Многие моменты с арестом, судом и казнью Иисуса понятны, полностью невежественно описаны евангелистами с точки зрения истории. Но запутанный эпизод с отпущенным разбойником Вараввой заставляет крепко задуматься. Нелепость и противоречия произошедшего являются многослойной компиляцией нескольких историй? Или какой глубокий смысл в это заложен?
Поэтому, привычное атеистическое неистовство отложим сегодня в сторону, будем крайне рассудительны. Итак, с чем будем работать:
- «На праздник же Пасхи правитель имел обычай отпускать народу одного узника, которого хотели. Был тогда у них известный узник, называемый Варавва». (Матфей)
- «Тогда был в узах некто, по имени Варавва, со своими сообщниками, которые во время мятежа сделали убийство». (Марк)
- «Варавва был посажен в темницу за произведённое в городе возмущение и убийство». (Лука)
- «Тогда опять закричали все, говоря: не Его, но Варавву. Варавва же был разбойник». (Иоанн)
- «Есть у меня в темнице знаменитый разбойник по имени Варавва и Иисус, в котором ни единого греха я не нашёл смертного: кого отпущу вам?». (апокриф, Евангелие от Никодима)
Театр абсурда.
Что нужно знать и помнить о правосудии Иудеи. Во-первых, на праздник Песах не осуждали на смерть. Во-вторых, больше одного преступника за сутки не судили, это прекрасно понятно по эпизоду с казнью 80-ти ведьм фарисеем Симеоном бен Шетахом в раввинистической литературе. Пока не опрошены все (абсолютно все!) свидетели преступления — спешить запрещено.
Дальше, только римский суд мог исполнить приговор сразу, Синедрион не казнил в день оглашения приговора. Так же евреи не были способны одновременно убить по решению суда несколько человек. Это было противозаконно.
Предположим: разбойник Варавва осуждён префектом Понтием Пилатом. Его освобождение принципиально для евреев, поскольку имперский суд они не считали справедливым и законным. Этот эпизод крайне интересен, явно что-то значил. Но правды не узнаем, он искажён до неузнаваемости поздними эллинистическими и невежественными редакциями.
Продолжим. Не было обычая отпускать узников со смертным приговором даже на радостный и бесшабашный праздник Суккот. Что уж говорить про назидательный Песах, отмечающий исход евреев из Египта. Эти непонятки возникли после фальсификации и вставки аналогичного тезиса в Евангелие от Луки:
«А ему и нужно было для праздника отпустить им одного узника».
Не нужно было, не существовало такого закона в природе, это поздняя христианская традиция миловать волей императоров на Пасху Христову преступников. Невежды посчитали, что и на Песах такое великодушие существовало. А Лука настаивает: Пилат настойчиво предлагает толпе отпустить Иисуса (поскольку не хочет его казнить).
Жители Иерусалима отказываются, требуют освободить Варавву. Ладно, пусть обычая не было законного, это просто коллективный вопль о милосердии, который поздние редакторы-эллины посчитали частью процедуры иудейского правосудия. Придумали правило милования преступника по случаю торжеств. Пусть… Но зачем простому люду этот разбойник? Ещё предположим немыслимое — это такой «Робин Гуд», народный любимец.
Не сходится. Такие фрукты представляют для Пилата главную опасность, мятежников не отпускают без решения императора. Настораживает имя разбойника на арамейском — Иешуа Бар Абба или Иисус Варавва. Есть крепкое подозрение у востоковедов: он и есть настоящий Христос, сын Отца Небесного.
Эпизод с освобождением (как бы не произошёл) вначале был отдельной легендой. Иисус (или его двойник Бар Абба) спасся, его потом видели в разных местах Ближнего Востока, посчитали воскресшим.
Длинные языки очевидцев довели путешествие мятежника аж до Индии, если помните. Но определить, что в этой истории реальность, а что вымысел — уже невозможно. Но понятно: эпизод позднее был вставлен в Евангелие, причём очень грубо и некритично.
Двигаем напёрстки.
Предположим: две легенды слиплись в одну за три века изустных пересказов, Отцы Церкви древний ребус не разгрызли, решили оставить всё как есть. Препарируем историю, выделяем две нити повествования. В одной случае иудеи требуют отпустить Иисуса (называя его Бар Абба), а римляне его казнят. В другой — Понтий Пилат предлагает отпустить Иисуса, но иудеи отказываются, настаивая на свободе Варавве.
Тогда получаем непротиворечивую картину: римляне предложили отпустить одного Иисуса (который Христос), а иудеи потребовали освобождения другого Иисуса (который Варавва). Могло такое произойти? С совой на глобусе — да, иерусалимская община так решила. А вместо формального суда над еретиком-раввином дело приобрело небывалый эмоциональный накал.
