- Какой из них наш? – Спросил Рябоконь, когда они с Веденеевым вышли из здания порта, таща за собой объемные дорожные сумки на колесиках, и в поле их зрения попали два пришвартованные к главному пирсу катера.
Оба судна были белого цвета. Одно - женственно гладкое, обрамленное по верхнему краю хромированными поручнями - сверкало на утреннем осеннем солнце глянцевыми бликами. Оно называлось «Фортуна». Другое, с ярко красной звездой на носу и российским триколором сверху, сиять не умело. Крашенный масляной краской металл его корпуса за долгие годы безупречной службы измялся так, что стал похож на лист бумаги, сначала скомканной, а потом расправленной. Вместе они смотрелись, как автобус из фильма «Место встречи изменить нельзя» и свадебный лимузин.
- Вопрос, я полагаю, риторический? – Виктор поежился от холода осеннего утра.
Двигатель видавшей виды посудины с надписью «Брянск» на ее борту уже работал, отчего судно дрожало, пуская по воде зыбь. Над катерами, противно крича, суетилась свора чаек.
Передвигаться по растрескавшемуся асфальту уходящего в озеро пирса с тяжелыми неустойчивыми сумками, в которые мужчины переложили, сколько влезло, содержание багажного отсека внедорожника, было не просто.
Дотащив, с горем пополам, свою поклажу до катера, Веденеев и Рябоконь, пыхтя под ее тяжестью, по шевелящемуся и скрипучему деревянному трапу поднялись на борт судна и спустились в теплый и, на их удивление, совершенно пустой пассажирский салон. И все-таки, они оказались не единственными пассажирами идущего на остров катера.
Не успели мужчины обменяться впечатлениями от порта, судна и заоконного пейзажа, как на ведущей в салон лестнице появилась пара разнополых тинэйджеров.
Судно, тем временем, дернувшись, начало задним ходом отодвигаться от пирса.
Девушка, не желавшая, судя по заспанному лицу, покидать объятия морфея, позволила молодому человеку довести ее за руку до ближайшего кресла. Плюхнувшись на сиденье, она пристроила голову на плечо приятеля и, опустив веки, похоже, тут же заснула. Ее лицо приобрело свойственное детям выражение милой безмятежной сладости.
Молодой человек, не зная чем себя занять, извлек из рюкзака батончик чего-то съестного. Звук шуршания пластиковый обертки, всегда резкий и неприятный, а в тишине практически пустого пассажирского салона, особенно, заставил девушку снова открыть глаза.
Между ее бровей образовалась сердитая складка. - Вкусно?
- М-м-м… - Замычал ее приятель, подбирая слова, не поняв очевидной укоризны. – Вкус такой своеобразный, специфический, я бы даже сказал, экзотический…
- Первый раз слышу такой длинный синоним к слову «хуйня». – Перебила его подруга.
Молодой человек «завис», оказавшись в затруднительной ситуации, а Виктор и Валерий, которые в тишине салона не могли не слышать этого короткого диалога, прыснули смехом.
- А вы, дедуны, отключите свои слуховые аппараты и переведите свои локаторы из боевого положения в походное. – Не постеснялась нахамить попутчикам девушка.
Теперь в затруднительном положении оказались Веденеев и Рябоконь, не зная, как реагировать и, не до конца понимая, надо ли вообще реагировать хоть как-то. Разинув от неожиданности и удивления рты, они посмотрели друг на друга.
Девушка, тем временем, вернулась в исходное положение, закрыв глаза и опустив голову на плечо приятеля, не обращая ни малейшего внимания на обиженное выражение его лица.
Веденеев, сложив на груди руки и нахмурившись, погрузился в задумчивость, но потом вдруг снова прыснул со смеху, вспомнив, как на его глазах сладко спящий ангел обернулся злым клыкастым зверенышем. Улыбка промелькнула и по лицу Рябоконя, который сидел, повернув голову к иллюминатору.
Судно, отойдя от пирса метров на тридцать, начало разворачиваться. В зону видимости Рябоконя попала территория порта, куда один за другим въехали «Глентваген» и BMW Х6 с номерным знаком, где вместо обычного цифрового обозначения региона красовался государственный флаг Российской Федерации. Автомобили въехали прямо на пирс и остановились около «Фортуны», откуда, встречать прибывших, выскочил сам капитан.
Чайки сопровождали судно, взявшее курс на остров. Они, то опускались к самой воде рядом с катером, ища рыбу, то взмывали вверх. Одной из птиц повезло. Она ухватила оглушенную винтом катера и всплывшую на поверхность рыбешку и села с внешней стороны одного из иллюминаторов.
Молодой человек, увидев это, дернув плечом, разбудил девушку и рукой показал на причину такого своего поведения. Когда подруга поймала взглядом чайку, неудовольствие от внезапного пробуждения на ее лице сменилось очевидным интересом. Движением головы и клюва птица старалась поправить улов таким образом, чтобы случайно не потерять. Девушка поспешно вытащила из своего рюкзака массивный профессиональный фотоаппарат, привела его в боевое положение и уже стала подносить к лицу, когда чайка вспорхнула и исчезла из видимости, как будто ее там и не было. Возможно, что птицу спугнула «Фортуна», которая прошла в непосредственной близости, издевательски обогнав тихоходное судно.
По лицу незадачливого фотографа пролетели, последовательно сменяя друг друга, выражения: удивления, разочарования и обиды. Девушка не стала держать обиду в себе и, выставив средний палец, показала иллюминатору «фак». Разрядившись таким своеобразным образом и убрав на прежнее место фотоаппарат, она снова положила голову на плечо приятеля и закрыла глаза.
