Историю эту услышала от мон. Илларии, когда паломничала в Горненском монастыре во второй свой приезд.
М. Иллария лет 30 прожила в Горнем, долго была благочинной. Была даже награждена Патриархом наперсным крестом, называлась крестовой монахиней. Но я никогда не видела, чтобы она носила этот крест публично.
Внешностью она напоминала крымскую татарку. Смуглая, с маленькими чертами лица, с высокими бровями. В фигуре было что-то кошачье. Гибкая цепкость и настороженность. Эти черты характера спасли ей жизнь. Когда однажды, возвращаясь с ночной службы на Гробе Господнем, она не стала заходить в келью, а пошла на утреннюю литургию в монастырском храме.
Кто-то будильник принес?
Потом была трапеза. И два иудейских террориста, видимо, устали ждать её в кустах более полусуток, пока она вдоволь намолиться.
И когда она завернула к своему дому от общей дороги и стала спускаться по ступенькам, что-то её насторожило. Она остановилась и услышала громкое тиканье часов у дверей своей кельи.
"Кто-то будильник принес?" - подумалось ей. И в следующее мгновение она уже выпрыгивала из-за каменной стенки своего ограждения и мчалась через дорогу к противоположной изгороди. Грохот взрыва и воздушная волна ударили ей в спину, когда она ныряла за сложенный из известняка заборчик. Отделалась испугом.
Потом ещё много лет эта полуразрушенная взрывом келья встречала паломников у самого входа. Как памятник подвигу православных монахинь на Святой Земле.
М. Иллария уже была в возрасте, но цепкость и собранность оставались при ней.
Неси, фотай!
В тот вечер, как рассказывала она, была всенощная в новом соборе. Она стояла у выхода, погружаясь то в молитвенное бездумье, то в созерцательную многозаботливость.
Служба подходила к концу, вот и Матушка Георгия прошла мимо неё. Мать Иллария поклонилась проходящей мимо Старице, несущей царственным жестом сложенную мантию у себя за спиной. Как вдруг из молитвенного забытья её вывела старшая церковница. Подойдя вплотную, она широко раскрытыми глазами уставилась ей в лоб, а согнутым крючком пальцем манила за собой.
Ещё не успев очнуться, м. Иллария подумала:"Да, плохо дело", - тут же подаваясь всем телом за ней. Они подошли к Игуменской стасидии, возле которой две церковницы что-то неподвижно изучали, склонившись над самой сидушкой из красного бархата.
Церковница всплеснула рукой, показывая на сидение. М. Иллария прищурилась. Из красного бархата сидения торчала дюжина воткнутых иголок.
"Неси, фотай, - сказала она одними губами старшей, - А вы пинцетом складывайте в пакетик".
Сёстры плавно разошлись, также бесшумно вернулись. Все было сделана за пару минут. Никто ничего не заметил.
М. Иллария стояла на своём привычном месте и лишь покачивала время от времени головой.
Матушка Игумения больше двух часов просидела на зловредных иголках и даже ничего не заметила, как будто все это время покоилась на крыльях Серафимов и Херувимов.
" Мне бы хватило и одной из них, чтобы закричать на весь храм благим матом, а может и не очень благим", - закончила м. Иллария, крестовая монахиня, свой рассказ.