Жаркий день, середины лета, маленький древний городок на берегу Волги, сувенирный рыночек, около пристани для круизных теплоходов, возле рыночка стоит огромная раскидистая берёза, под берёзой в тени стоит скамейка, на скамейки сидят женщины продавцы, грызут семечки и что-то горячо обсуждают.
Я сидел под той же берёзой на соседней скамейке, в метрах пяти от этой женской компании, наслаждался тишиной и видами будто застывшей от безветрия Волги.
-Клав, а чо ты вчера бегала к учительнице, спросила одна из женщин.
Клава женщина лет сорока или сорока пяти, с хорошо сохранившимися формами тела, с загорелым лицом и с морщинистыми от тяжёлого труда руками:
-Ну как чего, помогала по хозяйству, да так посидели, поболтали, чайку попили, она же и меня учила и мою маму с папой, да и мужа моего, даже детей успела моих поучить, потом школу закрыли, а её на пенсию отправили.
-Тёть Клав, а правда говорят, что она ведьма и может будущее предсказывать, спросила молодая разрумянившаяся девица, немного полноватая, но с красивейшем, русским лицом, при этом, без всякой косметики.
Клава:
-Дура ты Людмила, может и предсказывает, а может и нет, но что она умная очень тут спору нет.
Людмила:
-Тёть Клав, а ты её не спрашивала, как скоро у нас президент поменяется.
Клава:
-Спрашивала, конечно, говорит что будет править пока не помрёт, потому что лысый.
А как скоро он помрёт, она сказала что не знает.
-Клавк, а какая разница, лысый или лохматый, ехидно спросила женщина в жёлтом заношенном платье.
Клава:
-Есть Зин разница, есть. Вот к примеру Ленин был лысый и его отправили на пенсию по инвалидности, он в Горках под Москвой доживал, правда не долго.
Сталин был лохматый, помер при должности.
Хрущёв был лысый, ушёл на пенсию, по скудоумию.
Брежнев лохматый, тоже помер на должности.
У Андропова хоть и была небольшая лысина, как у нашего зубного из районной больницы, но сзади волос было много, потому и помер на должности.
Черненко был лохматый и тоже помер на должности.
А вот Горбачёв был сильно лысым, всех предал, всё продал и ушёл на пенсию.
А потом в девяностые всё поменялась, Маргарита Петровна сказала, что какая-то эпоха закончилась, вроде началась какая-то другая, точно не помню, всё стало с ног на голову.
Теперь лохматые выходят на пенсию, а лысые правят пока не помрут.
Зина:
-Кстати про волосы.
Клава:
-Про чьи?
-Девки, а помните в Ивановке был пасечник Иван Дмитрич, вот был мужик, ростом в два метра, силища во всём, бородища до пупа, волосы до плеч и сам весь волосатый как медведь, даже задница волосатая.
-Зин, а ты откуда про жопу Дмитрича знаешь, с подковыркой спросила одна из баб.
-Нюр, откуда, откуда, да за мёдом заходила и случайно увидела.
Бабы дружно и громко захохотали.
-Да силища у него была богатырская, причём во всём, бывало как схватит, аж дрожь по телу.
-Тёть Нюр, а за что схватит, спросила Людмила
Нюра:
-Как за что, за банки конечно.
Людмила:
За какие банки?
Нюра:
-Ну с мёдом конечно.
Людмила:
-А дрожь по телу почему?
Нюра:
-да Людк мёд просто вкусный, етит твою мать.
Бабы уже не смеялись, а ржали как лошади.
Нюра женщина лет шестидесяти от роду, с огромной грудью и попой, хотя видно в молодости была красавицей с правильными чертами лица и голубыми глазами.
-Нюра вот вы девки не знаете, почему дорога до Дмитрича дома в Ивановке, щебёнкой отсыпана, а у нас в Козлово, вроде и правление колхоза было, школа была и церковь действующая, а доехать можно было только на тракторе и дойти только в сапогах резиновых.
-Нет тёть Нюр, не знаем, сказала Людмила.
Нюра:
-Было это лет уж так почти сорок назад, Дмитричу тогда было лет под пятьдесят наверное, работал он ветеринаром, да и пчёлами занимался на досуге, бабы к нему за мёдом со всей округи бегали, мужикам он категорически мёд не продавал, только бабам. Бывало бегут к нему за мёдом все расфуфыренные, накрашенные, а обратно румяные, весёлые и с баночкой мёда.
Я тоже к нему за мёдом ходила, Дмитрич добрый мужик был и не жадный, денег ни когда за мёд не брал, я мужу своему всегда говорила что покупаю мёд, да говорила что дороговато, но мёд качественный, так вроде и деньги оставались на карманные расходы.
Клава:
-Нюр ну чо ты рассказываешь, мы все ходили к Дмитричу за мёдом, кроме Людки, она по молодости лет одна не застала Дмитрича.
