В этот раз я очень рада видеть блондина. Особенно мне нравится реакция людей на него. Инстам еле заметно улыбается уголком рта и, мне кажется, подмигивает. Он поднимает руки вверх, приветствуя своих подданных, которые только еще больше шумят от ликования. Голубоглазка по стилю одет как мы с Редзиром: черные штаны, зеленая туника, правда, с расшитым золотыми нитями поясом и в тон ему плащом. От его блаженной улыбки ни остается и следа, осмысленный взгляд, пристально рассматривает толпу.
— Мой народ, — наконец начинает вещать Инстам, скопище народа вмиг замолкает, — не буду скрывать, тяжелые времена несут нам наши враги. Западный торговый путь перекрыт отступниками. Запасы ролской пшеницы на исходе. Силами двора она скуплена и будет роздана бесплатно всем.
Тут меня оглушает от радостных криков толпы. Инстам поднимает руку, снова становится тихо.
— Я со своими верным регентом и советниками обеспечу вновь ее поставки. Однако на это уйдёт время. Я не допущу голода. На наших складах много талской пшеницы и ртата. Моя невеста и повар трудились над новыми рецептами всю ночь. И они готовы поделиться новыми блюдами. Мы выиграем время, суматохи не будет, я переживу вместе с вами эти сложные времена. Пророчество начало исполняться, скоро настанет Великое время процветания!
Блондин говорит воодушевляющим голосом, передавая свой энтузиазм подданным. Я не теряю время, хватаю большой поднос с нарезанным хлебом из талской пшеницы и подношу королю, который берет ломоть, а затем направляюсь к толпе и начинаю угощать граждан.
— Много витаминов и микроэлементов, — приговариваю я.
Моему примеру следуют Редзир и Яиг с поварятами. Инстам откусывает кусок хлеба и поднимает над головой:
— Мы не сдадимся!
Толпа улюлюкает от восторга. Ицатамейцы пробуют хлеб, поварята разносят шаверму, которую охотно разбирают.
Вспоминается история, как Петр Первый вводил европейские блюда. Русская кухня не поддавалась иностранному влиянию, а адаптировала их к вкусам народа. Его минус — когда завез картошку, не научил ее готовить. Мы же не только вводим новые продукты, но и готовы поделиться рецептом. Тем более это вынужденная мера. Особенно мне нравится, что Инстам поддерживает своих сограждан и будет раздавать ролскую пшеницу. Значит, он действительно заботится о процветании своего мира.
Промо-акция оказывается успешной. К Яигу подходят и спрашивают рецепты. Я горда собой. Когда прохожу мимо Инстама, он шепчет мне:
— Встань рядом. Редзир, закрой мою невесту с другой стороны.
Брюнет быстро встает по правую руку от меня.
— Что случилось? — я начинаю оглядываться.
— Чувствую, что-то нехорошее витает в воздухе.
— Значит так, быстрее сваливай. Я сама со всем разберусь.
Инстам снова мне улыбается:
— Чтобы я бросил свою спасительницу.
— Да ты и так выручил. Без тебя промо-акция бы «вылетела в трубу». Почему решил помочь?
— Ты сама сказала, хочешь сделать хорошо, сделай сам. Всего лишь поверил твоим словам и не ошибся.
В моей голове всплывают слова: «Кто молодец, я молодец!» Улыбаюсь во весь рот и торжествующе смотрю на Редзира, который, как ни странно, тоже доволен.
К королю никто не подходит, ему просто кланяются, проходя мимо. Какой культурный люд, у нас же достали бы телефоны и начали бы делать селфи.
— А почему ты без охраны?
— Мне она не нужна. Хочу понравиться подданным, чтобы они мне доверяли.
— А ты действительно Мудрый.
Его действия отличаются от предыдущих, что бы это значило. Какую он тайную цель преследует. Слова брюнета не выходят из головы, в чем опасаться короля? Сейчас он стоит со мной рядом, выглядит совершенно адекватным, как и брюнет.
— Инна, у нас еще много дел, твоя работа дала нам время, но не решение наших проблем.
Отдать должное блондину, он единственный называет меня по имени.
— Редзир, что со шпионами при дворе?
— Я еще не выяснил!
