Глава 8.
Сусанин оказался гостеприимным человеком. Он предоставил мне и Дрозду двухъярусную кровать, а Штуцера увел в другую комнату. Мы разложили еду, поужинали чем пришлось и легли спать. Не знаю, спал ли Дрозд, или нет, но храпа я не слыхал. Я думал: Почему же Монолит лежал так просто на дороге? Знал ли Мосин, что это кусок Монолита? Видимо, это сталкер - непростой человек. Как, в целом, и Дрозд. Ну, у каждого всои секреты.
Мне не спалось. От нечего делать, я включил КПК и вошел в интернет. В зоне есть своя онлайн переписка с другими сталкерами и даже с вояками. Я стал разглядывать ее, но не увидел ничего стоящего, вырубил КПК и лег спать.
*
Проснулся я от звуков мотора, скорее всего, автомобиля. Я поднялся с кровати и посмотрел на верхнюю койку. Дрозда не было. Видимо, он давно проснулся и ушел по делам. Странно, что он за мной совсем перестал приглядывать. Оно и лучше. Я слез с кровати, протирая глаза. Денек, вспоминается, вчера был, что надо! После пары упражнений, так сказать, для утренней зарядки, я прислонился к заколоченному окну, прищурив от света глаза. Рядом с домом стоял УАЗик с пулеметом. Он был заведен, но не двигался. Под ним лежал Штуцер, и, казалось, что-то чинил. По его лицу было видно, что боль он испытывает немалую. Приглядевшись, я понял, в чем дело. Штуцера, по всей видимости, не заметили и переехали. Или заметили и сделали это намеренно. Водителя нигде не было видно, а механик, скорчившись от боли, лежал, придавленный колесом. Кишки, конечно, не выпустило, но переломов не избежать. УАЗик продолжал тарахтеть. Справа от него я заметил псевдособаку. Она подкрадывалась к жертве, жадно облизываясь. Сделать я ничего не мог, только смотрел. Выбежать не успею всё равно.
Прогремел выстрел. Синяя молния, на миг зависшая в пространстве, ударила мутанта, отбросив его в сторону. К машине подбежали Сусанин и Дрозд. Я поспешил выйти на улицу. А то самое интересное пропущу.
Сусанин, не садясь в машину, нажал на газ. УАЗ отъехал на полметра, освободив Штуцера. Сталкер хотел что-то сказать, но только прохрипел, изо рта его пошла красная пена. Глаза закатились. Я и Дрозд подхватили Штуцера и поволокли его в дом. Сталкер почти не дышал. Плохо дело. Сусанин достал какой-то прибор. Оттолкнув нас, он подошел к механику, положив прибор на него.
- Это что? – спросил Дрозд.
- Это ДМ-1, новейшая вещица. С ее помощью, - сказал Сусанин, ткнув в сенсорный экран. – Можно поставить диагноз, и, если не тяжелая травма, вылечить.
- Серьезно? – спросил опять Дрозд.
- Тихо! – крикнул Сусанин.
- Диагноз: перелом ребра в количестве семи, многочисленные повреждения органов, внутреннее кровотечение, - заговорила женским голосом машинка. - Лечение: невозможно.
- Черт! – ударив кулаком в стену, сказал Сусанин.
- Что теперь? – не унимался Дрозд. Видимо, он решил сегодня сыграть Лампочку. Того самого, которого мы не по своему желанию бросили под землей в тоннеле, и который задавал очень много вопросов и по уровню интеллекта был схож с тарелкой.
- Не хочет она его лечить, вот что!
- Что с ним будет?
- Не знаю, - сказал Сусанин. - Доктора с болота звать надо. Только иди, найди его, а найдешь – попробуй, заставь сюда прийти!
- А как его вообще переехало-то? – спросил я наконец.
- Бандиты мимо проезжали, - произнес Сусанин. – А он, дурачина, полез под колеса, уж не знаю, зачем. Вот и результат. Здесь часто всякие уроды проходят. Я думаю, меня пасут. Ну, в бункер ломиться не станут. Вот и сейчас бандиты приехали.
- А где они?
- Мы всех их перебили, - ответил Дрозд за Сусанина. - Иди, посмотри, за домом лежат. Если конечно никакая тварь не сожрала.
Секунды три мы молчали, молча глядя на Штуцера.
- Слушай, - обратился Дрозд к Сусанину. – А если его на тачке бандитской довезти?
- Идея! – одобрил торговец. – Собираюсь сейчас же. Главное успеть. Он долго не протянет без медицинской помощи. Я обязан его спасти. Удачи вам, ребята. Не забывайте, у вас месяц.
*
- Ну, бывайте, - сказал Сусанин, помахав нам рукой. Он уехал в одну сторону, на юг, а мы пошли в другую - на север. Мы бодро направились прочь от болота. Наша цель теперь была дойти до ЧАЭС и обратно за месяц. А это ведь совсем немного времени, для Зоны. Здесь вообще время ничего не значит. Это всего лишь цифры.