Весь путь от Осташкова до острова занял около получаса. По дощатому настилу пристани «Южная» Веденеев и Рябоконь, следом за своими молодыми и не обремененными тяжелой поклажей попутчиками, сошли на островной берег и в небольшой пологий подъем добрались до контрольно пропускного пункта. Здесь их встретили двое мужчин примерно одинакового пенсионного возраста: один - в черной робе охранника с надписью «ЧВК «Щит»» на клапане левого нагрудного кармана, второй – в ничем не примечательной гражданской одежде и собака.
Черный, беспородный, величиной с лабрадора, неухоженный, какими часто бывают престарелые холостяки, пес полугавкнул, глухо, лениво, как будто смертельно устав от этой своей обязанности, и не страшно. Настолько не страшно, что даже никак не напугал ворон, которые топтались поблизости, вычищая от объедков и крошек территорию вокруг его будки.
Посчитав, что этим полугавком он сполна исполнил свою обязанность, пес развернулся и, припадая на одну из лап, похромал куда-то по своей собачей надобности.
- Да ладно вам, дяденька. Ну, что вам стоит? – Умоляла охранника девушка.
- Не могу я вас пропустить, дочка. – С искренним сожалением отвечал ей сотрудник ЧВК. – Объект режимный. Проход – строго по пропускам.
- Вы Веденеев и Рябоконь? – Спросил второй мужчина, обращаясь к приближающимся Виктору и Валерию, которые согласно закивали в ответ. – Жду вас. Вот ваши путевки. – Гражданский протянул бумаги охраннику.
Тот не стал, ни проверять путевки, ни сверять их с документами. Он лишь разрешительно махнул рукой.
- Ну, дядь, ну, какой режимный объект? – Принялся за уговоры молодой человек, сменив в этом амплуа свою подругу. – Вы когда-нибудь слышали такое слово, «геокешинг»? ...
Дядечка в гражданской одежде, на само присвоенных правах временного руководителя группы, по-хозяйски предложил мужчинам следовать за ним. Виктор и Валерий вынуждены были покинуть КПП, поэтому, чем закончились переговоры молодой пары с охранником, осталось для них неизвестным. С внутренней стороны контрольно пропускного пункта мужчин ожидал автобус ПАЗ, принадлежащий, судя по табличке на лобовом стекле, пансионату. Его водителем, как сейчас стало понятно, и был человек в гражданской одежде, по совместительству исполнявший функцию встречающего. Рядом с ПАЗом стоял неопрятно одетый человек бомжеватого вида, с лицом, заросшим нечесаным волосяным покровом чуть не до самых глаз. Его голова была наклонена вперед так, что на окружающий мир он смотрел исподлобья. Виктор окинул случайного встречного взглядом. Тот немедленно опустил голову еще ниже и, развернувшись, пошел прочь.
- Андрюшка. Дурачок. – Пояснил водитель. – Меня Анатолий Иванович зовут. – Как бы, между прочим, представился он. – Неизвестно откуда взялся. Года, пожалуй, три уже бродит здесь по округе. Он безобидный. Добрый. Ласковый. – Водитель ухмыльнулся в нос. - Такой ласковый, что, говорят, наши бабенки, что пошустрей да побесстыжее пользуют его. Ну, и подкармливают, конечно, сердобольные. Так, что прижился он здесь, похоже, надолго.
Удаляясь от автобуса, Андрюшка – дурачок, обернулся еще раз, как раз в тот момент, когда Валерий запихивал в ПАЗик свою громоздкую и тяжелую сумку.
- Безобидный. – Скептически продублировал он данную водителем характеристику дурачка, усаживаясь рядом с Виктором на первый ряд пассажирских сидений. – Ты видел, как он по сумкам взглядом зыркнул? Так, что, как говорится, тиха украинская ночь, но сало надо перепрятать.
Водитель вскарабкался на свое место и бросил контрольный взгляд в пассажирский салон. Убедившись в абсолютной готовности к старту, он произнес затяжное гагаринское «поехали». Скрипнув педалями и проскрежетав шестернями коробки передач, автобус развернулся и начал движение в сторону пансионата. На то, чтобы проехать насквозь ухоженный жилой городок ПАЗу потребовалось никак не более двух минут.
- Глянь, Вить, машин практически нет. Зато, великов, как в Голландии. – Выразил свое удивление Рябоконь, провожая взглядом многоярусную клумбу, сплошь укутанную в пеструю цветочную шубу. Она стояла по центру аккуратно стриженного квадратного газона, обрамленного волнообразным кантом из огненно оранжевых бархатцев.
Весь остальной путь к пансионату пролегал через мрачно зеленый хвойный, преимущественно еловый, лес, лишенный осеннего многоцветья лиственных деревьев и занял минут пять, от силы, семь.
Не менее ухоженной была и территория пансионата. Синие ели, альпийские горки с туями и можжевельниками, клумбы, усыпанные разномастными бархатцами и увитые плетьми петуний, были повсюду.
Выйдя из автобуса, Рябоконь перекрестился на выглядывающий из-за раскидистых желтеющих лип храм.
- Больше ста лет простоял он, пока о нем заботились. – На правах местного жителя, заговорил, спрыгнув на землю, водитель. - Сначала как храм в ските, потом - как клуб дома отдыха. И, кстати, как клуб он приносил не меньше положительных эмоций, чем когда был храмом, а ведь это главное! Гулкие дощатые полы, крашенные масляной краской, ряды стульев, небольшой киноэкран. – С улыбкой на лице, проявил Анатолий Иванович поэтичность и образность, которую ни Виктор, ни Валерий не ожидали от него услышать. - Люди приходили сюда за радостью. Стояли на ступеньках, ждали, когда приедет на своем мотороллере "киньщик" и привезет очередное захватывающее кино, типа «Пиратов ХХ века» или «Гибели Савойя».
