Рассказ написан по мотивам реальной истории, рассказанной мне человеком, который был весьма близок в своё время с главным персонажем рассказа. По понятным причинам все имена в рассказе заменены на другие, а все совпадения с реальными людьми — живыми или не совсем — простое совпадение.
Понравился рассказ? Не пожалейте лайка! Для Вас это ничего не стоит, а Автору приятно! Оставьте свой след — напишите комментарий! Ваше мнение также важно, как и то, что Вы читаете! И подпишитесь на канал — впереди Вас ждёт масса интересного.
12 сентября 1995 года.
Максим встал из-за столика кафе, порылся в кармане брюк и кинул на стол две помятые пятитысячные бумажки. Слегка потянувшись, он прошёл вдоль перил, отделявших столики от тротуара, и вышел на улицу.
Осеннее солнце, казалось, именно сегодня обрело второе дыхание, и на смену потянувшимся было пасмурным дням в среднюю полосу России пришло пресловутое бабье лето с почти чистым и ясным небом. В придорожных кустах галдели обманутые внезапным теплом крикливые воробьи, прячущиеся в теряющих зелёный цвет ветвях сирени. Самые смелые из них пикировали вниз и то попарно, а то и тройками устраивали купание в большой луже на тротуаре, оставшейся после проехавшей недавно поливочной машины.
Максим шёл не спеша по тротуару, и со стороны могло бы показаться, что какой-то скучающий командировочный из столицы вышел на променад после завершения своих важных дел. На самом же деле, он внимательно осматривал всё вокруг, и ни одна мелкая деталь не ускользала от его натренированного взора. Две пятиэтажки, каждая на своей стороне улицы, вливающейся в небольшую овальную площадь с памятником Ленину посередине, сейчас не представляли для него интереса, в отличие от третьей, стоящей поперёк им аккурат за площадью. Слева и справа от этой пятиэтажки фасадами на площадь располагались два двухэтажных, в сталинском стиле, здания, придающих площади некое подобие симметрии: администрация городка (бывший партком) и ресторан с игровыми комнатами (бывший дворец культуры).
По-прежнему не спеша, прогулочным шагом Максим обошёл третью пятиэтажку и присел на пустующую скамейку во дворе. Сюда выходили двери трёх подъездов, перед которыми была разбита детская площадка со всякими качелями-горками-паутинками и «коробкой» для игры в хоккей/футбол. Между детской площадкой и «коробкой» от дома вдаль уходила неширокая дорожка, теряющаяся в зарослях лиственных деревьев и спускающаяся к реке.
Он неторопливо достал из кармана лёгкой неприметной куртки пачку «Голуаз», чиркнул колесиком зажигалки и прикурил сигарету. Глубоко вобрав в лёгкие терпкий табачный дым, чуть придержал дыхание и с наслаждением выдохнул струю сизого дыма вверх. Лёгкий осенний ветерок тут же растворил облачко дыма в воздухе. Максим откинулся телом на спинку скамейки и устремил свой взгляд на верхние этажи пятиэтажки. Уличный свет ясного дня не давал возможности разглядеть хоть что-либо за стёклами окон, но он чётко знал, что в одной из квартир его ждёт встреча с той вещью, что и была ему необходима.
1985 год.
Оружие нравилось Максиму всегда. Оно завораживало его, пацана, своими чёткими внешними линиями, за которыми скрывался выверенный и не имеющий ничего лишнего смертоносный механизм, будь то автомат, карабин или пистолет. К пятнадцати годам он не только знал наизусть тактико-технические характеристики самых популярных огнестрельных образцов оружия советского производства, но и, благодаря отцу-офицеру Советской Армии, вдоволь настрелялся из многого того, что было на вооружении мотострелкового полка, которым тот командовал. Особые отношения сложились у подростка со снайперской винтовкой Драгунова — СВД. Максим на удивление быстро овладел практическими навыками стрельбы из винтовки, умело используя оптический прицел в разных погодных условиях, ситуациях и на самых различных дистанциях стрельбы, порой своими достижениями ставя матёрых полковых снайперов в неудобное положение.