— Плохая работа, — недовольно говорит король, наверно, еще зол на своего дружбана со вчерашнего вечера.
— Он мне помогал, одна бы я не справилась, — не знаю, что на меня нашло, почему-то решаю вступиться за брюнета.
— Мудрый, искуплю свой грех в ближайшее время, — Редзир напряжен.
Надо срочно охладить обстановку. И вообще, нам бы лучше разойтись, а то стоим как три тополя на Плющихе. Проблем в этом мире хватает, только, по-моему, мало людей выделено на их решение. Из приближения короля — регент (он же его зам) Редзир и два советника.
— Инстам, а почему мало у тебя советников?
— Я разогнал их и не успел найти других, — тут черты его лица заостряются. — Я чувствую его!
Голос блондина искажается до неузнаваемости, словно хрипит. Мне кажется, что от него исходит жар. Брюнет вытаскивает меч. Я инстинктивно тянусь к кобуре.
— Кого ты чувствуешь? — спрашиваю.
— Аккелат здесь! — зло шипит Инстам. — Редзир…
Блондин кидается в сторону, его кулаки едва заметно светятся, одной рукой держится за рукоять своего меча, Великий следует за ним. Я хочу тоже направиться в ту же сторону, однако быстро передумываю. Меня не приглашали. Возвращаюсь к Яигу, который рассказывает какому-то тучному мужчине рецепты. Увидев меня, повар довольно улыбается.
— Домине, познакомьтесь: это хозяин таверны «Жареный осолок». Его зовут Ровер.
Передо мной мужчина средних лет, с зеленоватой кожей. Нижняя челюсть выдвинута вперед, видны острые желтые зубы. Седые волосы собраны в одну толстую косу, перевязаны черной лентой. Одежду скрывает серый плащ. На уши надеты металлические накладки, которые на концах венчает зеленый прозрачный камень. Странный тип.
— Инна Николаевна, к вашим услугам, — спешу поздороваться.
Ровер мнется от моей протянутой руки, однако затем протягивает мне, правда, левую, которую я пожимаю. Своим принципам не изменяю. Касаться других не люблю, но долг зовет быть приветливой.
— В мою таверну ходит почти весь Торговый дом. Я сегодня же буду подавать блюда по вашему рецепту. По затратам они выходят дешевле. Думаю, что будут пользоваться популярностью. Каждому гостю буду открывать секрет приготовления.
— Ровер — мой старинный друг, — поясняет мне Яиг.
Друг — это хорошо, значит, не подведет. Как в пословице: «Не имей сто рублей, а имей сто друзей». На себе почувствовала смысл, когда начала работать в полиции. К этой фразе можно еще добавить: «И имей кучу хороших знакомых, и не порть отношения зазря, не собирай сплетни». Список можно дополнять до бесконечности. Полицейские всегда считались общительными людьми, служба обязывает. Свои чувства никогда не показывают, особенно свою неприязнь, которая есть в каждом третьем. Как говорил наш замком взвода, это профдеформация.
— Приятно слышать. С целью повышения кругозора, что такое осолок?
— О, это моя гордость, — улыбается хозяин таверны. — Эти хищники обитают в воде, близ горы Дробэ, мы их периодически подкармливаем. Их мясо считалось несъедобным, очень жесткое. Однако я нашел способ вымачивать его таким образом, что оно становится нежным и тающим во рту. Секрет я тщательно храню.
Я качаю головой в знак уважения.
— Надо будет к вам как-нибудь зайти, — улыбаюсь трактирщику.
— Всегда буду рад, домине Инна.
Еще раз улыбнувшись, я отхожу от них. Помогаю поварятам, Яиг постарался, приготовил много. Работа отвлекает меня, я раздаю шаверму и хлеб, общаюсь с гражданами, они плохо меня понимают, поэтому тут же уходят к Яигу. Проходит достаточно много времени, прежде чем все заканчивается. По нашим меркам время около четырех часов дня. Брюнета и блондина не видно, где они находятся, узнать невозможно — сотовая связь в этом мире отсутствует, а магией я не владею. Повар с помощниками начинают собираться. Возвращаться во дворец совершенно не хочется, появилась прекрасная возможность побродить одной по городу. Вдруг что интересное узнаю. Единственная проблема — у меня нет денег.