Анатолий Иванович сделал мужчинам жест, следовать за собой.
- А потом, на волне возвращения всего и вся Церкви, этот клуб снова сделали храмом. С пафосом, с "шариками и ленточками"... – Водитель открыл двери административного корпуса и придержал их, давая Валерию и Виктору возможность затащить свою поклажу. – Ленуся, я с тебя тащуся. Ты куда запропастилась? – Крикнул Анатолий Иванович, обнаружив, что в холле пансионата никого нет.
- Чего ты раскукарекался, как петух спозаранку? – Голос донесся откуда-то из глубины. «Ленуся», которой оказалась кареглазая шатенка, как принято говорить, бальзаковского возраста и рубенсовских форм, появившись в проходе, остановилась на мгновение и, окинув вновь прибывших постояльцев профессиональным взглядом, слегка приподняла одну из бровей. Движением руки поправив волосы и коснувшись своей массивной ажурной сережки, она направилась к рабочему месту за стойкой.
- А кому нужен огромный храм посреди дома отдыха? Никому, и в первую очередь - Церкви! Та приняла ненужный подарок, поблагодарила... и откланялась восвояси. А бедный клуб остался. Никто о нем не заботится, ведь дому отдыха он более не принадлежит. И буквально лет за 20 он пришел в полный упадок. Окна заколочены, стены покосились. А внутри... Этого лучше не видеть. И это все на фоне монастырских построек того же возраста, которые под заботливой рукой сверкают, как только что построенные. – Водитель указал рукой на окно, через которое можно было видеть ряд деревянных коттеджей. Из интернета, Веденеев и Рябоконь знали, что это - переделанные под гостевые номера монашеские кельи дореволюционной постройки.
«Ленуся» поправила, расположенную на стойке цвета «орех», корзину с букетом искусственных цветов, коснулась рукой находящегося здесь же экрана монитора и, приветливо улыбнувшись, произнесла. – Welcome, мужчины. Надеюсь, вам у нас понравится. – Обращение «мужчины» женщина выделила интонацией так, что в стандартном, казалось бы, приветствии вдруг послышался какой-то скрытый подтекст.
Рабочий наряд администратора состоял из черного платья с двумя яркими оранжевыми полосами. Апельсиновые вставки, начинаясь от воротника, шли по плечам и, далее, вдоль рукавов, доходящих до середины запястья, спускались к широкими желтыми манжетам. Шею женщины опоясывало ожерелье из десятка камушков, формой похожих на морскую гальку и размером - с перепелиное яйцо. Их цвет удивительно гармонично перекликался с охрой меблировки, лимонным оттенком стен холла, яркими красками костюма. Настолько гармонично, что, казалось, что администратор и интерьер представляют собой самостоятельные элементы единого целого. Имидж хозяйки пансионата дополняли золотые часы на ажурном браслете и несколько колец. Они слегка утопали в коже на безымянном пальце и мизинце, подчеркивая ее женственную притягательную мягкость.
Администратор, поправив бейджик, приколотый к платью постаралась привлечь к нему внимание мужчин. Елена Леонидовна – значилось на заламинированной табличке.
- Я могу предложить вам полулюксы в главном корпусе или отдельное бунгало. Ты чего, Иваныч? – Переключила женщина свое внимание на водителя. – Доставил. Спасибо. Свободен.– Отомстила она показной бесцеремонностью водителю за его недопустимо фамильярное обращение в присутствии посторонних людей. - Автобус переставь, а то раскорячился, как та корова в бомболюке, не пройти, не проехать.
- Че, раскорячился? – Забубнил водитель. – Да, и кому тут ехать? Ишь, проспект Ленина, какой! – Продолжал бурчать себе под нос Иваныч, но, вынужденный подчиниться, пожал плечами и, без прощаний, направился к выходу.
Проводив водителя строгим взглядом, Елена Леонидовна выключила «начальника» и обратилась к мужчинам. - Ну, да что, давайте-ка я покажу вам оба варианта, а уж вы потом выберете. – Администратор вышла из-за стойки. – Давайте сначала полулюксы посмотрим. Пойдемте за мной. Сумки-то свои здесь пока оставьте. Их никто не возьмет. Вообще у нас все номера приличные…. – Хозяйка пансионата принялась описывать удобства номеров и прочие особенности пансионата.
Мужчины, от греха подальше, решили не оставлять сумки без присмотра. Назревающую неловкость разрулил Рябоконь. – Нет, Елена Леонидовна, бунгало нам не подойдет. Мы мальчики уже достаточно взрослые для коллективного проживания. Давайте просто остановимся на двух ваших полулюксах.
- Знойная женщина, мечта поэта. – Шепнул на ухо Веденееву Валерий, кода мужчины, чуть отстав от хозяйки пансионата, поволокли свои сумки к лестнице.
…
Веденееву достался полулюкс, находящийся в торце здания и состоящий из спальни с двухместной кроватью, небольшой гостиной с диваном и телевизором, и махонького закутка, обустроенного под кухоньку. Повернуться здесь, чтобы не задеть, либо компактный холодильник, либо полукруглый с одной стороны узкий и высокий столик, было проблематично.
Из больших, выходивших на три стороны панорамных окон открывался прекрасный вид на внутреннее озеро и красочный осенний лес, подпорченный, впрочем, убогой сушилкой для белья. Она представляла собой две ржавые т-образные металлические конструкции, к которым были привязаны несколько глубоко провисших веревок, соединенных неаккуратными узлами на порванных ранее местах.