Конечно, в учебной воинской части, куда Максим попал после призыва на срочную службу, командиры заметили отличную стрелковую подготовку парня, на два года породнив его с СВД. В свою очередь, Максим отблагодарил своих командиров за доверие отличной службой в Афганистане в одном из подразделений спецназа ГРУ.
12 сентября 1995 года.
Убедившись, что его появление и присутствие во дворе дома не привлекло внимания постояльцев, Максим потушил сигарету о чугунную ножку скамейки, выкинул окурок в урну и направился в подъезд. Там он, также не торопясь, поднялся на пятый этаж и, никого по пути не встретив, имеющимся у него ключом отпер дверь одной из четырёх квартир.
Несмотря на стоящую тут и там разнообразную мебель, квартира явно пустовала какое-то время. Он прошёл в большую из комнат и с наслаждением растянулся на большой двуспальной кровати с пружинным матрасом. Уставшее за день тело благодарно отреагировало, подарив Максиму приятную истому, плавно перешедшую сначала в дремоту, а минутами позднее — и в полноценный сон.
1986 год.
…«Духи» появились как-то вдруг и словно ниоткуда. Его группа только-только успела расположиться в двух крайних домах заброшенного и тщательно прочёсанного полчаса назад кишлака, заняв удобные для наблюдения позиции, как с трёх сторон на десантников посыпался настоящий ливень свинца. Казалось, шквальным огнём ощетинилась вся прилегающая к кишлаку «зелёнка», откуда засверкали выстрелы. В первые же минуты неравного боя были убиты командир группы и два десантника. Общий на два дома высокий дувал позволил советским воинам хотя бы как-то перегруппироваться для круговой обороны. Чувствуя огромное численное превосходство атакующих их группу «душманов», по рации было запрошено подкрепление, которого ещё надо было дождаться. Тем временем со стороны «духов» заработали два или три миномета, планомерно выстрел за выстрелом разрушавших глинобитные стены домов и дувалы вокруг строений.
— Макс, слева! — истошно заорал от соседнего проёма в стене Серёга, и тут же ужасный грохот превратил всё вокруг в настоящую Бездну, поглотившую и самого Максима, и весь белый Свет…
12 сентября 1995 года.
Этот сон преследовал Максима все восемь лет его гражданской жизни. Ушли в прошлое другие кошмары, наполненные гибелью и рваными ранами друзей и врагов, но этот оказался самым стойким, нет-нет да врывающимся в его, Максима, спутанное Морфеем сознание. Всегда одинаково и внезапно начинаясь, он и заканчивался также внезапно и всегда одним и тем же: бородатый «душман» с тридцати метров отстреливает в их с Серёгой сторону из подствольника. Далее сон, как правило, прерывался истошным криком просыпающегося в холодном поту Максима, в каком-то диком извиве пытающегося одновременно спрятаться хотя бы куда-то, а рукой отыскать среди постельного белья автомат или снайперскую винтовку.
Всё, что случилось дальше, Макс знал только из рассказов друзей-сослуживцев: и про вторую группу, пришедшую им на помощь и ударившую по «духам» с тыльной стороны кишлака, и вовремя появившихся на арене битвы мотострелков на двух бэтээрах, и про Серёгу, его кореша и дружбана, который, несмотря на собственные раны, тащил его, Макса, сначала до брони, а потом и в гарнизонный лазарет…
Сейчас он снова сидел на краю кровати, вновь ошпаренный привидевшимся во сне Адом, мокрый от пота и сжимающий…
(…автомат…)
…металлическую дужку кровати. Часы на стене показывали половину пятого; значит, проспал он без малого четыре часа. Максим выронил из руки на кровать дужку, встал и пошёл в ванную. Умывшись холодной водой и согнав с себя следы сна, он вернулся в комнату и подошёл к окну.
Окна квартиры выходили на площадь со стоящим посередине Ильичом. Максим внимательно рассматривал и запоминал — метр за метром — всё, что могло сколько-то помочь ему в предстоящем деле. Конечно, работать предстояло совершенно из другого места — более комфортного для быстрого отхода, немного дальше и более удобно расположенного, но для полноты картины он должен был посмотреть на площадь с различных ракурсов. В это время из прихожей раздался условный стук, а затем в замке входной двери послышались звуки поворачиваемого в замке ключа.
