:
14.03.2022
Примечание портала Катехон: Глашатай «конца истории», либеральный философ Фрэнсис Фукуяма опубликовал в издании Financial Times статью, в которой предлагает своё осмысление конфликта на Украине. Katehon приводит перевод материала полностью, чтобы читатели сами могли составить представление об аргументации противников России. Для Фукуямы речь идёт о будущем глобального либерального проекта. Это совершенно верное утверждение однако перемежается с откровенной манипуляцией, игнорированием неудобных фактов (например агрессии США против Югославии, Ирака, Ливии, Сирии как пика торжества либерализма) и пропагандистскими тирадами по поводу «героизма украинского народа». Однако в главном Фукуяма прав: либеральный порядок действительно находится в кризисе и может поддерживаться только за счёт автосуггестии. Отсюда и призывы либерала «не снижать бдительность».
Ужасающее вторжение России в Украину 24 февраля стало переломным моментом в мировой истории. Многие говорили, что оно окончательно знаменует конец эпохи после холодной войны, откат от "единой и свободной Европы", которая, как мы думали, возникла после 1991 года, или, более того, конец "конца истории".
Иван Крастев, проницательный наблюдатель событий к востоку от Эльбы, сказал недавно в "Нью-Йорк Таймс", что "сейчас мы все живем в мире Владимира Путина", мире, в котором чистая сила попирает верховенство закона и демократические права.
Несомненно, российское нападение имеет последствия, которые выходят далеко за пределы Украины. Путин ясно дал понять, что он хочет восстановить как можно большую часть бывшего Советского Союза, включив Украину в состав России и создав сферу влияния, простирающуюся через все восточноевропейские государства, которые присоединились к НАТО в 1990-х годах.
Хотя еще слишком рано судить о том, как будет развиваться эта война, уже сейчас ясно, что Путин не сможет достичь своих максимальных целей. Он рассчитывал на быструю и легкую победу, и на то, что украинцы будут относиться к нему как к освободителю. Вместо этого он разворошил осиное гнездо, а украинцы всех мастей проявили беспрецедентную стойкость и национальное единство. Даже если Путин возьмет Киев и свергнет президента Владимира Зеленского, он не сможет в долгосрочной перспективе подчинить военной силой разъяренную нацию численностью более 40 млн. человек. И ему придется столкнуться с демократическим миром и альянсом НАТО, объединенным и мобилизованным как никогда ранее, который ввел дорогостоящие санкции против российской экономики.
В то же время нынешний кризис показал, что мы не можем принимать существующий либеральный миропорядок как должное. Это то, за что мы должны постоянно бороться, и что исчезнет, как только мы ослабим бдительность.
Проблемы, стоящие перед сегодняшними либеральными обществами, начались и закончились не с Путина, и мы столкнемся с очень серьезными вызовами, даже если он будет остановлен в Украине. Либерализм уже некоторое время находится под ударом как справа, так и слева. Freedom House в своем исследовании "Свобода в мире" за 2022 год отмечает, что уровень свободы в мире падает в совокупности уже 16 лет подряд. Она снизилась не только из-за роста авторитарных держав, таких как Россия и Китай, но и из-за поворота к популизму, нелиберализму и национализму в странах с давней либеральной демократией, таких как США и Индия.
Что такое либерализм?
Либерализм - это доктрина, впервые провозглашенная в XVII веке, которая стремится контролировать насилие, снижая значение политики. Он признает, что люди не согласны в самых важных вещах - например, в том, какой религии следовать, - но они должны терпимо относиться к согражданам, чьи взгляды отличаются от их собственных.
Это достигается путем уважения равных прав и достоинства людей, через верховенство закона и конституционное правительство, которое сдерживает и уравновешивает власть современных государств. Среди этих прав - право владеть собственностью и свободно совершать сделки, поэтому классический либерализм прочно ассоциируется с высокими уровнями экономического роста и процветания в современном мире. Кроме того, классический либерализм обычно ассоциировался с современным естествознанием и мнением, что наука может помочь нам понять внешний мир и манипулировать им в своих интересах.
Многие из этих устоев сегодня находятся под ударом. Популистские консерваторы сильно возмущены открытой и разнообразной культурой, которая процветает в либеральных обществах, и тоскуют по временам, когда все исповедовали одну религию и разделяли одну этническую принадлежность. Либеральная Индия Ганди и Неру превращается в нетерпимое индуистское государство под руководством Нарендры Моди, премьер-министра Индии; в то же время в США белый национализм открыто приветствуется в рядах Республиканской партии. Популистов раздражают ограничения, налагаемые законом и конституцией: Дональд Трамп отказался признать вердикт выборов 2020 года, и разъяренная толпа попыталась отменить его прямым штурмом Капитолия. Республиканцы, вместо того, чтобы осудить этот захват власти, в основном встали на сторону большой лжи Трампа.