Заоконный пейзаж, то вспыхивал позолотой листвы и покрывался тельняшкой длинных кривых теней деревьев, когда солнце вдруг выползало из-за матового светофильтра облаков, то погружался во мрак, когда очередная туча почерней накатываясь на светило, заслоняла его собой, а потом загорался яркими осенними красками вновь.
Деревья чувствовали, похоже, приближение скорых холодов и активно сбрасывали листья. Невесомыми разноцветными пушинками, они, грациозно кружа, опускались на землю. Даже легкое дуновение ветерка многократно усиливало этот желто-оранжевый ниспадающий поток и приводило в движение рисунок покрывавшего землю густого пышного ковра из лиственной массы. Готовились к холоду утки и три лебедя колышущиеся неподалеку от берега на свинцовой зыби внутреннего озера. Они с жадностью, с покусыванием друг друга и даже драками хватали клювами кусочки хлеба, которым в изобилии кормили их благодушные постояльцы пансионата.
Приближение холодов чувствовали, кажется, даже мухи. Их трупики, черные, крупные, величиной с ноготь большого пальца, во множестве валялись по широченным подоконникам и в труднодоступных углах на полу. Живые, пока еще, особи в состоянии предсмертной агонии с каким-то остервенением, громко жужжа, носились по комнатам, бились в окна, с гулким грохотом тыкались со всего маху в подвесные потолки номера. Несколько мух залетело внутрь квадратных светильников, в каждом из которых горело по одной, максимум, две лампы, из четырех, предусмотренных конструкцией. Жестяные светильники звенели колокольчиками, внося свою лепту в общую какофонию звуков. Время от времени, некоторые твари, видимо, совершенно выбившись из сил, камнем падали вниз, со стуком ударяясь об пол. Тут они еще какое-то время вяло и пьяно ползали, или, с истошным предсмертным жужжанием, абсолютно дезориентированные, юлой крутились вокруг своей оси вверх лапками, и, наконец, замолкали. Игнорировать производимый мухами шум было совершенно невозможно. Но и поделать с ним было невозможно ничего. Шум обращал на себя внимание и ужасно надоедал.
- И как у них сотрясения мозга не случается? – Задрав голову вверх и не скрывая раздражения, бросил Виктор входящему в номер Валерию.
- Мозгов нет, сотрясаться нечему. – Пожал плечами «Конь».
- У тебя в номере так же? – Веденеев нажал на красную кнопку на пульте управления телевизором. Тот не отреагировал. Виктор нажал еще пару раз, теперь сильнее. Телевизор проигнорировал и эти команды.
- Абсолютно то же самое. Батарейки проверь. – Посоветовал Рябоконь приятелю, который жал уже по всем кнопкам без разбору.
Веденеев перевернул пульт обратной стороной и открыл крышку отсека для элементов питания. Батареек не было. Виктор поставил крышку на место и не очень аккуратно бросил пульт на подоконник.
- Удивительно, как эти мухи, полу работающие светильники и, тонкая, противно прилипающая ко всему, к чему прикасается, клеенчатая шторка с нарисованными на ней дельфинчиками в ванной комнате сочетаются в сознании пансионатовского менеджмента с термином «полулюкс»! А еще, пойдем со мной. – Веденеев направился в ванную комнату. - Кроме того, в это понятие укладывается и вот эта душевая лейка. – Остановившись в дверном проеме, Виктор указал рукой Валерию, заглядывающему внутрь через плечо приятеля, на лейку. Та, за отсутствием стандартного крепления, была привязана… веревочкой! к вертикальной трубе канализационного стока.
- Добро пожаловать в парк советского периода. – Радостно заявил Веденеев. – По этому восклицанию и выражению его лица было понятно, что интерьерные рудименты совковости не раздражали Виктора, а забавляли, погружая его в уже хорошо подзабытое прошлое.
- Ну, что, время до обеда есть. – Валерий посмотрел на наручные часы. - Давай, что ли до озера пройдемся. Как¸ бишь, оно там называется?
- А я чего-то и не понял. В одном месте прочел, что «Щучье», в другом - что «Дивное».
…
Миновав заботливо ухоженный двор пансионата, Веденеев и Рябоконь обогнули добротную хозяйственную постройку, на кирпичную стену которой кто-то скопировал то самое «Утро в сосновом бору», являющееся визитной карточкой острова.
За сараем начиналась, выложенная новомодной брусчаткой тропинка, ведущая к лодочной станции. Делясь впечатлениями о пансионате, мужчины прошли по дорожке метров пятьдесят, может, семьдесят, когда Валерий вдруг почувствовал себя неуютно. Внезапно нахлынувшее внутреннее беспокойство заставило «Коня» обернуться.
У угла хозяйственной постройки кто-то стоял и смотрел им в след. Валерий остановился и, приглядевшись, обнаружил, что это тот самый Андрюшка-дурачок. Дурачок расстегнул ширинку и вывалил наружу свою, снискавшую на острове славу, сардельку. Только потом он развернулся к углу сарая, оказавшись к мужчинам спиной, и стал, похоже, поливать своей мочой репродукцию знаменитой картины.
- Дурачок, чего с него возьмешь. – Прокомментировал увиденное Веденеев, который заметив странное поведение приятеля, тоже остановился и смотрел в том же направлении, что и Валерий.
Андрюшка, тем временем, закончил отправлять естественные надобности, обернулся и, через плечо глянув в сторону мужчин, высунул язык. Внезапно дурачок испуганно дернул ногой, как будто его кто-то укусил. Но он, видимо, просто обжагалился о крапиву, которая кустилась по периметру сарая. Это стало понятно наблюдавшим за ним мужчинам, когда дурачок принялся топтать крапиву ногами, топтать так неистово, как неистово сражался с ветряными мельницами Дон Ки Хот.
