Вадим подышал в ладони. Помогало это мало и не согревало руки, но он сделал это, чтобы хоть что-то сделать. Просто стоять было холодно, прислоняться к ледяным стенам тем более. В карманах холодные ключи, да и куртка была жиденькая для зимы. Ленка давно хотела выкинуть ее, как только они купят ему новый пуховик, но денег все время не хватало, они никак не откладывались.
То день рождения тёщи, то Серёга кувыркнулся на лыжах и загремел в больницу. Вообще-то Серёга был даже не родственник, но в детдоме они были не разлей вода, и после старались помогать друг другу. Никто больше не купил бы ему лекарства, не оплатил бы реабилитацию. Ленка злилась, но молчала. Не космические деньги были, чего уж там. Потом Вадим разбил машину, поставил ее в угол двора и стал ездить на работу на электричках.
В тамбуре стылый сквозняк трогал лицо и уши, в щель между дверями намело смешную снеговую дорожку, тонкую, припудрившую грязный пол, и это было похоже на пенопластовый снег, который они в детстве насыпали с Серым под ёлку в общей столовой. Не должны были, просто захотелось. Нашли на свалке пенопластовую упаковку от телевизора и стерли её на мелкие крупинки. Пенопласт противно скрипел, и Серёга морщился, он не переносил этот мерзкий звук (и не переносит сейчас), но терпел, и они натерли целый пакет такого мелкокрупинчатого снега. Принесли и вывалили под ёлку.
Это было круто, ей-богу. На полчаса они стали героями интерната, ровно до минуты, когда взбешенная растащенным по столовой "снегом" уборщица тета Сима "бородавка" обрушила на них всю мощь своего недовольства. Убирать они отказались, и их не взяли в кино. Все равно это были глупые "ёлки", и, пока все группы по халявным билетам от горадминистрации пялились на сказочку про мальчика и семь рукопожатий, они с Серым дочитали третьего Гарри Поттера (украденного на книжном базаре осенью) и единодушно решили идти в мракоборцы. Да, снег тот под елкой запомнился. Все было искусственным. Сама облезлая ёлка, поцарапанные пластмассовые игрушки и снег тоже. Зато он, прям как настоящий, пролежал под елкой недолго.
Вадим все поглядывал на белую крупку, наметенную в щель, а потом присел и потрогал. Крупинки оказались совсем не жесткими, и растаяли сразу, едва он дотронулся. Только испачкали руки.
Вадим встал. На протянувшейся по грязному полу белой тропинке виднелись маленькие следы.
Воспоминание об игрушках потащило за собой невыполненное обещание купить сыну пожарную машину. Сын помнил, Вадим нет. Каждый раз он вспоминал об этом не вовремя — когда не мог зайти в магазин, когда ехал в поезде. Хоть какую-то, любую, самую дешёвую и нелепую, он давал себе обещание купить её каждый раз, и забывал, переполненный тревогами и мыслями. Сейчас тоже вспомнил поздно. Распространителей, с мешками китайского барахла, обычно взмыленно волокущих свои баулы из вагона в вагон, он видел только в окно на платформе. В электричку они не сели или сошли, не дойдя до Вадима. "На вокзале не забыть глянуть… есть же там игрушки для пассажиров с детьми… стыдно уже просто…"
Электричка загрохотала, проезжая мост. Это была уже почти Москва, можно остаться в тамбуре и не заходить в густо надышанный салон вагона. К тому же, по проходу уже шли полицейские, и народ поспешно натягивал маски на лица. Препираться никому не хотелось. У Вадима маски не было, и он смотрел через стекло, как суетятся люди и важно выступают в проходе резиновые дубинки.
Так ходил по интернату Дёма-жирный со свитой. Все боялись, никто не вылезал, пока какой-то новенький не дал ему по морде, и правление Дёмы не закончилось. Здесь вряд ли можно решить что-то ударом в морду, поэтому Вадим сунулся было в соседний вагон, но там тоже обнаружил патруль.