«Но они кричали ещё больше: Да будет распят!».
Опять не сходится. Евреи считали распятие отвратительным средством казни, а за религиозное преступление полагалось побитие камнями. Смерть на кресте — это политическая и крайне позорная казнь римлян. С чего вдруг евреи потребовали именно её у префекта? А тот:
«...взял воды и умыл руки пред народом, и сказал: невиновен я в крови Праведника Сего; смотрите вы».
Если кто читал Второзаконие, поймёт: описана процедура иудейского суда, никак не римского. «Умывание рук» символизировало очищение от неизвестного убийства, когда находили мёртвое тело вне стен города. Старейшины еврейских общин так демонстрировали всем: в границах их компетенции убийства никто не совершал.
Пилат — тайный иудей, что ли? Обряд использовал, как толстый намёк на несправедливое и намеренное убийство невиновного? Нет, такое невозможно представить даже при крайней степени религиозности мозга.
Пилат ненавидел «варваров» Иудеи, презирал их, своей биографией это кроваво и неоднократно доказал. Невозможно представить, что использовал древний иудейский обычай доказательства личной невиновности. Плевать он хотел на мнение иерусалимской черни.
Тогда к чему эта фантазия? Уж не для того, чтобы прозвучала главная фраза в этой театрализованной евангельской постановке:
«И тогда весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наших»?
А вот это идеологически и политически грамотно сказано. Ведь требовалось привести иудейское Евангелие от Матфея в соответствие с анти-иудейской ориентацией языческого христианства. Отцы Церкви вознамерились сделать Матфея — эллином, лишить его определённой национальности. Потому как невозможно представить себе, что еврей (добровольно и без всякого повода!) проклял себя. Тем более — своих детей! Но редакторам нужно было перекинуть мостик во Второзаконие, где есть пророчество:
«если невинный человек будет осуждён, его кровь будет на тебе и твоих потомках во всех поколениях».
Вот и получилось как по писаному: злые и подлые евреи знают о невиновности Иисуса, но всё равно свидетельствуют против него. Это коллективное преступление. По предварительному сговору. Но проклятье касалось только тех, кто присутствовал на суде. Именно так понимали слова «на нас и детях наших» последователи Матфея в его секте. Прокляты фарисеи и члены Синедриона. Никак не народ.
Это всё интеллектуальные упражнения и мысленные эксперименты. Власти (хоть Синедрион, хоть Понтий Пилат) не могли отпускать преступника по выбору народа. Не было такого закона и даже обычая. Правосудие должно свершиться при любой погоде. Казнь Иисуса прошла по политическому обвинению в мятеже именно в рамках римского закона. Точка.
Кто же такой Варавва?
Эволюция его фантастического образа от одного евангелия до другого поражает воображение. Он прекрасно известен народу, заточён в узилище, является возмутителем спокойствия… убийца и разбойник. По всем признакам — предводитель мятежа либо организатор восстания всего еврейского народа против римских оккупантов. Понятно, почему евреи требуют его освобождения — это национальный герой.
Факт признали даже католики, Папа Римский Бенедикт XVI в энциклике Spe Salvi пишет:
«Иисус не был Спартаком, он не был вовлечён в борьбу за политическое освобождение, как Варавва или Бар-Кохба».
Это ещё не всё. В полудюжине поздних греческих рукописей Евангелия от Матфея «разбойник Варавва» назван… Иисус Варавва. Греческий христианский теолог, основатель библейской филологии и автор эпитета «Богочеловек» Ориген Адамант утверждал: в его время (рубеж II и III веков) все евангельские тексты содержали именно такую форму имени. Лишь потом, чтобы язычники не путали его с Христом, «Иисус» выпилили из всех редакций Нового Завета.
«Ориген сообщает, что в ранних рукописях Евангелий он встречал имя «Иисус Варрава» или «Иисус, сын Аббы», Абба — это имя многих таннаев (Талмуд, Иебамот, 15а). Иногда вместо Абби читают «рабби» (сын раввина)».
Это верно. На самом деле «Бар-Аба» — не имя собственное, а условная фамилия человека. И звали его Йегошуа. Так что… эпизод с выбором между двумя заключёнными исторически полностью несостоятелен, «Иисус из Назарета» то же самое, что и «Иешуа Бар Абба» (Иисус Варавва).
Психология события.
Но как получилось, что история «с разбойником» вообще возникла? По невежеству и умыслу недобросовестному, вот правильный ответ. Неопровержимый научный факт: исторической личностью евангельский Христос не был, источники его не знают в том виде, как нам рассказано. Но вполне резонным будет предположить — это собирательный образ. Вполне может быть, часть компиляции — это наш Йешуа Бар-Аба (или Бар-Раби). Проверим.