- Ну, да. Ну, да. – Пробубнил Рябоконь, по интонации не понятно, то ли, соглашаясь с репликой Веденеева, то ли, выражая сомнения.
Мужчины продолжили, тем не менее, свой путь, устыдившись дальше наблюдать за действиями психически нездорового человека. И все же, к тому моменту, когда они дошагали-таки до лодочной станции, Валерий еще дважды оборачивался и осматривался.
Привязанные к украшенному ровным рядом горшков с бархатцами небольшому дощатому пирсу, на гладкой как зеркало воде покоились несколько весельных лодок и пара водных прогулочных катамаранов.
- Стоимость лодки на час 100 рублей, на сутки - 300. – Вслух продекламировал Рябоконь содержание вывешенного на деревянной стене административной постройки информационного сообщения. – Ну, че. Лодки приличные, стоят не дорого. Это мы удачно зашли. – Ввернул «Конь» фразу, происхождения которой не помнил. – Без рыбы не останемся, а, значит, с голоду не помрем.
- Ну, знаешь, с голоду мы и так не помрем. У нас, если ты забыл, путевки с питанием. – Сказал Веденеев. - Не знаю, насколько оно «Щучье», но, вот, «Дивное», это, по-моему, в самую точку. – Поделился Виктор с приятелем своим впечатлением от вида на озеро, который открывался с территории лодочной станции.
Озерная гладь без малейших искажений формы и цвета отражала кромку хвойного леса, окружающего водоем и два небольших островка.
- Я читал, что это озеро карстового происхождения. Глубокое, наверное. – Предположил Валерий.
- А, кстати, - вдруг встрепенулся Виктор - что значит «карстового происхождения»?
- Ну, ты даешь! – Удивился вопросу Валерий. – Прикалываешься?
- Нет. – Честно признался Веденеев. Понятие такое слышал, конечно, и не раз. Вот, хотя бы, применительно к Старицким пещерам. А, вот, прямо сейчас торкнуло, что четкого понимания того, что значит «карстового происхождения» нет.
Все еще подозревая, что приятель шутит, Валерий пристально посмотрел на него, пытаясь в выражение лица найти тому подтверждение. Придя в ходе этого осмотра к мысли, что Веденеев, вероятно, спросил на полном серьезе, «Конь» осторожно приступил к пояснению.
- Вода размывает легкорастворимые породы, такие как известняк или гипс. – Валерия покоробило оттого, что он объясняет столь простые вещи. Он еще раз взглядом проверил выражение лица Виктора, остававшееся серьезным. - В результате образуются пустоты, как те пещеры в Старице. Ты чего в школе на географию не ходил, что ли?! – Не выдержал «Конь». - Но иногда случаются провалы свода, и образуются воронки, которые, заполняясь водой, формируют озера. Как-то так.
Рябоконь все еще подозревал, что вот сейчас Виктор рассмеется, и окажется, что он все-таки просто прикалывается. Но этого не произошло. Веденеев пребывал в какой-то странной задумчивости. Зайдя на деревянный настил пирса, он присел на корточки и потрогал воду. - Прохладная.
- Нормально! А ты чего ожидал в середине осени. – Искренне изумился Валерий.
- Хорошо, что гидрокостюм прихватили. Пригодится. – Виктор распрямил ноги в коленях, поднимаясь в полный рост. – Ну, что. – Веденеев принялся озвучивать результаты своих размышлений. – Пристани на острове две. Одна - на южной стороне, другая – на северной. Я сомневаюсь, что мы сможем выяснить, какая из них – та самая.
- Если «та самая» вообще находится на этом острове. – Счел необходимым поправить приятеля «Конь».
- Согласен. Тем не менее, коль скоро мы сюда добрались, надо поискать. Какая из пристаней ближе? – Веденеев покрутил головой.
- Северная, само собой. – Подсказал Рябоконь.
- С нее и начнем. – Заключил Виктор. – Пошли?
- Пошли. – Согласился Валерий.
…
Берег внутреннего озера, вкруг которого приятели двинулись в направлении к северной пристани, постепенно поднимался. Они шли, вдыхая густой пьянящий аромат опавшей листвы, один за другим, потому что так двигаться по узкой тропинке было удобнее. Первым вышагивал Виктор. Валерий – следом. Он шел, сознательно не поднимая высоко ног, забавляясь тем, как его кроссовки гонят впереди себя приятно шуршащую волну из уже сброшенной деревьями листвы. Постепенно толщина лиственного покрова и насыщенность его аромата стали истончаться, поскольку берез и лип становилось все меньше и все больше попадалось приятелям елей и сосен.
Продолжив свой путь, мужчины вскоре дошли до того места, где от внутреннего озера к Селигеру была прорублена широкая просека, в которую ответвлялась тропинка.
Здесь «Дивное» имело довольно высокие и крутые песчаные берега, и было подперто сосновым бором. Солнце, поднявшееся к этому времени уже довольно высоко, проникало сквозь прорехи в кронах мощных, наверное, вековых сосен, приятно глазу бликовало на гладких как слюда чешуйках светло коричневой коры деревьев. Землю покрывали мхи. Они отличались друг от друга и цветом и своей структурой. Насыщенно зеленые - проминались под ногами пуховой периной, зеленовато серебристые - тихонечко хрустели, принимая на себя тяжесть человеческой поступи. От земли, покрытой тонким слоем сосновых иголок, поднимались хвойные испарения, сливаясь с запахом цветущего вереска в единый изумительный аромат.
