На выходных я ездила к папе.
Папа - ребёнок родителей, которые родились незадолго до войны и всю свою жизнь строили светлое будущее. Это было важнее, чем сказать сыну: «я тебя люблю». Любовью, знаете ли, сыт не будешь, а так, в светлом будущем, ребёнок будет сыт и устроен. Ласка и внимание со стороны родителей папы проявлялись вопросами вроде:
-Ты домашнее задание сделал?
-А вон Вася лучше тебя учится.
Папу не обнимали, ему не говорили, что будут на его стороне, что бы ни случилось.
Еще папины родители не знали, что делать с детьми, когда они подрастают. Когда маленькие - тут все ясно: баловать, кормить, учить и ругать. А когда взрослые - как с ними общаться? Они не понимали и потом выбирали единственный для них вариант - отстранение.
Вот и папа тоже не знал, как нас любить, когда мы с сестрой подросли и стали подростками. Мы могли ссориться и месяцами друг с другом не разговаривать, и так продолжалось достаточно долго.
Сейчас папа женат во второй раз, и то ли новый брак на него так повлиял, то ли занятия с психологом, но… что-то изменилось.
Папе по-прежнему тяжело проявлять чувства: он смущается, когда мы его обнимаем, теряется, когда говорим ему о том, что чувствуем, но…
Папа спрашивает, как у нас дела.
Папа предлагает помощь.
Папа искренне переживает, если у нас что-то не так.
Я приехала в выходные, потому что не видела его больше трёх месяцев и соскучилась. Мы неловко обнялись, сели за стол, покушали, немного поговорили.
Я вспомнила, что говорила одна из психологов, лекции которой мне сейчас очень помогают, и спросила, что он делал в девяностые и как пережил их.
Удивительно, как загорелись его глаза. Он рассказал, как шёл на работу, а на улицах свистели пули.
Как он после вуза ехал на оптовую базу за напитками (понятно, какими) и как продавал их до ночи на вокзале. Его родителям-инженерам не платили зарплату, а моя мама сидела в декрете, будучи беременная мной. Пиво позволяло не просто кормить семью, но и покупать изыски, которых почти ни у кого не было.
Он сокрушался, что никогда так много в день больше не зарабатывал, как тогда, и что из-за этого забыл всю физику (после вуза он должен был стать физиком-ядерщиком).
Потом папа вместе с другом стали соучредителями фирмы, которая занималась оптикой, и бизнес пошёл в гору.
А ещё - он рассказал, что тогда всего было мало, поэтому закупались впрок.
Мы ещё немного поговорили, а затем папа очень серьезно на меня посмотрел и сказал:
-Тусь, у вас сколько сахара дома?
-Пачка есть, - я пожала плечами. - А что?
-В магазине пропал сахар, - так же серьезно продолжал он. - Я купил 10 килограммов. Давай я хотя бы парочку тебе с собой дам?
Я чуть не засмеялась: ну какой сахар? Да ещё 10 кг! Что значит - закончился? И вообще - есть проблемы куда важнее сейчас.
Но вдруг поняла: этот самый сахар для папы - проявление любви. Он везде закончился, а папа его смог достать, да ещё и в таком количестве, чтобы поделиться с нами, если будет нужно.
Поэтому я устыдилась и на полном серьезе ответила:
-Давай, пап. Спасибо тебе.
И знаете, когда я взяла у него эту пачку, мне резко стало легче, несмотря на неизвестность и страх перед будущим. Потому что сахар… сахар - это всего лишь метафора, за которой кроется любовь и поддержка.
И ведь именно ее сейчас не хватает нам всем больше всего.
Викрам, правда, округлил глаза, когда я привезла этот сахар домой, но тут ничего не попишешь: у него никогда не было того опыта, что был у тех, кто выжил в девяностые в России.