Команда бюро “Артформа” показывает, каким может быть настоящий честный лофт в московских условиях.
Сотрудничество Нины Целевой и Дмитрия Розова складывалось по кирпичику. Поводом для первого знакомства стало здание бывших Кадашевских бань на Большой Ордынке, переделанных несколько лет назад в лофты. Семейная пара с уже взрослыми детьми купила здесь квартиру на мансардном этаже и стала искать архитекторов, которые приведут ее в порядок. Общие знакомые свели их с Дмитрием, который в то время работал во Франции, а он в поисках московского бюро, вместе с которым можно потянуть такой проект, вышел на Нину и ее “Артформу”. С тех пор работают вместе; эта квартира — их первый, но уже не единственный проект. Просто здесь работа была настолько кропотливой, что заняла несколько лет.
Целева показывает в телефоне фотографии помещения до ремонта — щербатые стены выглядят как после массированного артобстрела. “Это же баня — температура, влажность. Кирпич разрушается”, — объясняет Дмитрий. Выпускник кафедры реставрации в Дельфте, он сперва ужаснулся тому, как обычно работают со старой кладкой в Москве, но довольно быстро судьба послала им с Ниной мастера мечты. “Нашелся человек по имени Косс, очень необычный — похож на отшельника, бородатый и всегда в черном, — рассказывают авторы проекта. — Он закупал старинный кирпич, нарезал из него “виниры” и ставил их на известковый раствор там, где надо было “залечить” стену. Где-то два месяца над Кадашами стоял красный факел — пыль от шлифовки и нарезки кирпича”.
Пространство квартиры очень необычное — не только благодаря исходным данным, но и стараниями архитекторов. “Двести двадцать пять метров, два этажа, одна спальня, — перечисляет Дмитрий. — Высота от семи метров в коньке до девяноста сантиметров под скатами кровли — здесь около сорока квадратных метров, где нельзя встать в полный рост”. Никаких попыток “сэкономить” метры, сделав в этой мертвой зоне встроенные шкафы, — интерьер суровый, но воздушный. Первый этаж условно поделен на “внутри” (кухня и столовая) и “снаружи” (гостиная с крылечком, ведущим на второй уровень, и высокими растениями в кадках, и правда придающими этому пространству сходство с садиком).
“Это тот редкий случай, когда лофт полностью оправдан, — говорит Нина. — Я часто смотрю какие-то проекты: доходный дом, а в нем кирпичная стена, которой исторически там быть не должно. Мне кажется, это надругательство — интерьер должен быть уместным”. Заказчики, как рассказывают авторы, дали им карт-бланш в том, что касается идейной стороны проекта, но погрузились в детали не меньше, чем сами архитекторы. “Мы начали с того, что поехали с ними в Амстердам смотреть, как должны выглядеть лофты”, — вспоминает Дмитрий. Затем была поездка в Бельгию, откуда в итоге привезли антикварное дерево для потолка (доски для вызревания сыров с какой-то фермы, сохранившие следы сырных голов), и Флоренцию, где Розов с заказчицей купили дверцы для шкафов в прихожей. Сланцевый журнальный столик делали в Бельгии, вместе с заказчиками мелом размечая форму столешницы. Такая степень вовлечения требует эмоциональных вложений с обеих сторон, но и результат дает отличный: погруженный в проект заказчик понимает, почему зеркала в книжном шкафу должны быть антикварными, а неидеальные узлы необходимо переделать, хотя несовершенство заметно только профессионалам.
Нина Целева рассказывает, что, когда она стала выкладывать фотографии проекта себе в инстаграм, многие писали в комментариях: “Как не в Москве”. “Вроде бы комплимент, но мне стало немного обидно — получается, что, если хорошо сделано, значит, это не в Москве”, — говорит она. В этом проекте действительно позаимствованы лучшие иностранные практики — в том, что касается материалов и в целом честного отношения к качеству работ. Но виды из окон не дадут ошибиться: мы в самом сердце Москвы. “Для многих лофт — это сварные конструкции с квадратным сечением и светящиеся буквы. Здесь ничего этого нет, но это тоже лофт. Мы хотели показать, что его можно сделать элегантным, красивым и дорогим”, — заключает Дмитрий.