— Уважаемый Яиг, — не особо хочется просить в долг, но другого выхода нет. — Король с регентом куда-то убежал и не выдали мне премиальные. Не одолжите ли мне денег.
Повар охотно кивает.
— Доминус, Редзир мне выдал арты на всякий случай. Однако они мне не понадобились. Благодаря Мудрому все прошло прекрасно, — мне протягивают мешок из красной кожи, который я охотно подхватываю. По весу кошель увесистый. С улыбкой я прячу его во внутренний карман плаща.
Мое желание пошопиться наконец-то исполнится. Распрощавшись с поваром, смело шагаю исследовать Торговый дом. В лучших традициях ицатамейцев надвигаю капюшон на голову, что оказывается не совсем удобно. Обзор закрывается, приходится постоянно приподнимать ткань.
Впервые за все время я чувствую свободу. Рядом нет назойливого брюнета. Могу идти куда хочу, и делать то же самое. В голову закрадывается мысль, а не найти ли мне колдуна и не отправиться ли домой. Хотя это выглядело бы дезертирством, с другой стороны, меня саму похитили. Имею полное право.
Иду вдоль торговых рядов, одновременно думаю и созерцаю диковинный товар. Я действительно здесь чужая. Попадаются небольшие магазинчики с одеждой. Захожу в один из них.
— Домине, чем интересуетесь?
Оглядываю ассортимент, который для меня не совсем понятен, кроме кинжалов. Продавец, низенький сухой мужичок лет пятидесяти с рыжими волосами, отслеживает мой взгляд.
— Мужу подбираете?
— Не совсем, скорее, для себя любимой. Есть женский вариант?
— Да, есть прекрасный вариант с прозрачным кварцем.
Он достает из кожаного чехла холодное оружие, сталь примерно двадцать сантиметров в длину, с кровостоком. Немного разбираюсь, как-то нашли труп с кинжалом в спине на станции. Читала экспертизу орудия убийства, там говорилось про баланс оружия, характеризующее распределение массы по его объему. Кинжал оказывается красивым, ручка прозрачная, с металлическими вставками. Мне нравится, но я знаю, что нельзя показывать заинтересованность. Тем более, шла покупать вообще другое. Тут подумала, что ради безопасности сгодится.
— А где находится центр масс сего изделия? — решаю сумничать.
Торговец ухмыляется и принимается вертеть кинжалом, будто жонглируя, затем одним движением разрезает ремень. От такого показа я отступаю на шаг.
— Уговорили, сколько стоит?
— Сорок артов.
Так, вот тут у меня ступор, это много или мало. Достаю кошель, развязываю шнурок, заглядываю внутрь. Золотые монеты разным номиналом. И какую брать. Глаза продавца загораются.
— Сколько монет? — спрашиваю я осторожно.
— Домине, — улыбается мужичок, — никогда никого не обманывал. Вижу, вы чужестранка.
Он указывает взглядом на мои красные ногти.
— Позвольте взять самому.
Я киваю. Торговец осторожно отсчитывает десять одинаковых монет. Протягивает мне кинжал вместе с кожаным чехлом. Поблагодарив за покупку, я выхожу и направляюсь дальше исследовать загадочный мир, где все отличается от моего привычного Злого. Кинжал цепляю за пояс. Вооружена и очень опасна! Первая покупка поднимает настроение.
Тут я слышу крик.
— Держи вора!
Через торговые лавки перепрыгивает пацан лет двенадцати, с коротко стриженными грязными волосами, одетый в лохмотья. За ним гонятся два амбала. Воришке удалось бы уйти, если бы сбоку откуда ни возьмись не появился бугай и не схватил его за шиворот. Малец зря трепыхается, двое подбегают и заламывают ему руки. Судя по одежде, детины — чоповцы в Торговом доме. Трое на одного совершенно не честно, тут во мне дает о себе знать участковый. Мне необходимо срочно выяснить ситуацию. Быстрыми шагами я направляюсь к охране.
— Уважаемые, — мой голос высокой интонации заставляет здоровяков остановиться и посмотреть на меня.
Демонстративно снимаю капюшон, однако три пары глаз насмешливо смотрят на меня. Не дожидаясь хамства с их стороны, я показываю свою ксиву, а именно перстень Инстама, черный камень которого быстро сверкает. Пыла в глазах чоповцев становится заметно меньше, они склоняют головы передо мной.
