние, покрывший себя «геростратовой славой», навсегда остался в истории, десятки и сотни людей, свершавшие благородные поступки, растаяли в безвестности…
Вот так впервые, в те далекие дни далласской трагедии я задумался о человеке по имени Герострат <…>.
Историки и летописцы старательно обходили личность злодея <…>. Какой-то подсознательный протест совести: ты мечтал о славе? Не получится! Вычеркнем! Сотрём! Заставим забыть!
В знак солидарности я прекратил работу над пьесой. Я — не штрейкбрехер, думал я. Зачем через две с лишним тысячи лет выполнять волю мерзавца и упоминать его имя? <…>
Каждый день через толщу веков Герострат пытался напомнить о себе…
Угонялись самолеты! Стреляли в депутатов, сенаторов, священников! И каждый раз убийца не только не стремился прятаться во мраке безвестности, а наоборот — глядел на меня с экрана телевизора или с газетного снимка, стоило где-то взорваться подложенной «неизвестным» бомбе, как сразу несколько экстремистских организаций звонили по телефону в редакции газет с требованием записать это преступление на их счёт…
Зло сделалось привлекательней добра, разрушение и уничтожение делалось вдохновенно, о нём говорилось как о творческом процессе…
И помимо своей воли я вновь и вновь мысленно стал возвращаться к зловещей фигуре маленького торговца из города Эфеса. Зачем себя обманывать, думал я. Забвения нет, есть смирение. Есть привыкание к злу и насилию. Простите меня, историки и летописцы. Я — не штрейкбрехер, но я и не пособник бессмыслице. Нельзя не обращать внимания на болезнь, разрушающую организм. (Я <…> несколько лет работал врачом и прекрасно понимаю, что растущая опухоль убьёт жизнь вне зависимости от того, думает о ней пациент или делает вид, что он здоров и прекрасно себя чувствует.) <…>
Я писал не историческую вещь, ибо историей должны заниматься историки, а писатель всегда занимается современностью, даже если пишет про Адама и Еву. <…>
Герострат добился того, чего хотел, — о нём помнят. Но в этой победе таится его поражение и его гибель. Забыть о нём — значит простить ему всё. Помнить о нём — значит не смириться с ним, не простить ему ничего и никогда…
P.S. Вам близки мысли автора?