В последние месяцы почему-то вспоминаю своё волонтёрство в хосписе. Десять лет назад почувствовал желание и записался волонтёром. Тогда мама умерла, правда не от рака. Короче, мне хотелось быть поближе к смерти. Не десять лет назад, уже одиннадцать.
Тогда хоспис был ещё не так моден, очереди из селебритиз к нему не стояли, свободных слотов на проявление, типа, доброты хватало. Мне поручили бытовуху: я мыл полы, протирал плафоны, чистил клетки грызунов в холле, однажды помогал грузить и доставлять специальную койку с подъёмным механизмом. Койку выдали во временное пользование умирающему на дому, умирающий умер, койка освободилась, надо везти обратно в хоспис, а она неподъёмная.
Я перекатывал кровати с едва заметными среди простыней сорокалетними бабушками, возил на колясках некогда бравых военных. Будучи от природы неловким, я несколько раз едва не натворил страшных дел из разряда чёрного юмора, например, зазевавшись, чуть на воткнул в торчащий из стены водопроводный кран одного пожилого господина, которого мне поручили выгулять. Я вполне мог опередить рак, угробив пациентов хосписа собственной негодной координацией. Однако, судьба берегла и меня и моих подопечных, с которыми у меня мгновенно устанавливался доверительный контакт, к которым я привязывался как к родным.
Подопечные, естественным образом, убывали, сменяясь новыми. Первый раз, это меня удивило, как же так, хотя, казалось бы, чего я ждал от хосписа. В такие дни накатывали думы и всё такое, но в целом я ловил себя на мысли и даже сам перед собой загордился – меня особо не пробирало. Бессонница не тревожила, депрессия не беспокоила, я шутил с медсёстрами и пациентами, тёр судна из нержавейки, поливал цветы из лейки, иногда менял постельное бельё и особо не грузился. И тут в хоспис приехала парочка.
Сестра привезла брата. Обоим с виду слегка за сорок. Брат в серой рубашке и сам весь цвета рубашки, на ногах едва держался. А сестра хромая плюс дефект речи. Серого приняли и повели в палату, а мне поручили позаботиться о сестре. И вот я забочусь, спрашиваю, может, кофе или там стакан воды? А она говорит, что домой поедет. Я говорю, вам такси вызвать? Тогда приложений не было, по телефону вызывали. Она сказала, так поймает. Я пошёл её провожать, подлаживаясь под шаги. Плетёмся мы по улице Доватора к улице 10-летия Октября, солнечно, лето. Чувствовал себя амстаффом на поводке, я обычно быстро хожу. Хотелось быстро пройтись и сказать ей, вот как надо, давайте как я. Она меня под руку взяла, а я зачем-то к ней голову склонил, как будто мы селфи делаем.
Короче, доплелись, я поймал тачку, назвал адрес, который у неё заранее спросил, Абельмановка, как сейчас помню, и заплатил. Тогда сразу о цене договаривались. Она, конечно, стала отрицательно мычать и какие-то комки из сумки доставать. Я говорю, да ладно, садитесь, и стал её поскорее в тачку запихивать. Помню, тачка тоже была серая, металлик, японка, кажется, альмера. Стал, короче, её поскорее в тачку упаковывать, потому что меня развезло. Палаты с умирающими и всё прочее, на что я немного успел насмотреться, не брали, а эта мычащая хромоножка, оставившая тут безнадёжного брата, меня размазала. Альмера укатила, а я стою такой на углу Доватора и 10-летия Октября и не знаю, то ли в хоспис возвращаться, то ли не знаю что.
Сегодня день борьбы с раком.
Александр СНЕГИРЁВ