Корневая система некоторых деревьев была частично оголена и торчала из берега. Отдельные сосны Пизанскими башнями накренились в сторону озера, но продолжали пока, как могли, цепляться за жизнь. Другие деревья в борьбе с ветром и водой потерпели поражение и рухнули вниз. Какие-то давно, судя, по посеревшим, утратившим кору лысым и гладким останкам их стволов. Иные сосны обрушились, видимо, недавно. Хвоя их крон местами еще имела зеленоватый оттенок. Дятел в красной тюбетейке, в попытке добраться до личинок короеда, усердно долбил одно из таких деревьев, не обращая никакого внимания на мужчин.
Но не только мерное постукивание красно головой птицы нарушало тишину соснового бора. Сначала Рябоконь опытным ухом заядлого охотника, потом и Веденеев уловили какое-то шуршание и звук голосов, мужского и женского. Слов было, пока, не разобрать. Источник звука находился где-то внизу, у воды и был скрыт от приятелей крутым берегом. Рябоконь и Веденеев подошли к краю обрыва и, держась за одну из сосен с полу оголенной корневой системой, заглянули вниз.
- Ого! Да, это наши попутчики! – Обрадовано, как будто встретив старых добрых знакомых, изрек «Конь», обнаружив внизу ту самую молодую пару, с которой они утром делили салон «Брянска».
Молодой человек, орудуя армейской саперной лопаткой, рыл какую-то яму в том месте, где пологий песчаный пляж, шириной, приблизительно, два метра, соединялся с почти вертикальным береговым откосом. Девушка, опершись на согнутые в локтях руки и прикрыв глаза, в наушниках полулежала на пляжном песке, подставив себя под лучи приятно теплого осеннего солнца.
Оторвавшись от своего занятия, юноша поднял голову вверх и посмотрел на мужчин, которые в это время устраивались на корнях сосны.
- Вы - таки уломали охранника? – Спросил Рябоконь, заняв, наконец, более-менее удобное положение на одном из корней и свесив ноги вниз.
- Да, куда там! – Отреагировал молодой человек, присаживаясь на песок.
Звук голосов этого диалога добрался, видимо, до слуха девушки. Она раскрыла глаза, вытащила из ушей «говорящие беруши» и посмотрела на своего приятеля.
- Уперся, как бык. Не пущу и все. Козел старый. – Говорил, тем временем, юноша.
Девушка проследила за его взглядом и, запрокинув голову, посмотрела вверх.
Сидящие на корнях сосны мужчины, улыбаясь, приветливо помахали ей руками.
- И как же вы пробрались на охраняемую территорию? – Поинтересовался Веденеев.
- Да, уж! Охраняемая! У них новая колючка идет не дальше, чем метров… сто от КПП в обе стороны. А дальше – старая и ржавая. А еще метров через сто ее уже нет целыми пролетами. Проходи – не хочу.
- Скажите, ребята, а вот вы охранника каким-то непонятным словом пугали. «Геокешинг», если я правильно расслышал и запомнил. Это что за… - Виктор подумал секунду, подбирая слово, приемлемое для применения в присутствии детей.
- Че за хрень? Вы хотели спросить. – Помогла Веденееву вступившая в разговор девушка.
- Слово-то я хотел произнести другое, но смысл моего вопроса вы воспроизвели исключительно точно. – Согласился с молодой леди Виктор.
- Геокэшинг – поиск сокровищ. – Взялся пояснить юноша.
- Сокровищ? – в один голос удивленно воскликнули и Веденеев и Рябоконь.
- Ну, как сокровищ. – Поправился молодой человек. – Какой-нибудь перец ховает в каком-нибудь месте что-нибудь.
- Это понятно. – Подбодрил «Конь» рассказчика. - Какой-нибудь, что-нибудь, где-нибудь. Дальше.
- Ну, вот. – Продолжил молодой человек. – Описание места (ну типа: пять метров южнее дуба и десять – севернее ясеня) и джи-пи-эс координаты выкладывает на сайте. Ну, вот, а те, у кого есть желание поиграться в Индиану Джонса, берут навигатор, - парень взял в руку свой гаджет – лопатку – он поднял с земли свою – и идут искать.
- Геокешинг, говоришь. Ну, ну. – Переглянувшись с приятелем, произнес «Конь». – Прикольно.
- Ну и как, удачно? – Поинтересовался Веденеев.
- Да, уже докопался. Сейчас покажу. – Юноша принялся снова копать своей лопаткой и минуты через три извлек из ямы пластиковый контейнер.
- И чего там за сокровища? – проявил интерес Рябоконь.
- Да, это не важно. – Сказал молодой человек, открывая коробку. – Открытки какие-то, аж пять штук, книжка какая-то. – Геокешер пролистал извлеченную из пластикового контейнера книжку, такую тонкую, что она больше походила на тетрадь. – Странная. – Удивился увиденному юноша. – С ятями. Старинная. – Заключил молодой человек свое поверхностное исследование. - Сиди диск – юноша покрутил его в руках – непонятного содержания, фонарик.
- А как называется книжка? – Поинтересовался Веденеев.
Кладоискатель перевернул печатное издание обложкой наверх. – «В толстовской колонии». - Зачитал он название вслух. – Год тысяча девятьсот восьмой.
- И, правда, старинная. – Согласился с юношей «Конь».
- Скажите, молодой человек, а нельзя ее взять? Очень уж интересно почитать. – Поборов в себе ощущение неловкости, обратился к юноше Веденеев.
- Да, можно. Почему нельзя. Это стандартная практика, когда геокешер оставляет у себя какой-нибудь из предметов на память. Надо, только, заместить его в кладе на что-то адекватное. - Молодой человек, отложив книжку, взял в руки фонарик и включил его. – О! Работает! – Его удивление было таким естественным и искренним, что засмеялись все, и мужчины наверху, и девушка, и сам кладоискатель.
