Это абсолютно моя фраза, и она абсолютно театральная. Никому не интересно, если с человеком на сцене ничего не происходит. Интересно лишь тогда, когда степень переживания на сцене доведена до предела, до точки кипения. И за этим интересно наблюдать.

После института ты сразу в Маяковку попала?

Да, я с первого курса в Маяковке в массовке бегала, поступила в 1990-м. На втором курсе я уже играла Лису Алису на большой сцене. Потом ввелась в «Розенкранц и Гильденстерн мертвы», играла Гертруду. То есть я в Театре Маяковского с тех пор, как пошла учиться на артистку. Представить свою актерскую жизнь без Театра Маяковского не могу. Я -- это Театр Маяковского, Театр Маяковского -- это я. Ну вот как-то так.

Сейчас тебе уютно в театре?

Да. В театре мне хорошо. Ну и потом, Карбаускис (главреж Театра им. Маяковского. -- Прим. авт.) талантливый человек, поэтому мне с ним интересно очень.

«Одна за всех»

В театре служишь давно, а настоящую популярность, как мне кажется, тебе принес проект «Одна за всех»?

Конечно! «Женская лига» тоже дала свои плоды, но «Одна за всех» -- это просто взрыв какой-то! Когда в «Женской лиге» была режиссером Ольга Ланд, те истории, которые она снимала, мне нравились. Они были хорошие, изящные, без пошлости. Когда она ушла, разные были ситуации, и я не могу сказать, что мне все нравилось. Сценарии писали ребята-кавээнщики, но они, к сожалению, не владеют драматургией напрочь, не знают, что такое развитие характера героя. Они пишут просто шуточки, а ты как вошь на гребешке должна выкручиваться и играть. Я очень ругалась. Так и хотелось сказать:

«Пойдите поучитесь, пожалуйста! Почитайте книжки по драматургии».

Я не против юмора, легкости и фантазии. Но профессией нужно владеть.

Прошло время, и однажды звонит мне Ольга Ланд:

«Послушай, Слава Муругов предложил сделать на тебя передачу. Ты одна будешь играть разных персонажей. Разные скетчи».

Первые истории были очень круто написаны, потом шутки начали повторяться. Было придумано 18 образов! Я говорю: «Ребята, перебор, я уже не знаю, каким местом играть». Мы с Ольгой Ланд придумывали характер, все вместе -- грим, костюмы.

Кстати, я первая российская актриса, которая «надела» силиконовый пластический грим. Эту американскую систему опробовали на мне -- грим бабки! И первый раз гримировали меня в мой день рождения, мне исполнялось сорок. Я от ужаса чуть не умерла. Во-первых, было очень страшно. Этот переход от тридцати к сорока. То тебе было всегда тридцать с чем-то, а стало сорок. И в этот день меня еще и в бабку превращают. Слушай, вот это было испытание! Вот тогда я себя ни разу счастливой не почувствовала! (Смеется).

Но когда меня загримировали, я начала получать удовольствие. Как это круто -- в маске работать! Это же не ты. Это форма, и ты наполняешь ее разными эмоциями, характерами. Бешеное творчество и ощущение кайфа. Вот тогда я начала чувствовать себя счастливой.

«Одна за всех», конечно, очень тяжелый проект. Девочкам так работать нельзя. Так нельзя работать никому! Первые два года у меня практически не было выходных. У меня был перерыв в съемках, только когда были спектакли.

Лежу в ванне, подходит сын и говорит:

«Ой, мама, ты в ванне! Значит, у тебя выходной?» Я говорю: «Нет, у меня вечером спектакль». -- «Слушай, они тебя совсем не любят. Ты совсем не отдыхаешь. А может, они не знают, что у тебя двое детей и тебе надо с ними побыть? Ты им скажи!»

Первые два года я практически не спала, не ела, не жила. Я только этим и занималась. Третий год уже поспокойнее был.

И как результат -- вручение ТЭФИ?

Ну да. ТЭФИ я не ожидала. Я поехала туда вести церемонию. Макс Аверин мне сказал: «Ты не волнуйся, нам с тобой ничего не дадут, раз на первые ряды не посадили».

Когда объявили о награждении, я шла и делала вот так: Аааааааааа! Я просто шла и визжала. Я не знала, как реагировать. Взяла эту тяжелую статуэтку и думаю: «А говорить-то что-то надо». Абсолютно была не готова.

Мне было приятно, конечно, очень. Действительно, это была пахота, огромная работа. Но я тебе клянусь, что это не главная цель в моей жизни.

О звёздной болезни

Ты сейчас очень востребована. Включаешь телевизор : «Вечерний Ургант» -- Ардова, «Смак» -- Ардова, «Точь-в-точь» -- Ардова...

Стошнит скоро!

Да нет, это лишь говорит о твоей популярности. Ты ее на себе ощущаешь?

Ощущаю, конечно. Когда ко мне подходят люди и говорят теплые слова, я отвечаю: «Спасибо вам большое, мне очень приятно, значит, все не зря». И я счастлива.

Прививка от звездной болезни у тебя какая-нибудь есть?

Звездная болезнь -- это такое несчастье. Это так страшно, и так жалко этих людей. И это не зря называется болезнью, потому что это большой внутренний комплекс и большой внутренний страх. Понимаешь, артисты -- люди с проблемами. Вот правильно сказал Карбаускис Миндаугас наш в каком-то интервью:

«У меня сочетание мании величия с комплексом неполноценности».

Это можно сказать про всех артистов. В артисты и психологи идут люди с проблемами, чтобы разрешить свои комплексы, свою нереализацию. Другое дело, что нельзя решать свои проблемы за счет других. Свои проблемы надо решать са-мо-му. А это трудно, мы же ведь все живые. Мы все маленькие живые птички со своими комплексами, со своими страхами. У кого-то страхи больше, у кого-то меньше. Кто-то их победил, кто-то нет.

Ну вот не чувствую я в тебе звездности.

И слава богу! Если она появится, убей меня нафиг сразу.

Понравилось? Подпишись на наш канал! Начало беседы ЗДЕСЬ.

(с) "Лилит" * Источник фото вверху: Facebook