Либеральные ценности толерантности и свободы слова также подверглись вызову слева. Многие прогрессисты считают, что либеральная политика с ее дебатами и достижением консенсуса слишком медлительна и не справляется с экономическим и расовым неравенством, возникшим в результате глобализации. Многие прогрессисты проявляют готовность ограничить свободу слова и надлежащую правовую процедуру во имя социальной справедливости.
Как правые, так и левые антилибералы объединились в своем недоверии к науке и экспертизе. Слева, от структурализма XX-го века, постмодернизма и современной критической теории, тянется линия мысли, которая ставит под сомнение авторитет науки. Французский мыслитель Мишель Фуко утверждал, что теневые элиты используют язык науки, чтобы скрыть господство над маргинальными группами, такими как геи, психически больные или заключенные. Это же недоверие к объективности науки теперь перешло к ультраправым, где консервативная идентичность все больше вращается вокруг скептицизма в отношении вакцин, органов здравоохранения и экспертизы в целом.
Между тем, технологии помогали подрывать авторитет науки. Интернет поначалу прославляли за его способность обходить иерархических посредников, таких как правительства, издательства и традиционные СМИ. Но у этого нового мира оказалась и обратная сторона: злонамеренные субъекты, от России до заговорщиков из QAnon, использовали эту новую свободу для распространения дезинформации и языка ненависти. Этим тенденциям, в свою очередь, способствовали корыстные интересы крупных интернет-платформ, которые процветали не за счет достоверной информации, а за счет вирусности.
Как либерализм превратился в нечто нелиберальное
Как мы дошли до этого? В течение полувека после Второй мировой войны существовал широкий и растущий консенсус вокруг либерализма и либерального мирового порядка. Экономический рост пошел вверх, а бедность уменьшилась, поскольку страны воспользовались возможностями открытой глобальной экономики. В их число входил и Китай, чье современное возрождение стало возможным благодаря его готовности играть по либеральным правилам как внутри страны, так и за ее пределами.
Однако с годами классический либерализм был переосмыслен и превратился в тенденции, которые в конечном итоге оказались саморазрушительными. Справа экономический либерализм первых послевоенных лет трансформировался в 1980-х и 1990-х годах в то, что иногда называют "неолиберализмом". Либералы понимают важность свободных рынков - но под влиянием таких экономистов, как Милтон Фридман и "чикагская школа", рынок стал почитаться, а государство все больше демонизировалось как враг экономического роста и индивидуальной свободы. Развитые демократические страны под влиянием неолиберальных идей начали сокращать социальное обеспечение и регулирование, а также рекомендовали развивающимся странам сделать то же самое в рамках "Вашингтонского консенсуса". Сокращение социальных расходов и государственных секторов устранило буферы, которые защищали людей от капризов рынка, что привело к значительному росту неравенства в течение последних двух поколений.
Хотя некоторые из этих сокращений были оправданы, они были доведены до крайности и привели, например, к дерегулированию финансовых рынков США в 1980-х и 1990-х годах, что дестабилизировало их и привело к финансовым кризисам, таким как крах субстандартного кредитования в 2008 году.
Эффективность превозносилась, что привело к аутсорсингу рабочих мест и разрушению сообществ рабочего класса в богатых странах, что заложило основу для подъема популизма в 2010-х годах.
Правые дорожили экономической свободой и доводили ее до неустойчивых крайностей. Левые, напротив, делали упор на индивидуальный выбор и автономию, даже если это шло в ущерб социальным нормам и человеческому сообществу. Эта точка зрения подрывала авторитет многих традиционных культур и религиозных институтов. В то же время критические теоретики начали утверждать, что либерализм сам по себе является идеологией, скрывающей корыстные интересы его сторонников, будь то мужчины, европейцы, белые люди или гетеросексуалы.
И справа, и слева основополагающие либеральные идеи доводились до крайностей, которые затем подрывали воспринимаемую ценность самого либерализма. Экономическая свобода превратилась в антигосударственную идеологию, а личная автономия - в прогрессивное мировоззрение woke, которое воспевало разнообразие, а не общую культуру. Эти сдвиги затем вызвали обратную реакцию, когда левые обвинили в растущем неравенстве сам капитализм, а правые увидели в либерализме атаку на все традиционные ценности.
Глобальный контекст
Либерализм ценится больше всего, когда люди сталкиваются с жизнью в нелиберальном мире. Сама доктрина возникла в Европе после 150 лет непрекращающейся религиозной войны, последовавшей за протестантской Реформацией. Она возродилась после разрушительных националистических войн в Европе в начале 20 века. Либеральный порядок был институционализирован в форме Европейского союза и более широкого глобального порядка открытой торговли и инвестиций, созданного властью США. Он получил мощный толчок в развитии в 1989-1991 годах, когда рухнул коммунизм и народы, жившие при нем, получили возможность самостоятельно определять свое будущее.
Однако с момента падения Берлинской стены прошло уже больше поколения, и достоинства жизни в либеральном мире многие воспринимают как должное. Память о разрушительных войнах и тоталитарных диктатурах потускнела, особенно для молодых людей в Европе и Северной Америке. В этом новом мире ЕС, который добился впечатляющего успеха в предотвращении европейской войны, теперь воспринимается многими правыми как тирания, а консерваторы утверждают, что правительственные мандаты на ношение масок и вакцинацию против Ковид-19 сравнимы с обращением Гитлера с евреями. Это то, что могло произойти только в безопасном и благодушном обществе, не имеющем опыта настоящей диктатуры.
