Офицеры часто поправляли новобранцев, услышав в их речи фразу "Меня забрали в армию". И поясняли: "Вас на армейскую службу призвали. Забирают в тюрьму".
Весной 1986 года меня призвали в армию. Ну, как весной? Весной я, студент второго курса института, получил повестку. Прошёл медкомиссию и ждал последней повестки, по которой собирают на призывной пункт для отправки в войсковые части. И этот период затянулся. Я уже успел дослушать все лекции и ускоренно сдал сессию. У меня начались летние каникулы и я каждый день загорал на пляже.
В часть я попал летом. Это была учебная часть в Тульской области. Специфика учебки заключается в том, что в ней мало старослужащих. Почти весь контингент части - новобранцы. Заполошные, несобранные, зелёные. Целый полк мальчишек, которые впервые надели военную форму. Кто-то впервые увидел вблизи и надел на свои ноги кирзовые сапоги.
Я умел мотать портянку и носить кирзовые сапоги. Целое лето проработал в стройотряде. И характер работы заставлял носить эту обувь даже в дикую жару. В студенческих стройотрядах я научился многому, что мне теперь пригождалось в армии. Я спрашивал одного москвича, почему он никак не может приноровиться. Он ответил, что не может поверить, что это всё по-настоящему. Что нужно выполнять крикливые приказы каких-то дядек, падать в чистой одежде в пыль и грязь, ползти по-пластунски...
Да, нужно было ползать на животе по земле. А на следующий день образцово выглядеть в строю. В вычищенной форме, со всеми плотно пришитыми пуговицами и подшитым белоснежным подворотничком. Спасибо маме, что научила до армии держать в руках иголку с ниткой!
Мы обливались потом не только от закрытой форменной одежды, застёгнутой на все пуговицы и крючки. Мы испытывали дикий стресс от резкой перемены образа жизни. Напомню, что это была не война, а служба в мирное время. И в своих размышлениях я стал восходить до представлений о том, насколько же должно быть сложнее на войне. Ведь, там ещё и убивают...
Наша же служба проходила очень мирно. И временами были замечательные отдушины, в виде поездок в подшефные сельские хозяйства. Мы помогали собирать яблоки, малину, смородину. Очень нравилось, когда колхоз был подальше от нашей части. Много времени уходило на дорогу. Сидишь на деревянной лавке в кузове тентованного армейского грузовика и дремлешь. Солдат спит - служба идёт.
Быт новобранцев незатейлив. Кроссы в сапогах, строевые занятия на плацу, изучение воинского устава, хозработы, чистка оружия, изучение военной специальности. Невеликое разнообразие и великое однообразие. Напрочь отбивались любые помыслы об эстетике. Всё должны быть строго стрижено, выбрито, поглажено, выравнено... Девиз "Безобразно, но однообразно!" не был начертан на плакатах, но постоянно вбивался в головы через назидания сержантов.
Из доступных развлечений был просмотр фильмов в клубе, на территории учебного полка. Нас приводили строем в клуб и мы, расслабившись в сидячей позе, даже на жёстких деревянных креслах, неотвратимо засыпали в первые же минуты показа "Чапаева", всем до боли знакомого ещё с раннего детства.
Однажды я для себя совершил чудесное открытие. Когда ты несёшь службу в суточном наряде, то у тебя появляется какое-то неопределённое количество свободного времени и тишины. Если только сон сотни новобранцев можно считать тишиной. Храп, стоны во сне, сопение, скрип панцирных сеток двух-ярусных кроватей, ... Но если этими незначительными деталями пренебречь, то можно считать тишиной.
И вот, немного освоившись после нескольких нарядов, я заготовил блокнот и ручку. Глубокой-глубокой ночью, когда настала мой черёд "встать на тумбу", я дерзнул воспользоваться тихой паузой. Я бы каждый абзац проиллюстрировал своими снимками. Но у меня нет собственных фотографий, сделанных в расположении части. В нашей части фотокамеры были запрещены.
