Верно говорят: большое видится на расстоянии. Листая спустя полвека после войны пожелтевшие страницы архивных документов, ясно понимаешь: тайное сражение против фашистских спецслужб вели талантливые контрразведчики.
Вот данные лишь о некоторых участниках тех событий
Начало статьи читайте по ссылке: https://zen.yandex.ru/media/vounb/neizvestnaia-voina-zapiski-kontrrazvedchika-61a87ed35c59c239abcdffee?comment-request=1#comment_1063640904
Шел четвертый год войны. Близ Вологды и Череповца, над другими районами области в ночном небе все чаще стали барражировать самолеты противника. Появились первые задержанные парашютисты. Допросы показали, что противник пытается организовать диверсионные акты на жизненно важных объектах, в том числе на железнодорожных магистралях, осуществлять заброску агентуры в Москву и Ленинград. Требовались срочные меры. И за короткое время были созданы истребительные и заградительные отряды, которые взяли под охрану стратегические и жизненно важные объекты. Это давало эффект. Но требовались не только пассивные меры.
После тщательного анализа оперативной обстановки и уже накопленных материалов – допросов захваченных парашютистов, сведений, полученных от разведки еще в довоенное время, Л.Ф. Галкин поставил перед контрразведчиками срочные задание
- – не дать противнику провести хотя бы одну диверсионную акцию;
- – выявить разведывательные центры, школы подготовки, которые осуществляют заброску шпионов. Изучить методы подбора, подготовки и заброски агентуры;
- – создать условия для отвлечения действий противника на так называемый «ложный объект», т.е. подготовить почву к ведению оперативных игр.
На это отводилось два месяца. Общее руководство брал на себя Л.Ф. Галкин. За выполнение второй задачи отвечал А.Д. Соколов, а третьей – Д.Д. Ходан.
Продолжал успешно действовать и областной оперативный штаб истребительных батальонов, созданный еще в октябре 1941 года. В разное время штаб возглавляли опытные контрразведчики Дмитрий Мефодьевич Винокуров, Александр Васильевич Палыдин, Василий Егорович Ломакин.
На 1 января 1944 года личный состав истребительных батальонов составлял около 4 тысяч человек. В той или иной мере «истребки» участвовали в задержании и обезвреживании 105 (!) из 144 вражеских парашютистов.
Вот лишь один из документально подтвержденных примеров.
23 сентября 1943 года колхозница Виноградова из деревни Анфино Мяксинского района встретила на дороге двух военных с автоматами. Они спросили, как пройти до станции Чебсара или в село Никольское (станция Шексна). Что-то насторожило Виноградову, и она направила встретившихся в деревню Анфино для ночлега, а сама сразу поставила в известность председателя сельсовета Тимофеева, который одновременно являлся командиром отделения истребительного батальона. Тимофеев собрал бойцов, вооружил охотничьими ружьями и задержал военных. Те оказались парашютистами, сброшенными для диверсии на железной дороге.
Выполнение второй и третьей задачи требовало контрразведывательного искусства, терпения, осторожности, конспирации. В подборе, подготовке и заброске агентуры на территорию области противник проявлял немецкую педантичность, скрупулезность, но вскоре выявился весьма существенный недостаток – шаблон. «Материалом» для вербовки агентуры в основном были военнопленные, перебежчики, предатели, уголовники, реже эмигранты. Схема действовала простая: шла их психологическая и физическая обработка, обычно заканчивающаяся закреплением на «крови» (участие в расстрелах, в борьбе с партизанами и т. д.) и «на заклании» родственников, находившихся на оккупированной территории. После повторной тщательной проверки отобранные направлялись в разведывательные школы, где обычно 2-3 месяца шла специальная подготовка с привязкой к конкретной местности. Отрабатывались задание, линия поведения, готовилась экипировка. В эту схему укладывается большая часть заброшенной агентуры.
Вспомним хотя бы знакомого нам «лейтенанта» Савенкова Ивана Михайловича. Его вербовали так. Сотруднику абверкоманды № 104 в Пскове капитану Мартинкусу доложили, что с передовой доставлен советский лейтенант, без сопротивления сдавшийся в плен с оружием. На допросе Савенков сообщил все, что знал о своей части. До начала войны он жил в Пскове с матерью и младшим братом. Мартинкус лично проверил версию перебежчика о родных, живущих в Пскове, сам побывал у его матери и брата и на очередной беседе заявил:
«Вы пойдете в разведшколу. Будем готовить к выполнению особого задания в Ленинграде».
Вскоре было осуществлено убийство брата Савенкова якобы подпольщиками за измену Савенкова, а мать взята «под особую защиту» немецких властей, а попросту говоря, ее сделали заложницей. Далее читателю известен путь предателя, и можно лишь догадываться, почему даже перед расстрелом Савенков не рассказал о главном задании, которое он получил от Мартинкуса – покушении на командующего Ленинградским фронтом Л.А. Говорова.
Источник: Арабков Леонид. Неизвестная война : Записки контрразведчика // Губернские новости. – 28 марта, 1995.