Эта история произошла весной в городе Новосибирске. Мы только что вернулись из командировки и в первый же воскресный день побежали в городской парк. Стояла солнечная тёплая погода, аттракционы ещё не работали, но нам захотелось побродить по парку. Вдруг мы услышали пение, пел мужчина.
Пошли на голос певца, туда же подходили и другие девчата, и увидели группу солдат. Они были чуть навеселе и, видимо, пели, чтобы привлечь к себе внимание девушек.
- Интересно, - сказала одна из подошедших девчат, - где это тут у вас курский соловей?
Певун улыбнулся и говорит:
- Угадали, бывший курский, а теперь амурский. Ведь тот, кто на Амуре год проживёт, назад не уедет. Не верите? А поехали с нами – сами убедитесь!
Мы рассмеялись.
- Ну даёт Ваня Тёркин, -сказал кто-то из ребят.
Мы познакомились.
- Девчата, - сказал, лукаво улыбаясь, наш Тёркин, - ведь скоро дембель, домой скоро. И, правда, поехали с нами на Амур. Знаете, как у нас хорошо! Увидите Благовещенск – город студентов, так его называют. А работы всем хватит.
- Опоздали, - говорим. – Нас уже приглашали на Амур.
- Кто? Из какой роты? Куда? – сразу зашумели ребята.
- Кое-кто из штатских в Белогорск приглашал.
Кто-то из ребят собрал сухие листья и ветки, разжёг небольшой костёр. Сразу стало весело. Начали прыгать через костёр. Потом играли в третий лишний, в горелки. День прошёл весело и незаметно.
Вдруг кто-то из ребят сказал:
-Извините, девчата, наше время истекло. До следующего воскресенья.
-Ну а если вам увольнительную не дадут?
- В самоволку сбежим, - засмеялись ребята.
В следующее воскресенье мы опять пришли в парк, но наших знакомых там не было. Нам стало скучно. Вдруг небо заволокло тучами и пошёл мелкий дождь. Мы с криками бросились под дерево.
От соседнего дерева подошла группа солдат – это были те ребята, с которыми мы познакомились в прошлое воскресенье. Мы и не заметили, когда они появились. Они встали около нас загородив собою дождь. Дождик мочил им спины, а они словно не замечали, весело шутили, разговаривали, смеялись. Вдруг кто-то задел ветку и на голову мне упали капли дождя. Тёркин быстро снял фуражку и надел мне на голову, а сам остался мокнуть под дождём.
Быстро пролетело лето, мы часто встречались в парке. Всё чаще и чаще уже серьёзно нас ребята уговаривали ехать с ними на Амур. Ждали приказ о демобилизации. И вдруг вышел приказ: в связи с международным положением задержать демобилизацию. Назревал Карибский конфликт. Где-то шла политическая борьба за Суэцкий канал. Но нам казалось, что это далеко и нас это не коснётся. И вдруг – всё!
В магазинах стали резко исчезать продукты. Люди запасались. На работе прошёл митинг, решили один час после смены работать бесплатно в пользу МОПа. Потом остался совет общежития, где постановили вернуть нам подвал (его арендовала одна из воинских частей) и оборудовать его под бомбоубежище. По городу шли разные слухи. Детские сады, дома на непредвиденный случай должны за два-три часа полностью эвакуировать. К нам на работу приходили инструкторы, объясняли, как пользоваться противогазом, как вести себя в экстренных ситуациях. В общем положение было тревожное.
Настал одна тысяча девять сот шестьдесят второй год. И вот однажды тихим воскресным вечером кто- то из девчат зашёл к нам и сказал, что вчера наши ребята демобилизовались и уехали домой. Мы не поверили, не могло такого быть, чтобы ребята не пришли даже проститься. Но вскоре мы получили от них письма с дороги. В них они просили, чтобы мы не обижались, так как они сами не знали. Их вечером привезли на вокзал с вещами и за час до отхода поезда выдали документы и билеты. Они и растерялись, и обрадовались, а когда сели в вагон – загрустили.
И снова письма, письма, письма – с дороги, из дома, и в каждом: приезжайте! Первой решила уехать Маша - в Благовещенск. Затем Надя уехала в Белогорск. Многие наши девчата уехали к своим ребятам. А когда я уезжала, комендант сказала: «Плохо будет – приезжай. В комнате всегда место найдётся». А вахтёр ворчала: «Что, у них своих девок мало что ли, в лес дрова везти? Ну взяли бы одну – две на развод. Вон уже пол общежития увезли. Такого ещё не было».
Не скрою, страшно было ехать – как встретят. Но страх оказался напрасным. Вся его родня радостно встретила меня. Часто встречались мы и с его однополчанами, вспоминали Новосибирск, наш парк.
Сорок один год мы прожили вместе, пятерых детей воспитали. Муж работал трактористом, комбайнёром, я – дояркой, телятницей. И вот уже несколько лет, как умер мой Тёркин. До последнего дня он оставался таким же балагуром и весельчаком, как и в молодости. Со многими его товарищами – однополчанами мы часто встречаемся. У многих из них родились дети, внуки.