Раскладываем по разным тарелкам последние дни жизни Иисуса. Без «разбойника Вараввы» это блюдо не расшифровать. Фабула четырёх Евангелий такова: Иисус схвачен и передан в руки Пилата. Он накоротке пересекается в заточении с другим пленником по имени Варавва, мятежником или разбойником. Допустим, на праздник Песах существует традиция просить (не отпускать, это невозможно) милости к одному из осуждённых.
На префекта Понтия Пилата личность Иисуса произвела благоприятное впечатление, он ему нравится. Судебное разбирательства показывает, что его оговорили злые фарисеи, проповедник невиновен. «Толпа» кричит о милости к одному из заключённых, римлянин предлагает свой вариант — пусть будет Иисус Назорей.
Гадкие иудейские священники подбивают народ кричать «Освободи Варавву!». Хорошо, мягкотелый и внимательный к воле варваров Пилат кротко спрашивает: а что с Христом делать-то? Ему подсказывают воплями: «Распни его!». Префект в ужасе от кровожадности происходящего, по древнему иудейскому обычаю «умывает руки», показывая невиновность в грядущем страшном преступлении.
Но еврейская толпа беснуется, громогласно проклиная себя и своих детей, она готова и на большее… лишь бы убить Христа. Варавву отпускают, Иисуса уводят на Голгофу.
Почему Пилат столь кроток и нерешителен? Евангелие от Иоанна даёт ответ на этот вопрос: евреи шантажировали Пилата, грозя донести на него императору ибо «всякий, делающий себя царём, противник кесарю». Логично, но зачем такое бросать в лицо всемогущему префекту? Или Понтий Пилат не знает: публичное назначение «Царем Иудейским» кого бы то ни было — прямой мятеж против Рима?
Мало того, признаёт Иисуса таким царём, представляя народу со словами: «Се Царь ваш!» и уточняет ещё: «Хотите ли, отпущу вам Царя Иудейского?». Запредельный бред. А вдруг толпа согласится? Тогда на кресте окажется сам Пилат, вообще-то. Ладно, терпим.
Несколькими днями раньше Иисус вступил в Иерусалим, приветствуемый бурными восторгами. Евангелия тут единодушны, описывают эпизод событием всенародного значения. Народ приветствовал «сына Давида» и обещанного спасителя-пророка.
Всё красиво: пальмовые ветви, гордо ступающий украденный апостолами осляти, расстеленные плащи, «зачистка Храма», бездействие стражи, олимпийский бег менял под щелчки бича… Евангелия уверены: именно эта всенародная любовь испугала Синедрион:
«Побоялись народа, считавшего Иисуса пророком». (Матфей)
Фиксируем: триумфальный въезд Иисуса — воскресенье, арест — четверг, смерть на кресте — пятница. А эпизод с Вараввой говорит: это было последнее, что предшествовало казни Христа. Разочарованные жители Иерусалима требуют римской казни для неудачника-мессии.
Он, оказывается, не пришёл освободить народ Израиля из очередного «пленения». С покорностью судьбе принял арест, неправедный суд и теперь волочит по улицам крест.
Совсем другого теста Варавва, бунтарь и разбойник, подавлен силой и схвачен. Оказал сопротивление ненавистному режиму. Логика евангелистов незатейлива: от любви до ненависти один шаг. Неуправляемая толпа выбрала героя Варавву, а не кроткого Христа с его «кесарю — кесарево» и «подставь другую щеку». Логично, впечатление у читателя именно такое сформировано.
Отцы Церкви идеологическую задачу выполнили: бездуховная еврейская толпа не поняла, кто на самом деле Иисус. Его царство не от мира сего, он Сын Божий, назначенный через смерть претерпеть поражение, искупить грехи человечества. Выбор толпой Вараввы груб, отвергает царство духа. Но опять чудовищные нестыковки…
С чего вдруг Иерусалим усомнился в характере Христа? Вёл он себя… по-царски. Триумфально въехал в город, устроил Храму неистовое избиение менял, сыпал проклятьями и хлестал торгашей бичом. Это поведение пацифиста? Он раздал мечи своим ученикам (Лука, XXII, 38), арест едва не закончился кровопролитием…
Нет, дорогие евангелисты, вы что-то перемудрили. Еврейское простонародье получило зримые факты, что пришедший проповедник-мессия крайне жёсткая и принципиальная личность. О тайных желаниях «искупить смертью грехи человечества» знала дюжина апостолов, больше никто. Как и о требовании не противиться насилию. Кстати, ученики не особо в эту чушь поверили.
А что знала толпа? Длинный список совершённых «чудес», вплоть до оживления мёртвых. Ну арестовали и что с того? По щелчку пальцев Иисус освободит себя, обрушит стены узилища. Плюнет… и конец римскому легиону, кивнёт — вообще далёкому Риму. Мессия не стал собирать иудейское войско, значит… сам со всем управится. Когда момент наступит.
