Любовь Головина,
искусствовед, старший научный сотрудник Государственной Третьяковской галереи, куратор выставочных процессов
Изучение современного искусства всегда сложно для специалистов. Осмыслить, систематизировать и дать определение процессам, находящимся в стадии становления, практически невозможно. Современное искусство эклектично, ассоциативно и остро субъективно. Есть различные школы, объединяющие формально близких художников, есть экспериментальное направление, представленное в отделе новых и новейших течений в экспозиции Третьяковской галереи и музея современного искусства «Гараж», но нет мощного потока, каким были, например, импрессионизм или экспрессионизм, охватившие и обновившие культурную жизнь многих стран. Подчас сами художники пытаются осознать свою причастность тому или иному стилю, той или иной традиции. На этом пути «самопознания» они неизбежно обращаются к традиции, классической или авангардной, то есть к художественным явлениям с четко выраженными формальными признаками.
Но не все и не всегда способны пристально вглядываться и вдумываться в идеи и приемы талантливых мастеров прошлого. Осознать и, не впадая в плагиат, по-своему интерпретировать идеи и приемы того или иного стиля могут не все. Получить профессиональное образование бывает недостаточно. Важно найти себя, свой метод познания мира и форму, в которой воплотятся ваши мысли и ваш взгляд на мир. А еще хорошо, когда художнику есть что сказать нам, зрителям.
Контекст нашей реальности непрост и даже тревожен. Многие усматривают в нем сходство с ситуацией начала ХХ века, когда в воздухе носилось ощущение надвигающейся катастрофы. Тем ценнее встретить художника, чье творчество проникнуто оптимизмом. Темы, которые разрабатывает Влад Кравчук, неизменны в искусстве разных эпох. Это природа, виды городов мира, цветочные мотивы. Но оригинальным является позитивное настроение, присутствующее в его творчестве, непривычное в наше рефлексирующее и несколько депрессивное время. Картины Влада Кравчука полны света, даже когда он пишет ночные или осенние виды. Традиция такого искусства уходит в эпоху рубежа XIX–XX веков, когда настоящий переворот в искусстве и в сознании людей совершили французские художники-импрессионисты. Они научили людей ценить каждое впечатление быстротекущей жизни, постигли тайну очарования привычных вещей и сумели «остановить прекрасные мгновения бытия». Бессмертная традиция импрессионизма (французского искусства) навечно вошла в сознание и творчество русских художников и XIX–XXI веков.
Стремление запечатлеть ускользающее впечатление, недлительное состояние природы увлекало мастеров разных стран. Работы последователей такого приема лишены сюжета, элементов повествовательности, они не стремятся к пространному описанию реального мотива. Они творят новую реальность – живописную. А эта реальность сложна, многослойна и дает безграничные возможности самовыражения.
Главная особенность живописи художников подобного склада – этюдность. Целостность природного образа не является самоцелью мастера. Этюд не предполагает изображения никакого события, кроме события живописно-красочного и светового. Свет представлен в картинах Кравчука в разных ипостасях – свет вечерний, свет полуденный и даже искусственный, подобный свету театральной рампы.
В картине Влада Кравчука «Лодки» случайность представленного мотива подчеркивается артистической игрой пастозных мазков, усложняющих поверхность холста живым рельефом красочного слоя. Подобные сюжеты очень любил Клод Моне, писавший лодки и яхты в Аржантее. Но французам всегда не хватало той ошеломляющей энергии красок, которой обладали русские художники. Мир в интерпретации Моне утрачивал материальность и вес, растворяясь в световоздушном мареве. В работах русских художников начала ХХ века и их современных последователей энергия цвета усиливается чистотой и интенсивностью краски. Краска господствует в пространстве картины, то рассыпаясь рефлексами, то звуча локально, создавая удивительно прекрасный чувственный эффект.