Стою дневальным на тумбе, скучаю. Никто меня не беспокоит. Дежурный сержант либо задремал, либо читает книжку в "красном уголке", либо занят дембельскими хлопотами. Достаю из кармана гимнастёрки блокнот и ручку. Склоняюсь над тумбочкой, не заслоняя луч тусклой лампы дежурного освещения. Начинаю записывать строки давно бьющихся в голове рифм.
Творческий процесс настолько меня поглотил, что я не заметил, как на наш этаж казармы поднялся дежурный офицер. Это был командир нашей роты. Когда я его заметил и был готов, как положено, позвать "Дежурный по роте, на выход!", капитан показал жестами, что не нужно шуметь. Тихо спросил меня, чем я тут занимаюсь. Выслушал, попросил блокнот и пошёл в свой кабинет. Через какое-то время капитан позвал меня в кабинет на беседу.
Офицер спросил, зачем я это пишу. Вид у него был усталый, измученный недосыпом. Он щурился от яркой лампы в кабинете и готов был положить голову на стол и заснуть. Но силился и выслушивал мои объяснения. Когда я, коряво от растерянности, разъяснил свою тягу к поэзии, капитан на минуту задумался или чуток сдался в борьбе со сном. Очнувшись, отдал мне блокнот и порекомендовал не писать ничего лишнего. И чтобы находил для писанины другое время, а не занимался творчеством при исполнении.
Это был первый в моей жизни человек, который меня, в такой необычной форме "благословил". Было это в далёком 1986 году. С тех пор я продолжал пополнять армейский блокнот своими "виршами". Какие-то стихи из блокнота я переработал и опубликовал на сайте СТИХИ.РУ. Но какие-то, самые первые, я считал протостихами, которые настолько неказисты, что и не заслуживают публикации.
Я вспомнил о них сейчас потому, что настроение, с которым их писал, совпало с нынешним. Когда Россия 24 февраля 2022 года ввела войска в Украину, у меня защемило сердце. А когда появились первые известия о погибших, вспомнил про свои первые стихи в солдатском блокноте.
1941 год
Кусками глины распластаны,
В каждом было по три лошадиных силы...
Где те силы, на что потрачены?
На рытьё ли своей могилы?!
Во что верили, о чём думали
Жили, за что кровь жгли?
В сорок первом году, в июле,
Мешки за спину и пошли.
Через месяц колосья подвялятся, -
Неуёмное время страды,
И куда же кормильцы отправились
Из пределов родной стороны?
25.07.86
Иллюстрации требуют пояснений. В прологе я уже написал в каких условиях я писал первые строки в блокнот. Позже, на втором году службы, в блокнот были вклеены иллюстрации на кальке. Это была распространённая технология копирования рисунков. Художников было мало, а заполучить красоту в свой блокнот или альбом хотелось.
Солдаты брали кусок кальки, накладывали на газету, журнал или книгу с понравившейся иллюстрацией. Зачерняли детали рисунка тушью. Иногда, в меру художественного вкуса, что-нибудь дорисовывали от себя. Если копия удалась, вырезали из лоскута лист нужного формата и вклеивали.
Ещё в тексте может встретиться непривычное глазу начертание буквы "Ж". Учась в институте, я и мой товарищ Юра переняли такую манеру письма у одного студента, который учился с нами после службы в армии. Наш одногруппник Дима служил связистом и привык записывать телеграммы таким способом. Дело в том, что на клавиатуре стартстопного телеграфного аппарата одна клавиша предназначена для русской "Ж" и латинской "V". Но символ "V" писать гораздо легче. Это нас здорово выручало при скором записывании лекций в институте.
Это и всё, что я хотел рассказать в этой заметке. Я очень не люблю войну. Не люблю жестокость. Не люблю, когда призывают в армию воевать и когда забирают в тюрьму за антивоенные призывы. Желаю всем мира!