И вот… выходит Пилат и подтверждает самые смелые ожидания черни: «Се Царь Иудейский!». Предлагает его освободить, только скажите. Соглашается нарушить присягу римскому императору, переходит на сторону народно-освободительного движения! Это ли не то самое чудо, которое ожидали евреи? Кровавый тиран и гонитель повержен, мало того — перешёл на сторону народа. Господь лишил разума палача!
Но в Евангелиях почему-то начинается цирк с медведями. Толпа не хочет Иисуса, с необычайной злобой требует для него римской политической и позорной казни. Такое возможно только в одном случае: рядышком стоял более авторитетный… Мессия. Он тоже узник римлян, пролил их кровь даже. «Разбойник» по Иоанну, «мятежник» по словам других евангелистов. Три против одного, значит Варавва — предводитель восстания. Так получается?
Можно заподозрить евангелистов в попытке перенести ситуацию с римской «чернью» — в Иерусалим. Когда столичный плебс мог дарить свою верность от Помпея к Цезарю, от Цезаря к Бруту и, наконец, от Брута к Антонию. Но это ведь не так. Верность и присяга — да. Но не звериная ненависть к прежнему кумиру. Он ещё может вернуться (как часто бывало). Что-то нечисто…
Именно иррациональность непостоянства еврейской толпы и обрушивает всякие исторические предпосылки считать эту историю правдой, поскольку проявляет беспричинную ненависть. Варавва и Христос не противники, не соперники. Они оказались в одном каземате по сходным обвинениям. Народу не нужно выбирать, их устроит, что один Мессия (с повадками главаря зелотов), что другой Спаситель (решительный маг и волшебник).
Выводы.
Этот эпизод с «преступниками» явно служил каким-то особым целям рассказчика, не мог произойти в реальности по целому ряду очень весомых причин. А Иоанн, назвав Варавву «разбойником», вообще палку перегнул. Это же удумать такое! Коллективный злокозненный «еврей» требует отпустить бандита с большой дороги! Предпочтя убийцу и уголовника — самому Иисусу! Готов проклясть своих детей… Нелюди, право слово.
Эпизод с Вараввой стал циничной выдумкой образованного эллина, для которого что еврей, что перс, галл или скиф — всё одно «жуткие варвары», на которых можно повесить что угодно, любое преступление, иррациональное поведение. Но обязательно выгородить титульного римского гражданина. Хотя всё яснее ясного: окончательное решение казнить Иисуса было решением Пилата, приговор и метод казни были римскими.
Евангелисты писали художественное пособие для новой государственной религии Империи. Нарисовали Понтия Пилата в самых мягких и кротких тонах. В отличие от Вараввы и Христа — он реальный исторический персонаж. Только вот незадача: в земной жизни жестокий, прямолинейный, жадный и… страшный коррупционер до кучи.
Это нам известно по трудам Филона и Иосифа Флавия. Пилат настолько переусердствовал в «подавлении мерзких варваров», что был отозван обратно в Рим на расправу. Одна бессмысленная бойня в Галилее чего стоила. Даже Новый Завет помнит о: «галилеянах, кровь которых Пилат смешал с жертвами их» (Лука).
Навесить на него человечность — вот главная задача евангелистов. Этот справедливый префект потакает варварам, согласился с «Царём Иудейским», предложил «народу» отпустить государственного преступника. Поднял прямой мятеж против императора. Ох уж, эти сказочники…
Можно горизонт расширить, спросив: какая роль отведена римлянам в Новом Завете вообще? Где они там? Удивительное дело, но они как бы…есть. Но их нет. Само слово «римляне» можете найти только один-единственный раз у Иоанна:
«...аще оставим Его тако, вси уверуют в Него: и приидут Римляне и возмут место и язык наш».
Больше об этом племени нигде не говорится. А ведь события Нового Завета развиваются в страшное и неспокойное время. Провинция Иудея сотрясаема восстаниями, евреи мечтают скинуть оккупационное иго, вырваться из очередного «пленения», которое Новым Заветом…полностью обойдено.
Это как писать историю континентальной Европы 1940-1945 годов, полностью позабыв о нацистской оккупации, не вспоминая Гитлера и Третий Рейх.
Был Иисус? Какой-то был, да хоть тот же Иешуа Бар Аббе (Иисус Варавва). Или сын другого мятежника, Галилеянина. Или все вместе. Образ не исторический, а собирательный. Из скольких слеплен реальных судеб — неизвестно. Но они завязаны в жуткий чудесатый узел фантазийной литературы. С лютой эллинской и крайне невежественной редакцией. С тем и живём…
#история религий #история христианства #разбойник Варавва #иисус христос #евангелия #понтий пилат #иудея #второзаконие #библия