1993 год.
— Хорошая работа, парень. Как в старом фильме: «без шума и пыли». Сразу видна работа профи.
— Вы похвалить меня пожаловали, или как? — несколько грубовато, что не гармонировало с его элегантным костюмом, спросил Максим.
— Ладно тебе ершиться, парень! Не переживай, всё будет вовремя. Ты работаешь, я плачу. Как и договаривались. Вот, пересчитывать будешь? — на кухонный стол с характерным шлепком упала толстая пачка стодолларовых купюр, посередине перехваченная аптечной резинкой. — Здесь двадцать «кусков», как и договаривались.
Максим взял деньги в руку, большим пальцем второй руки пролистал пачку примерно до середины и выдернул оттуда несколько купюр. Деньги были настоящими, новенькими, хрустящими. Убедившись в этом, он убрал пачку во внутренний карман пиджака, при этом взору собеседника показалась блестящая кожа «оперской» кобуры-подмышки.
— Я доволен нашим первым общим делом, — вновь вступил в прервавшийся диалог мужчина. — Мне нравится, что я и в этот раз не ошибся в своём выборе. Не огорчай меня, парень. И у тебя будет всё, о чем ты мечтаешь.
«Ага… — подумалось Максу, — или руки в «браслетах» высоко за спиной и небо в мелкую клетку».
Мужчина пристально посмотрел Максу в глаза и, словно прочитав его мысли, не спеша, словно взвешивая каждое слово, произнёс:
— Или ты испугался? Так ещё не поздно: иди в народное хозяйство. Ты же агроном, кажется?
— Я там уже был. Будем работать.
— Хорошо.
1992 год.
— Ну, дядь Лёнь… ну, я же агроном! У меня высшее образование, а ты мне что предлагаешь? Сторожем работать?
— Максим, ну ты как не от мира сего, ей-богу! Колхоза нынче нет, понимаешь? И я теперь не председатель, а простой мужик! Фермер я теперь, понял? Порезали землю на паи, технику тоже поделили, и скотину колхозную по дворам раздали. О, слушай… а хочешь, садись на трактор! Ты ж в армии технику учился водить? А у меня как раз новенький «полтинник»… в том году только из Минска! С разными навесами и приблудами разберёшься, небось. Мою землю обработаешь — разрешу по соседям калымить: техника то, чай, не всем досталась!
Помимо всего прочего, у новоиспеченного фермера оказалась новенькая картофелекопалка. Некоторое время уделив дядь-лёниному наделу и выкопав всю картошку, Максим пошёл «по рукам»… а точнее, по чужим землям. Всяк фермер, обретший землицу от бывшего колхоза, мечтал и картошку собрать, и поле перекопать под новый посев до наступления холодов, чем Максим и воспользовался. Деньги за «халтуру» платили неплохие, кто больше, кто меньше, однако, жизнь эта для Макса очень быстро закончилась: однажды в октябре, загоняя натруженный за день трактор на стоянку, он увидел лежащего на земле в неестественной позе дядю Лёню. Аккуратная дырка во лбу над правым глазом недвусмысленно указывала на работу как минимум хорошего стрелка, сработавшего фермера на расстоянии, ибо никто из дядь-лёниных домашних выстрела не слышал.
Понаехавшие блюстители закона ничего толком не выяснили, за исключением того, что бывшего председателя «порешили», скорее всего, из-за несправедливого дележа когда-то общей собственности: в селе оказалась великая масса недовольных людей, посчитавших, что их бывший лидер их натурально надул. Максим же, проведя небольшое собственное расследование, установил даже место, откуда мог быть сделан роковой выстрел: положение тела и расположение построек прямо указывало на небольшой холм возле просёлочной дороги метрах в четырехстах от хозяйства семьи дяди Лёни. Позднее, уже милиционеры нашли там примятую траву, следы оружейного масла и, чуть на расстоянии, стреляную гильзу от СВД. После этой находки в селе стали поговаривать о явно заказном характере убийства бывшего председателя.
1994 год.