За окнами мелькали пакгаузы сортировочной станции, и деться было некуда. Вадим тоскливо представил, как начинает оправдываться, заискивать, уговаривать, чтобы ему не впаяли немаленький по нынешним временам штраф, и ему стало противно.
Он представил Ленку, которая настолько замоталась на двух работах, что ей уже не до мужа, не до секса и уж подавно не до частных учеников, которых она брала в надежде хоть что-то заработать. Штраф будет ещё одним гвоздем, вбитым в их отношения.
Он даже представил, что она скажет, и сморщился. Разъехались двери, и в тамбур ввалился запаренный наряд полиции вместе с контролером-кассиром.
— О, а тут у нас кто-то без маски. Прячемся? — осклабился румяный круглолицый сержант.
— Наоборот, — буркнул Вадим, — соблюдаю санитарное расстояние, раз без маски.
— Без маски нельзя, — казённым голосом отбил сержант, роясь в сумке. — Вот же люди пошли, маску купить жаба душит, протокол составить и то дороже выйдет.
— Была маска, — сказал Вадим тише и не так недовольно, как в начале, — бежал на электричку — уронил в грязь. Не надевать же после этого? Выкинул. Поэтому еду в тамбуре.
Звучало это жалко и унизительно, словно он заискивает перед этими типами. Заискивает, пытаясь избавиться от этой идиотской ответственности.
Сержант порылся в сумке, вытащил жёсткую планшету с протоколами. Напарник с готовностью подставил спину и согнулся, чтобы низкорослому начальнику было удобнее.
— Документы достаём, —- врастяжку снова заговорил полицейский, прилаживая новый чистый протокол, — фамилия, имя, отчество, место работы.
У Вадима все ныло внутри из-за потерянной дурацкой копеечной маски, из-за тоскливого предчувствия скандала, от холода — причин было много, и все они были какие-то идиотские. Словно он сам запутался, влетел лицом в паутину, и все пытается вытереть с лица тянущее, липкое ощущение беды. Беды не сильной, но пронзительно-мерзкой. Тоскливой, одним словом.
Он зашарил во внутреннем кармане куртки, нащупал паспорт, рядом длинный чек из магазина и ключи от кладовки и комнат мальчишек.
— Игнатов Вадим Викторович, восемьдесят седьмого года рождения, место работы Дмитровский детский дом-интернат, воспитатель.
Сержант, начавший было писать, остановился и посмотрел на Вадима. Это была долгая пауза. Электричка загрохотала, вкатываясь в горловину станции, пути за окном расплетались и множились. За раздвижными дверями начал собираться народ, но в тамбур соваться пока никто не торопился. Вагон мотнуло, и сержант схватился за стенку. Только благодаря этому он оторвал взгляд от Вадима, с недоумением посмотрел в протокол и начал убирать планшетку.
— Да разогнись ты уже, — сказал он напарнику не то с досадой, не то с сожалением.
Планшетка не лезла в сумку, и он со злостью затолкал её наискосок, застегнул молнию, насколько позволял торчащий пластиковый угол с задравшимися краями протоколов. Потом, перехватил поудобнее, залез за пазуху бушлата, достал оттуда пачку масок, перевязанных резинкой. Ловко выдернул одну и протянул Вадиму.
Потом сказал словно куда-то в сторону:
— Купи ты масок пачку да носи с собой, раз на электричках мотаешься. И надень сейчас, там рейд у нас, на выходе с турникетов тоже проверять будут.
Двери разъехались, выпуская скопившихся людей на морозный, искрящийся в фонарях воздух. (продолжение в части 2)
Все истории автора - Смотритель маяка
#смотритель #смотритель_маяка #смотритель_пишет #почти_книга #бпшное #новое #много_спорили #нефантастика #несказки #рассказы #срез