Людмила:
-Тёть Нюр, а когда Дмитрич помер?
Нюра:
-Тьфу на тебя Людка, откуда ты взяла что он помер.
Людмила:
-Так он уже старый был, да и дом его в Ивановке пустой.
-Да лет пятнадцать наверное назад, когда ты маленькая была, уехал он на Алтай, сказал что там горный воздух и мёд получается какой то особенный, наверное теперь баб со всего Алтая мёдком балует.
К нему до последнего все наши бабы за мёдом бегали, а ему уже далеко за семьдесят было.
Нюра:
-Девки про дорогу рассказывать?
Зина:
-Давай Нюр рассказывай, до парохода ещё с полчаса будет.
Нюра:
-Мне рассказывал сосед Дмитрича, Серёга, он тогда секретаря райкома на «Волге» возил.
Серёга рассказывал что жена секретаря райкома Оксана Иосифовна откуда то узнала про медок Дмитрича и пару раз в неделю, Серёга на служебной «Волге» возил её за мёдом, благо недалеко, километров пять всего, бывало едет за мёдом молчит, вся накрашенная, расфуфыренная, с причёской модной, а обратно вся румяная, растрёпанная и весёлая, всю дорогу весело болтает, но с баночкой мёда. А тут как то по весне дорогу размыло и пришлось жене секретаря райкома за мёдом полтора километра шлёпать по грязи пешком, так потом за неделю дорогу щебёнкой отсыпали и прям до дома Дмитрича, хотя когда сам секретарь райкома приезжал в колхоз, он от дома Дмитрича до правления колхоза ходил в резиновых сапогах.
Серёга рассказывал как его уволили с должности шофёра секретаря райкома, однажды едут они с женой секретаря, ну эта городская штучка начала его допекать, что мол Серёга курит «Беломор», который воняет, пора на сигареты с фильтром переходить и говорит Серёге, мол в субботу поедем опять к Дмитричу за мёдом, а Серёга возьми и ляпни, что у её мужа такие рога от мёда, что он скоро в машину не влезет. На следующий день Серёгу и уволили с должности по собственному желанию, жены секретаря райкома.
Людмила:
-Бабы, ну что вы про Дмитрича, да про Дмитрича, что других мужиков что ли не было
Нюра:
Ну как были конечно, но в основном пьянь одна, ни какой сладости как у мёда.
Из малопьющих только поп из Козлово, так у него и детишек аж семь человек было и все пацаны,
Сам то поп был маленький, рыженький лысенький, бородёнка жиденькая и весь в конапушках, а попадья то была, баба дородная, титьки наверное размера пятого или шестого, шла под ногами ни чего не видела, да и тоже к Дмитричу за медком похаживала. Дети то выросли как богатыри один к одному, здоровые все высокие, лохматые и брюнеты, все как на подбор. Видно что без Дмитрича мёда не обошлось, да у нас в районе потом много таких богатырей народилось, видно экология такая.
Да и поп молодой, он же сын старого попа, как его там, а да отец Георгий, тоже прям богатырь, бородища, волосы до плеч, вылитый Дмитрич в молодости, да и пчёлок он содержит за сельским кладбищем.
Клава:
-Людка, а ты чего к попу то бегаешь, исповедаться или за мёдом.
Людка вся покраснела, вскочила, крикнула:
-Тьфу на вас тётя Клава, выдумаете тоже, я к нему на службу хожу
Клава:
-Видела я как ты на службу ходишь, как стемнеет, так наша Людка вся на фуфыренная на службу к попу чапает, ты нам Людка расскажи, может нам тоже медку хочется.
Людка встала со скамейки и пошла не оборачиваясь к своему лотку.
Нюра:
-Да, девки, как вспомню мёд Дмитрича, так до сих пор дрожь по всему телу пробирает.
Клава:
-Не тебя одну Нюр, почитай всех баб в районе, а может даже в области.
Нюра:
-Ладно девки, пошли по местам, пароход подходит.
Женщины встали со скамейки и не спеша пошли к своим лоткам.
К причалу подходил теплоход «Сергей Есенин», я подумал это знак свыше, ведь он тоже черпал своё вдохновение в народе, к моему сожалению, он был много талантливей меня.
Я же решил незамедлительно навестить Ивановку и Козлово, пока позволяла погода, благо всего то километров пять или шесть от городка.
Приехав на место я без труда нашёл дом Дмитрича, дом был заколочен, но сад был ухожен, деревья побелены и даже ульи покрашены, вот что значит крепкая женская любовь к хорошему мёду.
Я проехал ещё метров триста, остановился у церкви и увидел священника мощного, высокого молодого человека с окладистой бородой, который в руках держал дымовушку для распугивания пчёл и тут я понял, что дело Дмитрича живёт и у этого священника будет много прихожан женского пола, любительниц хорошего мёда.