— Это пейджер. Его тариф оплачен на полгода. Если всё будет как надо, тариф продлю. На пейджер можно присылать сообщения с любого телефона, хоть с уличного автомата. Достаточно набрать номер и сообщить код. Теперь все контакты только через пейджеры, усёк? Понадобишься — я пришлю тебе сообщение, из которого ты поймёшь, где и когда тебя будет ждать человек с заданием. Если что-либо потребуется от меня, вот мой номер…
12 сентября 1995 года.
Едва услышав стук во входную дверь, Максим на цыпочках метнулся к двери комнатной и встал в угол, прикрывшись дверным полотном. Раздался характерный звук открываемого ключом замка, затем входная дверь открылась и закрылась.
Несколько секунд из прихожей не было слышно ни звука. Затем раздались гулкие шаги — как если по паркету шагали…
(…на каблуках…)
…в обуви на жёсткой подошве — и женский голос произнёс внезапно совсем близко от Максима:
— Выходи, Макс. И поставь «пушку» на предохранитель. Я ещё надеюсь пожить.
Макс боком вышел из-за раскрытой комнатной двери, и его взору предстала женщина лет тридцати-тридцати пяти. Миловидное, но серьёзное лицо. Стройная фигура была затянута в голубого цвета джинсы и коричневую кожаную куртку с накладными карманами чуть ниже талии. Из одного кармана женщина вытащила ключи:
— Твои, Макс? Забыл на тумбочке у входной двери. И второй «косяк» — кровать не заправлена. Спал?
Макс кивнул и сглотнул слюну. Ни голос, ни интонация женщины не таили в себе угрозы, и можно было расслабиться. Женщина прошла в комнату, села на единственный стул лицом к спинке и вытащила из второго кармана большой заклеенный конверт бумаги горчичного цвета.
— Я принесла задание, Макс.
— Хорошо. А…
— А то, о чём ты хотел спросить — в прихожей.
Женщина бросила конверт на кровать и вышла в прихожую. Макс проследовал за ней и увидел стоящий у боковой стены большой кожаный чехол для удочек и прочих рыболовных снастей. Он приподнял его от пола, ощутив при этом знакомый вес оружия.
— Макс, давай ты потом всё это посмотришь. Мне нет дела до того, что находится в чехле, как нет дела и до содержимого конверта. Я просто курьер, и моё дело — привезти всё это сюда. Тебе что-то ещё нужно? Может быть, что-то из еды, выпивки? Пока я не ушла, можешь заказать.
К этому моменту Макс уже обрёл спокойствие и покачал головой:
— Спасибо. Ничего не нужно. Как Вас зовут-то?
— Хорошо, тогда я ухожу. А зовут меня… можешь называть меня Кармен. От слова «карма».
С этими словами Кармен вышла из квартиры.
***
Первым делом Максим закрыл входную дверь на два оборота, перенёс рыболовный футляр в комнату и бережно положил его на кровать. У него не было сомнений в том, что находится внутри, но желание вновь почувствовать вес оружия, обладать им было слишком сильным. Он надел на руки кожаные перчатки — новые, только из магазина —расшнуровал чехол и извлёк из него СВД. Отдельно, упакованные в пенопластовый короб, там находились также оптический прицел и снаряженный патронами магазин. Макс аккуратно извлёк верхний патрон из магазина и посмотрел на маркировку, нанесённую на дне гильзы.
— Восемьдесят девятый, — пробормотал он. — Значит, самое начало девяностых, скорее всего… как раз самая неразбериха на складах…
Далее он внимательно, извлекая патрон за патроном, осмотрел их все, также аккуратно снарядил магазин, положил его рядом с прицелом на кровать. Взял в руки прицел, осмотрел. Прицел не был новым, но его вид указывал на то, что если им и пользовались, то аккуратно и со знанием дела.
Самый приятный момент он отложил на потом. Вот она, винтовка Драгунова… или в простонародье «весло». От оружия пахло свежим ружейным маслом, ствол оказался зеркально чистым. Номера были спилены чем-то и затёрты до блеска металла. Максим приложил приклад к правому плечу и вскинул ствол в горизонтальное положение. Приосанился. Затаил дыхание. Сымитировал выстрел и отпустил винтовку обратно на место.
«Хорошо, — подумал он, — но надо посмотреть, что в конверте».