— Домине, что вам угодно? — спрашивает один
— Что произошло, почему вы задержали молодого человека?
— Он украл хлеб.
Они вытаскивают из-за пазухи мальца маленькую буханку. Пацан трепыхается в их руках, однако его держат крепко.
— Пф, так за это что, так надо руки заламывать? — я с отвращением смотрю на чоповцев.
Воришка худой, как оглобля, скорее всего, голодал, передо мной ицатамейский беспризорник. С детьми всегда проблемы, благо участковые перекладывали все дела, связанные с ними, в Отдел по делам несовершеннолетних, сокращенно ОДН, который впоследствии стал подразделением.
— Если тебя сейчас отпустят, обещаешь не убегать? — обращаюсь к мальцу. — За хлеб заплачу, убегать не придется.
Обычно, когда я говорю официальным тоном с серьезным взглядом, люди начинают мне доверять. Не знаю, как это срабатывает, наверно, магия или профессиональный навык.
Пацан кивает.
— Домине, он украл! — начинает охранник.
— Во-первых это не кража, а мелкое хищение, так как причиненный ущерб меньше двух… — не договариваю, зачем я буду говорить здесь про наши рубли, о них здесь не знают. — Во-вторых, даже если убежит, все равно заплачу за него.
Язык денег понимают в любом мире, чоповцы отпускают беспризорника, который бросается прочь, однако быстро останавливается, подходит ко мне и встает за мою спину.
— Вы свободны, — обращаюсь к охране.
Чоповцы ухмыляются на меня нездоровой улыбкой, но ничего не говорят. Вот что значит хорошая ксива-перстень!
— Как зовут?
Пацан затравленно оглядывается по сторонам, будто ищет кого-то глазами.
— Есэн, — в глаза он мне боится смотреть.
— Понятно, буду называть Сеней. Меня зови Инна Николаевна. Покажи, где взял хлеб, пойдем, оплатим. И купим еще продуктов, — мне надо выяснить информацию.
А именно, если есть беспризорники — это признак неблагополучия государства. Малец украл хлеб не по своей воле, он выживает, скорее всего, голоден. Если есть один, то будут и другие.
— А где твои родители? — Сеня не особо хочет отвечать и идти со мной, тем не менее, неспеша плетется рядом.
— Их нет!
Хочу спросить: «Что с ними случилось?», однако тут же передумываю, вдруг у него травма детства.
Беспризорник останавливается и указывает на магазинчик, от которого разносится аромат свежей выпечки.
— Я не пойду!
— Сеня, за свои поступки надо отвечать. Сейчас зайдем, попросишь прощение, я заплачу и купим еще какой-нибудь вкусняшки. Понятно?
Малец кивает, опуская свои голодные глаза. Мы заходим, женщина средней полноты со скуластым лицом хочет открыть рот, показывая пальцем на Сеню. Я быстро показываю перстень, так что торговка чуть не прикусывает язык.
— Уважаемая, мой подопечных тут заплатить забыл. Сеня, ты же хотел что-то сказать?
— Прошу прощения! — еле слышно шепчет он.
Я вопросительно смотрю на женщину, которая поправляет свой белый чепец.
— Домине, не стоило возвращаться и утруждать себя, — улыбается она мне.
— Что вы, это пустяки. Нам вот этот хлеб, — я указываю на батон в руках мальца. — Сеня, что ещё возьмем?
Беспризорник улыбается и принимается показывать на всякую выпечку, да, от скромности он не помрет. Нам складывают покупки в тряпичный мешок, который я вручаю подопечному. Расплатившись, мы выходим. Пацан хватает пирожок и с жадностью ест. Мне его жаль. Это не те дети, которые на спор воруют презервативы из магазина.
— Ты где живешь?
— Я…
— Не я же. Пойдем тебе одежду купим. Не сильно дорогую. Я в местных расценках не понимаю. И помыться бы тебе.
Сеня радостно проводит по своим слипшимся волосам, улыбается, показывая свои острые зубы. Накладки у него отсутствуют, поэтому могу спокойно рассмотреть его заостренные уши.