Вернув фонарик в коробку, молодой человек с озадаченным выражением лица порылся в своих карманах. – У вас ничего нет, случайно, в клад заложить? – Спросил он, обращаясь к мужчинам.
Похлопав себя по одежде в области груди и бедер, Веденеев пожал плечами. Рябоконь же достал из кармана и бросил вниз небольшой складной нож.
- Супер! – Поймав раскладушку и внимательно ее осмотрев, провозгласил юноша. Он присовокупил нож к другим предметам клада и опустил пластиковую коробку обратно в яму.
Веденеев спрыгнул с корней дерева и, перебирая увязающими в песке ногами так быстро, как это было возможно, сбежал по крутому склону вниз.
- Прыткий дедушка! – Не умея, да, видимо, и не стараясь удерживать в голове свои мысли, выпалила девушка как раз в тот момент, когда Виктор, споткнувшись о торчащий из песка обломок корня, кубарем закончил спуск.
Исплевав неприятно хрустящий на зубах песок и отряхнувшись, Виктор поднял с земли книжку. Глянув на обложку издания, он вопросительно посмотрел поочередно на обоих геокешеров.
Девушка на его взгляд не отреагировала никак, а молодой человек одобрительно мотнул головой, мол, все нормально, можешь брать.
Веденеев убрал книжку во внутренний карман куртки и, хватаясь за кустики травы и небольшую древесную поросль, вскарабкался по откосу до его верхнего края, где «Конь», подав руку, помог ему забраться на сосновый корень.
Еще какое-то время поболтав о том о сем с парочкой подростков, мужчины поднялись с импровизированной скамьи и, отряхнув штаны, направились по просеке в сторону Селигера.
Теперь идущая по центру вырубки тропинка имела небольшой пологий уклон. Где-то на середине пути сосновый бор сменился ельником. Ели не пропускали к земле солнечный свет, отчего под ними образовывались лишенные зелени мрачно коричневые пятна, а просматривался дремучий лес, самое большее, метров на семь.
По кромке леса стали попадаться островки брусники.
Рябоконь, уступив их призывной манкости, набрал пригоршню совершенно вызревших ярко красных ягод и отправил ее в рот.
Виктор последовал его примеру, но отправился к противоположному краю просеки, вдоль которого тоже шла широкая кривая красная полоса брусничных зарослей. Он присел на корточки и потянулся к кусту, обвешенному гроздьями налитых соком соблазнительных ягод, но немедленно одернул руку в испуге, когда заметил притаившуюся неподалеку гадюку, которая известила о своем присутствии шипением. Многократно круто изогнутое серо коричневое тело змеи, украшенное по всей длине зигзагообразным орнаментом более темного оттенка, пришло в движение. Гадюка приподняла свою голову, удивительно маленькую в сравнении с диаметром ее тела. Веденеев инстинктивно отпрянул назад, плюхнувшись на заднюю точку, в падении успев заметить, как змея благоразумно шмыгнула в траву.
- Вкуснотища-то какая! – Сглотнув, выразил свое восхищение Валерий, но вдруг прижал к губам палец, остановив этим жестом Веденеева, который намеревался что-то сказать ему в ответ, и прислушался.
Еле уловимые звуки хруста мелкого сушняка и треска ломающейся ветки говорили о чьем-то близком присутствии.
- Зверь? – Тихо спросил приятеля Веденеев, поднимаясь с земли.
- Точно, нет. Зверь, почуяв человека, идет от него прочь. Да, и шума столько никогда не производит. Человек. И он, похоже, идет сюда. – Высказал свои соображения Рябоконь, упершись взглядом во мрак елового леса.
Несколько секунд спустя, в подтверждение его слов, из темноты образовалась высокая фигура с большой плетеной из лозы корзиной, полной грибами почти до самого верха – в одной руке и березовой палкой – в другой. Это был пожилой человек в серой кепке и длинном черном поблескивающем от влаги дождевике. Его лицо снизу обрамляла седая борода. Из-под бровей, почему-то совершенно не тронутых сединой, в отличие от бороды и усов, на мужчин изучающе смотрели, светло карие глаза.
- Вкусна брусничка-то? – Голос у грибника был обыкновенный ничем не примечательный. Он улыбнулся и поздоровался. – Здравствуйте, мужчины.
- Доброго здоровья. – Отозвался Веденеев, никак не обратившись к случайному встречному, отчего фраза получилась какая-то незаконченная. У Виктора сначала мелькнула мысль обратиться к грибнику «отец», но он ее сразу отмел, поскольку мужчина, если и был старше их с Валерием, то ненамного. Обращение «товарищ» из употребления уже вышло, и звучало теперь как-то неестественно, а на «господина» мужичок не смахивал совсем.
- Я вижу, этот лес богат не только брусникой? – Вставил свое слово Рябоконь, очевидно для всех, имея в виду грибы в корзинке бородача.
- Уж на что, на что, а на лес нам - грех жаловаться. Хотя, жаловаться – вообще грех. А Вы, наверное, из пансионата? Отдыхать приехали?
- Ну, типа того. – Не стал разубеждать грибника «Конь».
- Ну, типа, не буду вам мешать. – Беззлобно передразнил Валерия бородач. – Хорошего отдыха. Он пересек вырубку и, минуту спустя, исчез в темноте ельника с другой ее стороны.
Не встретив более никого на своем пути, Рябоконь и Веденеев добрались до пристани. Здесь на озерной глади Селигера покачивались с два десятка похожих друг на друга моторок эконом класса, окрашенных в разные тона зеленого и синего цветов. Эта, вторая, гавань, видимо, использовалась преимущественно местными жителями островного поселка.