Максим взял конверт с кровати, сел за стол и вскрыл его, прокатив по месту склеивания карандаш. Клапан отошёл легко, он перевернул конверт, и на стол выпала целая пачка бумаг. Взял верхнюю, это оказалась карта городка, скопированная на большой лист бумаги, сложенный в несколько раз. Хорошая, «чистая» копия с названиями улиц и номерами домов. Он отодвинул карту в сторону. Взял следующую. Снова карта, такая же большая, но теперь — именно данного микрорайона, с разного рода пометками, сделанными простыми шариковыми ручками трёх цветов: «тропинка», «спуск к реке», «качели», например, были подписаны синими чернилами, а линейные длины улицы, габариты домов и разного рода строений — например, «киоск 3,50 х 2,50 х 2,20» — зелёными. Красными чернилами на карте были отмечены небольшой пятачок на площади возле ресторана и исходящий от этого пятачка сектор, своим широким местом упирающийся в часть одной из двух пятиэтажек, мимо которых он проходил шестью часами ранее.
«Сектор для выбора позиции, — сообразил Максим, — и, видимо, с учётом всех объектов, которые могут помешать. Ладно, это всё понятно. Что там ещё?»
На тетрадном листе, вырванном явно в спешке из какой-то тетради, синими чернилами были жирно написаны несколько цифр: «9.09.1995», а рядом с ними «18:00».
Максим перевернул листок и, ничего не обнаружив на обратной стороне, недоумённо спросил в пространство:
— И это — всё?! А где же…
И тут же его взгляд наткнулся на уголок какого-то фото, торчащий из-под карт города.
«Видимо, случайно смахнул, не заметив сразу…» — решил про себя Максим. Он потянул фотографию за уголок пальцем, вытащил ее из-под других бумаг и… обомлел.
— Серёга… это же Серёга… твою же мать!!!
С фотографии на Максима смотрел его армейский кореш Серёга. Тот самый Серёга, что тащил его, раненого, к спасительной броне из полуразрушенного дома на окраине забытого и Христом, и Аллахом кишлака…
Макс схватил свой пейджер и, найдя нужное, уже не раз им прочитанное, сообщение, открыл его:
«Сергей Е. Встреча с возможными инвесторами, план — до 10 сентября. Цена та же».
«А как фамилия была у Серёги? Думай… думай! Еськов? Есенин? Что-то такое. Нет, Есенин — это поэт. А Серёга был Еськов вроде. Не виделись с самого дембеля, сначала переписывались, а потом… Потом переехал он… Куда? Неужели сюда? Срочно Боссу сообщение надо послать. Не смогу я!»…
Квартирная дверь за ним захлопнулась. Макс бежал к ближайшему телефону-автомату…
13 сентября 1995 года.
…Голова жутко болела. Трёхлетнее виски — ещё то пойло, зачем он влил в себя вчера вечером аж всю бутылку?
Максим встал с кровати и, всё ещё пьяно покачиваясь, пошёл было в ванную комнату, где вчера видел ящичек с красным медицинским крестом. Уже в прихожей до его слуха донеслись какие-то звуки, исходящие от входной двери. Но он не придал им значения, необходимо было выпить что-то болеутоляющее. И ровно в тот момент, когда его рука открыла дверь в ванную, женский голос…
(...очень знакомый женский голос...)
…позвал его по имени…
***
Кармен закрыла дверь ванной комнаты, осмотрелась по сторонам. Всё, что могло так или иначе вывести ментов на неё или на заказчика, перекочевало в её карманы. Туда же последовали паспорт молодого человека, удостоверение воина-интернационалиста, выписанное на его имя, блокнотик с какими-то записями и пейджер.
— На том свете всё это тебе ни к чему… — пропела женщина на мотивчик какой-то популярной песенки, взяла рыболовный чехол и вышла из квартиры.
#ссср #афган #россия #девяностые #судьба
Понравился рассказ? Не пожалейте лайка! Для Вас это ничего не стоит, а Автору приятно! Оставьте свой след — напишите комментарий! Ваше мнение также важно, как и то, что Вы читаете! И подпишитесь на канал — впереди Вас ждёт масса интересного.