— Я знаю хорошее место.
Пацан ведет меня от вычурных магазинов к более простым. Мы подходим к открытому прилавку, где стоит старая женщина со скрюченными пальцами. У нее на редкость добрые глаза. Увидев нас, она прищуривается, видно, плохо видит.
— Есэн, давно не видела тебя, — она с трудом подается вперед, будто ей больно. Спину держит согнутой. — Ты, наверно, голодный.
— Нет, уважаемая, он поел, — я осматриваю ее лавку с товаром. Небольшой выбор одежды, ткань простая, тем не менее, на ней красивая вышивка.
Старуха словно читает мои мысли:
— Домине, сама вышиваю, да зрение уже подводит. Нет былой красоты.
— Это вы зря. Давайте подберем Сене новый имидж.
Пацан выбирает себе шмот, быстро скидывает свой за ширмой и одевается во все новое. Его довольные глаза светятся счастьем. У торговки есть единственный плащ, серая ткань попроще, чем у моего, зато чистый и без пятна от азала. Мне нравится, что его капюшон и подол вышиты орнаментом в виде продолговатых зеленых листков. Внутренние карманы обрамлены узором из веточек. Вполне прилично, и еще просто хочется помочь женщине, решаю взять. Я отсыпаю ей монет.
— Домине, много, — хрипит растерянно женщина.
Я отмахиваюсь, мол, дают — бери, бьют — беги. Тут торговка мне протягивает тряпичный браслет, похожий на фенечки, что в детстве делали, только с крупными узелками.
— Он поможет тебе от злого глаза.
— Спасибо. А есть мужской вариант?
Женщина указывает мне на кожаные браслеты. Я выбираю коричневый и бежевый, снова отсыпав монеты.
— Братьям? — спрашивает удивленно старуха.
— Не… напарникам, им тоже защита нужна. А скажите, что король вам не помогает?
Женщина как-то странно улыбается.
— У него свои проблемы. Не до нас, — после длительного молчания молвит она.
— Боится! — шепчет мне Сеня. — Лучше уйдем.
Женщина и правда озирается вокруг испуганными подслеповатыми глазами. Странно, отчего возник этот страх.
— Хорошего вечера, уважаемая, — спешу отойти подальше, где уже меняю плащ.
Пацан быстро выкидывает свою старую одежду.
— Чего она так испугалась?
— Домине не местная?
— А ты догадливый! — язвлю я.
— Есть же кольцо власти, так почему не знаешь?
— Может, просветишь? Я всего-то здесь два дня. И вообще, ты не ответил, где живешь?
Жалко оставлять Сеню вечером на улице, в принципе, могу взять во дворец. Пацан толковый, помог бы мне разобраться в местных уличных порядках. Такие лучше всего знают, что, где и как.
У нас работает очень добрая участковая, как-то после службы ехала домой, с ней в маршрутке попался воспитанник местного приюта, который сбежал из него два дня назад. Она настолько его пожалела, что отвела домой, накормила, напоила, уложила спать. Утром привела в отдел. Вот и я подумала о таком.
— Я…
Сеня не успевает договорить, к нам подходит высокий мужчина в темно-зеленом плаще, и, как водится, лицо закрыто капюшоном. Вообще не рассмотреть. Плащ выглядит прилично, только слегка потрепан, по всему периметру орнамент из ярко-зеленых листьев.
— Есэн, — говорит он строго, — долго бегать от меня собираешься.
Я хмурюсь:
— А вы, собственно, кто?
— Домине, мой племянник доставил вам неудобства. Позвольте искупить.
Пацан сжимается.
— Ты его знаешь? — вопросительно смотрю на подопечного.
— Да, мне пора. Благодарю за все. Можно оставить? — он показывает на сумку с выпечкой.
— Оставляй, почему сбежал. Обижали? — мой голос не менее суров.
— Нет… сам… — неуверенно оправдывается Сеня.
— Домине слишком добрая. Нельзя так, я воспитываю племянника, но он не слушается. Вот и сбежал от меня три дня назад. Впрочем, если мы ничего не должны, позвольте откланяться. Прощайте.
Незнакомец исчезает так же быстро, как и появился. Малец следует беспрекословно за ним. А я теряю ценного информатора. Опять начинать все сначала.
