Первый съёмочный день...
Наконец, группа поднялась на последний этаж. Через завал в проходе журналисты по одному пробрались в небольшое помещение, посреди которого стояли несколько деревянных ящиков из-под снарядов, плотно приставленных друг к другу так, чтобы получился широкий лежак. Рядом приставлен старый деревянный стол, напоминавший школьную парту из советского детства. Метрах в двух от этой конструкции — ведущая на крышу самодельная, металлическая, наскоро сваренная, винтовая лестница. Дальше, за лежаком, проём в стене, за которым другое очень просторное помещение. Но зайти в него не позволял стоявший у проёма сирийский солдат с «Калашниковым» в руках и пулемётной лентой на груди. Сквозь этот проём Илья увидел залитое солнечными лучами бледно-голубое небо и черные остовы полуразрушенных зданий городской окраины.
— Там что, стены нет? — спросил он у Сомара, сидевшего на деревянных ящиках.
— Там? — переспросил переводчик, лениво переведя взгляд на проём. — Солдаты сказали, чтобы вы туда вообще не ходили. Боевики полностью разбили всю правую часть здания. Стен нет. Одна большая дыра, через которую видна территория Джабхат Ан-Нусра. Они могут обстрелять эту часть в любую секунду. Так что садитесь на эти ящики, пока солдаты не позовут. Вот по этой лестнице можно будет поднять на крышу и снимать. Туда ходить нельзя! — Сомар свел руки крестом, наглядно демонстрируя запрет.
— Нельзя, так нельзя, — согласился Илья, усаживаясь возле переводчика. Рядом разместились остальные корреспонденты: Клим, Алексей и Лёня. Коллеги ждали, пока операторы наснимают необходимое количество видео для сюжета.
— Что это за район? Где находятся боевики, сколько защитников сейчас в здании? — спрашивали они у Сомара, готовясь каждый к своему стендапу. Переводчик безотказно отвечал на все интересующие вопросы, узнавая ответы у нескольких сирийских солдат, дежуривших в тот день на этой высокой позиции.
— Боевики Джабхат Ан-Нусра у стен этого здания, — бубнил вполголоса Илья, стараясь запомнить текст своего стендапа.
— А можно хотя бы камеру туда навести, поснимать позиции террористов? — поинтересовался Виктор у главного на позиции. Сомар послушно перевел просьбу оператора.
— Не нужно туда даже близко подходить! — грубо скомандовал акыд. — Не дай Бог, стрелять начнут, все здесь ляжем, — он стоял в проходе, ведущем от служебной лестницы в помещение, где сидели репортёры. Это было самое безопасное место здесь.
— Этот солдат говорит, что пройди можно, — перевёл Сомар, — но только вот до этого места.
Военный с автоматом прошел немного вглубь разбитого помещения, ровно до того места, где заканчивалась разбитая стена и зияла пустота.
— Мне дальше и не нужно, — обрадовался Виктор, подходя к указанному месту. — Я сейчас общую картину разрухи и детали всякие поснимаю и всё.
— Бух! — раздался гулкий хлопок в полукилометре от «башни губернатора», и вслед за ним рёв двигателей удаляющегося самолёта.
— Ух, ты! — Виктор встал на одно колено и принялся фокусировать камеру на взрыве. — Совсем рядом бомбу положили. Парни, я её снимаю! Отлично видно!
— Всё под контролем! Всё под контролем! — кричал Сомар, успокаивая вскочивших со своих мест корреспондентов. — Это сирийская авиация наносит точечные удары по позициям Джабхат Ан-Нусра.
— Всё нормально, Сомар! — успокаивали его в ответ репортёры. — Ты сам не переживай, мы всё видим. И слышим.
— Витя, может стендап запишем? На фоне взрыва, — обратился к оператору Илья.
— Я же говорил, на «рубеж» прямой видимости не выходить! — кричал из безопасного места акыд.
— Знать бы ещё, что это такое, — ехидно прошептал Алексей так, чтобы только коллеги могли слышать.
— Ага. И где он тут находится? — подлил масла в огонь Илья.
— Нет, Илья! — Виктор не отрывался от съёмок, — думаю, выходить на открытое пространство не стоит, мало ли что. Вдруг «духи» тебя заметят? Да и картинку можешь испортить. Лучше я сам всё поснимаю, а потом дальше пойдём. Ты лучше готовься, чтобы стендап на крыше с одного дубля записать.
— Я пойду с Вадимом чуть ниже стендап запишу, — обратился Клим к акыду, проходя мимо него. — Вон у той бойницы запишемся, — он указал на мешки в окне этажом ниже.
— Давай, только аккуратно. Не высовывайтесь! — согласился офицер.
Закончив снимать черное облако от взрыва, Виктор вернулся в комнату, где находились репортёры и подошел к металлической лестнице, — ну что? Я готов подняться наверх, поснимать планы оттуда.
— На стендап идём? — Илья встал и вышел из-за парты.
— Подожди, — остудил его пыл оператор. — Я предлагаю сначала немного поснимать, картинки набрать, понять, что там и как, а потом уже стендапить вам по очереди.
— Хорошая мысль! — поддержал Алексей. — Я с одного дубля наговорюсь. Уже готов.
— Логично, Витя, — согласился Илья. — Иди, снимай, а потом всех разом подтянешь. Я думаю, писаться в движении. Начнём отсюда, потом пойдём по лестнице и на крышу.
— Да, я сразу и прикину, что к чему, — водя камерой из стороны в сторону и намечая план съёмки, ответил оператор. — Лёша, а ты где планируешь писаться?
— Я буду на крыше показывать позиции боевиков.
— Я бы тоже хотел записаться на крыше. Только с другой стороны, естественно, — добавил Лёня.
— Не переживайте, парни, сделаем всё в лучшем виде! — ободрил всех Виктор. — Ну, господа сирийские военные, я готов! Можем подниматься наверх.
Один из солдат подошел к лестнице и стал бодро подниматься, за ним проследовал сначала Витя, а потом и молодой оператор.
— Клим! Вы будете подниматься на крышу? — крикнул акыд снимавшим этажом ниже.
— Не-ет! Мы здесь еще немного поработаем, — ответил кто-то из них.
Минут через пять Витя спустился вниз:
— Отличные съемки, парни! Там трое военных с автоматами следят за передвижением боевиков. Крупнокалиберный пулемёт сразу возле выхода, так что нужно работать. Ты готов, Илья?
— Конечно! Микрофон уже включил, — подойдя к лестнице, суетился репортёр. — Я буду подниматься отсюда.