Краска Влада Кравчука осязаема и плотна, это некая первоматерия, из которой рождается новая, словно медитативная реальность, наполненная стихией света и цвета. Мир, создаваемый художником, обретает умиротворенно счастливое настроение. Это живописно-духовное впечатление сродни состоянию, описанному Василием Кандинским, когда он увидел русские иконы во время этнографической экспедиции в Архангельскую губернию. Зритель оказывается словно внутри пространства, охваченного вихрем этой цветомузыки. Краска, почти освободившаяся от предмета, рвется наружу, экспансируется в реальное пространство, фактически разрушая картинную плоскость.
Это живопись самодостаточная, обретшая субъектность, а не существующая как изображение чего-либо. В картине «Лодки» стихия цветных рефлексов заставляет трепетать отражение в воде, утрачивают равновесие прибрежные строения – все дышит и оживает в этом светолитии и цвето-светописи. Оказавшись внутри такого пространства невозможно не испытать радостного чувства прозрения, новых форм бытия. Творчество Влада Кравчука сродни язычеству. Как писал художник Константин Коровин: «Это мое пение за жизнь, за радость…».
Живая мозаика сюжетов художника охватывает города и страны: Флоренция, Венеция, побережье Адриатики (Черногория и Хорватия), Португалия, Крым, Дубна и т.д. Ему интересны времена года, особенно осень, и разное время суток. Его городские пейзажи более структурны, иногда сродни формам кубизма. Каждый город в картинах художника обретает свой цвет. Мерцающая перламутром Венеция. Как в зеркальной раме, в арке моста Вздохов уходит в глубину перспектива канала Рио-ди-Палаццо. Игра теплых и холодных тонов рождает незабываемый образ сказочного города. Вечный карнавал, смена масок в живописной игре рефлексов, отраженных в воде.
Вечерняя Венеция («Венеция. Вечер») завораживает таинственным преображением, которое сродни театральным метаморфозам. Сохраняя интенсивность цвета, художник слегка размывает контуры домов, стоящих на берегу канала, и темный силуэт лодки с гондольером и парой пассажиров, скользящей на переднем плане. Яркость краски словно противостоит, сопротивляется прозрачной лазури сумерек, наплывающих справа и слева в картине.
Образ Флоренции, созданный художником, более классичен. Кампанила кафедрального собора, созданная Джотто, собор Санта-Мария-дель-Фьоре, панорама города как бы с высоты птичьего полета рождают ощущение незыблемого величия и статики. Прямоугольные очертания белых и оранжевых домов с рыжими крышами на фоне прозрачной лазури неба, словно выбеленной солнечным светом, и далекие горы напоминают град небесный Иерусалим.
Особый цикл картин художника посвящен цветам. В изобразительном искусстве существует давняя традиция воплощения флоральной темы. Это и воспоминания о райском саде, утраченном человечеством в результате грехопадения Адама и Евы, и размышление о вечной жизни природы, которая, умирая осенью, весной неизбежно возрождается в прежних своих формах и, наконец, возникшая на рубеже XIX–ХХ веков идея жестокости мира природы – «цветы зла». Как писал Константин Бальмонт: «Нередко мы думаем, будто растенья – суть алость улыбки и нежный цветок. Нет, в мире растений – борьба, убиенье, и петли их усиков – страшный намек. Ухватят, удушат, их корни лукавы, и цвет орхидеи есть лик палача…».
В цветах Влада Кравчука нет жестокости, но есть нечто, заставляющее думать о них как о живых существах, причем весьма амбициозных. Художник стремится проникнуть в самую суть бытия цветка.
На картине «Алый мак» цветок приближен к передней плоскости холста, как на портрете. Этот фантастический персонаж, как в сказке Сергея Аксакова «Аленький цветочек», – посланник неведомых миров, случайно возникший в визуальной реальности. Художник работает мастихином, словно скульптор, высекая форму из косной материи. Так делал Михаил Врубель, одержимый проблемой формотворчества, он создавал кристаллическую структуру полотна, подобную мозаике, в поисках нового, синтетического языка. Влад Кравчук наделяет свои цветы и этот мак индивидуальностью. Простой цветок, помещенный художником в пестрый хаос разнотравья, предстает как таинственный и завораживающий символ, кодовый знак мира природы, скрывающий ее тайны. «Лик» цветка несет в себе нечто мистическое.
