Начало истории здесь.
Ванька на вокзале ждал компанию около часа. Ждал и размышлял о разнице между деревенскими и городскими: "Наши уже в 5 утра на ногах, а весной и летом и того раньше - дел непочатый край! А городские спят до обеду, по полчаса моются, потом кофии гоняют за газетой. Вот и получается, что день у них не в 5, а в 7 начинается".
В это время на перроне показалась весёлая толпа студентов с рюкзаками, гитарами, внося в унылую перронную атмосферу оживление и шум. Ванька после радостной встречи с Тамарой поддался было этому радостному ощущению веселья и задора, но быстро почувствовал себя чужеродным элементом. Все были с ним вежливы, но не вписывался Иван в эту компанию: поддержать разговор не умел, шуток не понимал и не мог смеяться над тем, что ему казалось несмешным. Но весна, радость встречи с Томой, хорошая погода - всё это стирало ощущение контраста между им, деревенским парнем, и студентами.
В поход решено было отправиться от одной из подмосковных станций. Там и сошла компания студентов, быстро углубившись в лес.
В лесу Иван чувствовал себя как рыба в воде - у него словно шестое чувство пробуждалось. Студенты ориентировались по компасу, горячо спорили, в каком теперь идти направлении. Ванька внимательно слушал все эти дискуссии, они даже нравились ему - начинал чувствовать себя в этой сфере более компетентным, чем городские друзья Томочки.
Пройдя даже меньше положенного, решили разбить лагерь на ночь. Ванька на радость Тамаре активно участвовал в организации лагеря. Помог развести большой костёр, натаскал для поддержания костра дров, наломал после ужина лапника, чтобы отпугивать комаров, которых в ту майскую пору было немало. Тома, глядя на своего друга детства, не могла нарадоваться. Она не знала, что Ванька берётся за любое задание не только потому, что хочет порадовать её. Ему тяжело было слушать дискуссии своих образованных ровесников на отвлечённые темы. И уже тогда он начал понимать, какая же между ними пропасть. Однако любовь, привязанность к Томе и юношеский оптимизм не давали ему зацикливаться. Он думал, что поход - ещё одно небольшое испытание на пути к их с Тамарой счастью.
Всю ночь он поддерживал костёр. До полуночи просидел с Томой, держал её за руку, обнимал, пока никто не видел, и улыбался, растроганно смотрел на звёзды и пытался что-то смешно о них говорить. А в душе радовался: какая у него умница Томочка - выбрала его, хоть он и неуч.
Оставшись у костра один, он подкидывал дров и мечтал об их будущем: "Правильно Тамара говорит - учиться мне надо. В рабочий посёлок, недалеко от их деревни, ходили некоторые его ровесники - надо бы узнать, как туда записаться с будущего года. Тома, как закончит институт, в колхоз их вернётся - агрономом работать. Дом срубим с отцом, чтоб рядом с нашим, баню.....
Мечты Ивана время от времени прерывались надоедливым писком комаров над самым ухом. Изредка из палатки за его спиной раздавался разухабистый храп, словно измученный старый мерин, заснув стоя,
с силой выпускал из своих мощных легких струю воздуха, которая вибрировала, столкнувшись с оттопыренной губой. Иван, улыбаясь, подумывал, что Тоньке - толстухе-агрономше и Томочкиной подруге - было б неплохо похудеть. Она и в походе время от времени стенала, жаловалась на усталость. Даже на ночлег пришлось остановиться раньше, потому что та сильно натёрла ногу.
Ранним утром после завтрака решено было немного изменить маршрут, чтобы к ранее намеченному сроку вернуться к станции. Потом были сборы, недовольное оханье Тоньки, каждое движение которой сопровождалось проклятиями и зароками впредь не ходить ни в каким походы.
А далее произошла ситуация, которая разрушила все надежды Ваньки Грибова. Идя по не запланированному ранее маршруту, ребята набрели на небольшую лесную речонку - Пульмешу. Всего-то метра два-три шириной, не больше, совсем неглубокая.
Парни рискнули снять кеды и перейти на тот берег прямо по воде. Девушек пожалели. Ванька снял обувь, перенёс сначала Томочку, потом её и свой рюкзак. От ледяной воды резало ноги, перед глазами бегали мушки. На том берегу оставалась только Тонька, которая к тому времени ужасно всем надоела и успела перессориться почти со всеми участниками похода. Ваньке стало жаль её, и, несмотря на ломоту в ногах, он снова перешёл на другой берег, взвалил визжащую от страха Тоньку на кошла и сделал шаг. Только тогда он понял, что ноша эта ему не по плечу. В колхозе он без труда взваливал на себя четырёх - , а иногда и пятиведёрные мешки картохи. В Тоне раза в два было больше. Но они под аплодисменты всех туристов их группы преодолели Пульмешу. У края малюсенького обрывчика тянула руку к Ване его Томочка, парни тоже были готовы подхватить Тонькину тушу в случае чего. Однако при выходе на берег, уже раскисший и ставший скользким, Ваня с ношей оступился и, пытаясь удержаться на ногах, с силой накренился вперёд. Напряжённую тишину прорезал негромкий звук, предательски выпущенный Ваниным организмом от перегрузки. Очень тихий, но прекрасно услышанный и Тонькой, и Томочкой.
Ванька готов был провалиться сквозь землю. Тома сделала вид, что ничего не случилось, а кабаниха Тонька вместо благодарности так начала ржать, что её еле-еле урезонила Тома. Ванька шёл, мечтая лишь о том, поскорей бы добраться до станции и больше никогда не видеть их. Тоньку же эта история так позабавила, что она, подходя то к одному, то к другому, пыталась рассказать историю своего спасения. До Ваньки долетали лишь обрывки: "А я, как завизжу... А у него нога поехала, и он....каааааак.... ПУУУУУК!" Тамара сначала пыталась одергивать свою подружку. Несмотря на то что почти никто не смеялся, Тонька не унималась.
Поход наконец-то закончился. Ванька мучился воспоминаниями несколько дней, ходил хмурый, злился на себя, на толстуху, даже на ТОму, что перед отъездом была задумчива, не успокоила и не ободрила его после случившегося. После этого она перестала приезжать в деревню. Сначала Иван утешал себя тем, что впереди у его девушки была защита диплома, выпускные экзамены. Он мучился неизвестностью, потом не выдержал и поехал на телеграф.
Трубку взяла Томина мама. Она вежливо поздоровалась с Ваней и на его вопрос о Тамаре, сказала, что та поехала поднимать целину по распределению...
С тех пор Иван решил, что останется холостяком и больше никого не пустит в свою жизнь. Так и вышло, пока в 30 с небольшим он не познакомился с их новой колхозной поварихой, женщиной доброй и простой, но старше его почти на 10 лет, воспитывавшей двоих детей от неудачного брака. Иван быстро нашёл общий язык с её детьми, воспитывал их как родных, потом помогал поднимать внуков и всегда говорил, что его жена - лучшая женщина на свете.