Более того, либерализм может не вдохновлять многих людей. Доктрина, которая сознательно принижает значение политики и поощряет толерантность к различным взглядам, часто не удовлетворяет тех, кто хочет крепкого сообщества, основанного на общих религиозных взглядах, общей этнической принадлежности или глубоких культурных традициях.
В эту пустоту вступают нелиберальные авторитарные режимы. У России, Китая, Сирии, Венесуэлы, Ирана и Никарагуа мало общего, кроме того, что они не любят либеральную демократию и хотят сохранить свою авторитарную власть. Они создали сеть взаимной поддержки, которая позволила, например, выжить презренному режиму Николаса Мадуро в Каракасе, несмотря на то, что он изгнал более пятой части населения Венесуэлы.
В центре этой сети находится путинская Россия, которая предоставляет оружие, советников, военную и разведывательную поддержку практически любому режиму, независимо от того, насколько ужасен для собственного народа, который противостоит США или ЕС. Эта сеть простирается в самое сердце либеральных демократий. Правые популисты выражают восхищение Путиным, начиная с бывшего президента США Трампа, который назвал Путина "гением" и "очень умным" после его вторжения в Украину. Популисты, включая Марин Ле Пен и Эрика Земмура во Франции, Маттео Сальвини в Италии, Жаира Болсонару в Бразилии, лидеров AfD в Германии и Виктора Орбана в Венгрии, проявляют симпатию к Путину, "сильному" лидеру, который действует решительно для защиты традиционных ценностей, не обращая внимания на такие мелочи, как законы и конституции. За последние два поколения либеральный мир добился огромного роста гендерного равенства и терпимости к геям и лесбиянкам, что спровоцировало некоторых правых поклоняться мужской силе и агрессии как добродетели.
Дух 1989 года не умер
Вот почему нынешняя война в Украине имеет значение для всех нас. Неспровоцированная российская агрессия и обстрел мирных украинских городов Киева и Харькова самым ярким образом напомнили людям, к каким последствиям приводит нелиберальная диктатура.
Путинская Россия сейчас ясно видится не как государство с законными претензиями по поводу расширения НАТО, а как обиженная, реваншистская страна, намеревающаяся перевернуть весь европейский порядок после 1991 года. Вернее, это страна с единоличным лидером, одержимым тем, что он считает исторической несправедливостью, которую он попытается исправить, чего бы это ни стоило его собственному народу.
Героизм украинцев, сплотившихся вокруг своей страны и отчаянно сражающихся с гораздо более многочисленным врагом, вдохновил людей во всем мире. Президент Зеленский стал рассматриваться как образцовый лидер, мужественный под не метафорическим, а реальным огнем, и источник единства для ранее раздробленной нации. Одиночная позиция Украины, в свою очередь, вызвала удивительный прилив международной поддержки. Города по всему миру украсили себя сине-золотыми украинскими флагами и пообещали материальную поддержку.
Вопреки планам Путина, НАТО стало сильнее, чем когда-либо, а Финляндия и Швеция теперь подумывают о вступлении. Наиболее заметные изменения произошли в Германии, которая ранее была самым большим другом России в Европе. Объявив об удвоении оборонного бюджета Германии и готовности поставлять оружие Украине, канцлер Олаф Шольц перевернул десятилетия немецкой внешней политики и бросил свою страну в борьбу с путинским империализмом.
Хотя трудно представить, как Путин достигнет своих больших целей по созданию великой России, нам предстоит долгий и удручающий путь. Путину еще предстоит задействовать всю военную силу, которой располагает Россия. Защитники Украины истощены, у них заканчиваются продовольствие и боеприпасы. Предстоит гонка между Россией, пополняющей запасы своих собственных сил, и НАТО, стремящимся поддержать украинское сопротивление. По мере того как Россия удваивает свои силы, украинские города подвергаются беспорядочным обстрелам и, к сожалению, становятся похожими на такие места, как Грозный в Чечне, которые подвергались подобным российским обстрелам в 1990-х годах. Существует также опасность эскалации боевых действий до прямых столкновений между НАТО и Россией, поскольку раздаются призывы к созданию "бесполетной" зоны. Но именно украинцы будут нести издержки путинской агрессии, и именно они будут сражаться от имени всех нас.
Проблемы либерализма не закончатся, даже если Путин проиграет. На очереди Китай, а также Иран, Венесуэла, Куба и популисты в западных странах. Но мир узнает, в чем ценность либерального миропорядка, и что он не выживет, если люди не будут бороться за него и оказывать друг другу взаимную поддержку. Украинцы, как никто другой, показали, что такое настоящее мужество, и что дух 1989 года по-прежнему жив в их уголке мира. Для остальных нас он дремал и сейчас пробуждается.