Еще с десяток таких же лодок были разбросаны по воде Селигера на некотором удалении от берега. Их хозяева усердно орудовали спиннингами и, судя по их характерным движениям, не безуспешно. На фоне этих зеленых и синих малогабаритных лодок белый силуэт «Фортуны» бросался в глаза. Катер обогнул место массовой ловли и скрылся за изгибом береговой черты, по всей видимости, причалив к острову в каком-то специально оборудованном месте.
Проводив взглядами «Фортуну», мужчины, двинувшись вправо от пристани, начали поиск места, подходящего по описанию к известным им географическим ориентирам, наиболее ярким из которых была ложбина.
Углубившись в лес, искатели столкнулись с неожиданным препятствием. Дорогу им преградил забор из колючей проволоки, натянутой между вереницей железобетонных столбиков. Опоры изгороди изрядно обветшали. Бетон на многих из них утратил первоначальную квадратную форму. Он истончился, осыпавшись под действием ветра и влаги, оголяя проржавевшую арматуру, местами покрылся слоем зеленого мха. Ржавой была и сама колючая проволока. От этого весь забор сливался с окружающим его пространством, буквально растворялся в нем и был практически незаметен. На некотором удалении от того места, где мужчины уперлись в изгородь, одна из его опор была повалена. Утлая проволока, видимо, порвалась под весом тяжелого бетонного столбика, образов проход размером в две заборные секции.
Проходя сквозь него вслед за Виктором, «Конь» ойкнул, из-за того, что укололся, наступив на одну из притаившихся в лесной подстилке невидимых колючек. Валерий инстинктивно отдернул ногу, но зацепился за шип другой нитки «колючки». Потеряв равновесие Рябоконь стал заваливаться на бок. Проволока, натянувшись, удерживала его ногу ровно до того момента, пока, из его кроссовка не вырвался клок приличных размеров.
Валерий выматерился, выпуская раздражение, посмотрел на пришедший в негодность кроссовок и, с досадой хлопнув по земле руками, выматерился опять.
Веденеев подал товарищу руку.
«Конь» поднялся с земли, еще раз оглядел порванный кроссовок и что-то забубнил себе под нос. Он бубнил еще долго и более-менее успокоился и смирился с утратой только когда приблизительно через час с небольшим, Виктор, подвел поискам итог.
- Ну, что, пожалуй, это единственное место, подходящее под описание. – Сказал он, стоя посреди ельника и продолжая крутить головой в разные стороны. К этому моменту мужчины удалились от Селигера настолько, что сквозь ветви елей уже вновь проглядывалось внутреннее озеро. Прощупаем сначала георадаром. Дальше видно будет. Ок? – Виктор посмотрел на Рябоконя.
- Давай, только не сегодня. – Валерий бросил взгляд на свои часы. – Тем более что нам надо на прием пищи. Я проголодался, а ты? И потом. – Добавил «Конь», встрепенувшись. – Я травмирован и телесно и душевно. – Он выставил вперед ногу с порванной кроссовкой. - А травмы, особенно душевные, нельзя оставлять незалеченными.
Виктор не возразил, погрузившись в какие-то размышления.
- Будет день, и будет пища. – Продолжил развивать свою мысль Рябоконь, взяв приятеля под руку и увлекая его в направлении пансионата. – Я имею в виду, что утро вечера мудренее. В том смысле, что работа не волк, в лес не убежит. Тут еще имеет смысл, вспомнить мудрость, что делу время, а потехе час. Сегодня уже не будет достаточно времени для дела. Пока дойдем до столовой, пока покушаем, то да се…, до заката останется «кот начхал». – Валерий сделал размашистый жест рукой, как бы демонстрируя окружающее пространство. – Осень на дворе. Темнеет рано. – Изрек он с наигранным сожалением. – Так что, последовательность предлагаю поменять. Сначала «потехе час», а, вот, уже завтра – «делу время». – Рябоконь выпустил руку приятеля и принялся срывать оказавшиеся на их пути полевые цветы.
Пропуская мимо ушей словесный понос приятеля, Веденеев продолжал пребывать в задумчивости, планируя их с Валерием завтрашние действия.
Нарвав приличное количество диких осенних хризантем, Рябоконь выставил их перед собой и оглядел букет. Оценив его общую привлекательность, Валерий сморщил лицо в недовольную гримасу. Рябоконь оборвал нижние высохшие и покрывшиеся отвратительными коричневыми пятнами, будто проеденные ржавчиной, листья растений и повторил оценочную процедуру. Состояние букета улучшилось ненамного.
- Главное, не подарок, главное – внимание. – Философски изрек Валерий. Он посмотрел на часы и, протараторив «Пора, пора, пора», вновь бойко зашагал в направлении пансионата, догоняя Веденеева, немного ушедшего вперед.
- Имей в виду. – Не оборачиваясь, сказал Виктор, когда по звуку шагов понял, что Рябоконь приблизился достаточно, чтобы его слышать. – Время, которое делу, начнется завтра в шесть, так что потеху свою не затягивай. Кто рано встает – тому бог подает. – Продемонстрировал Виктор свое знание народных мудростей. – Или, вот, еще: «ранней птичке – жирный червяк». И георадар сегодня приготовь к работе.
- Не грузись, шеф, все готово и так. Он – в отдельной сумке, в той, что у тебя в номере, кстати.
- Вить, ты иди прямиком в столовую, а я в корпус заскочу ненадолго, букетик сдам по назначению, - Рябоконь приподнял охапку цветов - ну, и прикормку, так сказать, заброшу. Что-то мне подсказывает, что место там уловистое.