Мы прошли по небольшому леску, и дошли до столь же небольшого поля. Впереди показалась деревушка. Дрозд предложил пройти через нее.
- А вдруг там твари какие есть? – возразил я.
- Ты что, боишься? – усмехнулся Дрозд. – Ха! Смешно! Взрослый мужик, и боится каких-то зверушек! Понимаю там, каких-нибудь сталкеров в экзоскелетах или "долговцев".
- Если бы, зверушек, - ответил я. В голове я его уже обматерил за этот детский сад, который он тут устроил. – Эта зверушка может так тронуть, что ты как Штуцер станешь.
- Слушай, я тебя не собираюсь уговаривать! Идем через деревню и точка!
Вдруг между нами протиснулась рожа со щупальцами. Если б она еще заорала, я бы точно обделался, можете поверить.
- Здорово, парни! – проговорил гость. – О чем базарите?
Дрозд резко развернулся и нацелил ствол гаусса прямо в лоб кровососу. Я сделал тоже самое. Спусковой крючок был под пальцем. Зря он так резко, гость этот.
- Да вы че? – сказал кровосос. – Я не кусаюсь! Я ж не мутант!
- А кто? Единорог? – недоверчиво спросил Дрозд, не спуская ствола с кровососа. Сейчас был идеальный момент, чтобы прикончить самого Дрозда. Он не смотрел на меня, он целился в другую сторону. Но что-то во мне заставило этого не делать.
- Эх, сейчас расскажу… - начал историю наш гость. Он выкладывал так быстро и много, будто мы уже были с ним друзьями с детства. - Меня зовут Павел Баренцев. Точнее звали. Я долго был в Зоне, набрал кучу хабара. Но связался не с теми людьми и потерял все. Они оставили меня одного, безоружного и хромого. Я решил умереть, задумав попасть в «трамплин». Но я спутал его с какой-то другой аномалией, которая меня превратила в то, что вы сейчас видите…
- Это, конечно, печально, - сказал Дрозд. – Но какие у нас основания тебе верить?
- А хотя бы такие, - перебил я. – Что он говорит с нами, в то время как другой кровосос давно сожрал бы нас.
Павел улыбнулся мне. Неа, дружок. Не надейся. Я уже одного змея пригрел. Дрозда этого. Веду теперь его в задницу мира. Теперь мы, вроде как, напарники. И нас всего два осталось. И Павел этот еще. Тьфу на него.
- Можно пойти с вами? – взмолился он. – Ну, пожалуйста! Все равно меня нигде не примут. В обществе. А вы хоть не пристрелили. А другие уже хотели.
- Павел, знаешь, что... - начал я.
- Называйте меня просто, Пашей, - перебил кровосос. - Я моложе вас. Неудобно.
- Слушай, - обратился я к Дрозду. – Возьмем его? Никто к нам лезть не будет.
- Как раз все, кому не лень, и будут! Да и черта с два я пойду с ним! Накинется ночью, и плакали наши денежки… - сказал Дрозд и осекся. Как говорится, "Ой, дурак!". Но Паша пропустил про деньги мимо ушей. Да и на кой они ему? Пластическую операцию делать?
- Ну, ладно! – сказал, подумав, Дрозд. – Пусть идет с нами. Только...
- Ура! – крикнул Паша, будто он ребенок, которому подарили мороженое. – Я жду ваших указаний!
- Иди молча.
*
Мы подошли к деревне. Табличка, сколоченная из какой-то старой доски, была вмята в землю. Буквы стерлись, но слабо различалось название деревни, или что это там было. Тишина. Дома разрушены, однако кое-какие сохранились. Некоторые избы были полностью сожжены, лишь серые, облупившиеся печи торчали из обломков. Из-за одной такой печи и вышло чудо-юдо.
Зеленый и жирный карлик вразвалку вышел из укрытия. Он был настолько толст, что доски под ним заскрипели. По форме эта дрянь больше всего напоминала мяч, причем килограммов на пятьсот. Чудище проковыляло пару метров и остановилось. Два, а, нет, уже четыре глаза уставились на нас. Звякнул затвор ТРС, ствол гаусса налился синим цветом и протяжно пискнул. Павел сделал шаг назад. Хотя, ему нечего бояться. Он для этой зеленой твари - друг и союзник.
Существо, которое Дрозд мягко обозвал «хренотенью», широко раскрыло пасть. От нее так разило мхом и человечиной, причем с десяти метров, что меня чуть не вытошнило. Чудище издало рев. Барабанные перепонки заболели. Судя по лицу Дрозда, он тоже не испытывал эйфории.
Тварь сделала усилие, прыгнула и оказалась на крыше соседнего дома. Само собой, крыша не могла выдержать такого жирного уродца. Доски громко хрустнули под натиском туши и проломились.