Цветочные сюжеты Кравчука очень разнообразны. В картине «Розы» и «Танец ирисов» декоративно-плоскостное решение пространства напоминает настенное панно.
В картинах «Маки» и «Лаванда. Вечер» присутствует композиционное сходство с маковыми полями Клода Моне, но гораздо фактурнее и сочнее по цвету. Русская школа никогда не изменяла цвету и краскам. Цветы Влада Кравчука можно назвать жанровыми картинами о цветах в духе Константина Коровина, где необязательно присутствие человека, уступившего сценическое пространство растениям. Мазки, пастозные и красочные, сами расцветают как цветы на полотнах художника, не случайно его кисть одним мазком способна воссоздать лепесток цветка («Пионы»). Такие «цветоморфозы» характерны для многих работ художника и производят впечатление какой-то искристой оранжереи.
Именно цветы обеспечивают идеальные условия для тональной проработки формы, причем структура этой формы несложная, без затейливых флоральных оранжировок, но очень содержательная. Суть работ художника – это праздник чувства. Цветы почти полностью заполняют пространство полотен, рождая ассоциации с декоративным растительным орнаментом в духе модерна. Влад Кравчук пишет натюрморты с цветами, чтобы приучить себя и зрителя к иной, не блеклой шкале красок.
Интересно, что у художников, часто как бы подспудно, всплывает стилистика восточной, в частности японской, культуры. Для живописцев, которые любят локальный звучный цвет, это неизбежно. Цветущий миндаль в японском стиле написал Ван Гог. У Кравчука тема весеннего цветения встречается в картинах «Яблоня» (2008), «Мыс Фиолент» (2019) и др. Японское искусство импонировало всем утонченностью вкуса, умением вызвать представление о целом посредством фрагмента, своеобразием композиций, непохожих на европейские. В картине «Мыс Фиолент» наблюдается изысканность линейного контура, упрощение цвета, наложенного большими плоскостями, прозрачность красочного слоя дальнего плана. Пышное бело-розовое цветение, купающееся в светлой лазури, превращает эту местность в подобие рая.
Иную грань дарования художника раскрывают картины «Водопад» и «Осень». В них художник отходит от изображения идиллической картины мира, так ему свойственной. В работе «Осень» взвихренная, словно мечущаяся кладка мазков в изображении осеннего листопада эмоционально созвучна изменчивой динамике природных стихий. Фактура полотна в ее чередованиях рельефных и лессировочных, буйных и упорядоченных мазков представляет аналог динамичной игры воздушных масс, срывающих листья с деревьев.
Природа Влада Кравчука всегда одушевленная. Она рефлексирует в осеннем пространстве, наполненном ветром. Размашистое движение кисти подчеркивает раскачивающееся движение ветвей деревьев, цвет словно передает лесной шум.
В картине «Водопад» густой и сумрачный синий подчеркивает таинственность мотива. Диссонансное вкрапление красного дает несвойственное художнику ощущение тревожного предчувствия. Сочетание синего и красного цветов, кристаллическая огранка формы, созданная использованием мастихина, погружает в медитативное состояние, в котором вдруг является антропоморфный образ водопада, едва уловимые очертания каменного лика скалы.
Художнику свойственен язык предельных эмоциональных состояний. Он выражает экспрессию энергичными ударами кисти. В этой манере этюдности и красочности содержится острое ощущение контакта с природой, вчувствование в ее жизнь. При помощи энергии цвета, стихии красочного слоя Кравчук передает вибрацию цветосветовой субстанции мира.
В наше время жизнь, особенно в городе, почти лишена красочности, поэтому так приятно смотреть на картины Влада Кравчука. Его полотна целительны для психики современного человека, они не напрягают, не беспокоят, но радуют. Художник абсолютно позитивен. Суть его искусства – красота мира и радость жизни.
Можно вспомнить слова замечательного художника Василия Поленова: «Мне кажется, что искусство должно давать счастье и радость, иначе оно ничего не стоит».
#влад кравчук #живопись #искусство #мастихин #импрессионизм