Бабушка с дедом живут на самом краю посёлка. Так удобнее стадо овец пасти. Не надо через всю деревню гнать. Я часто остаюсь у деда с бабушкой. Для меня это - праздник.
Я просыпаюсь у бабушки, в горнице, на высокой железной кровати с железными шишечками. За окном - темень темная. По дому плывет запах пирожеников и кокурок. Бабушкиных фирменных пирожеников, именно так, а не пирожков. Пироженики были круглые с начинкой из сухофруктов, что ли. Сладкие, вкусные.
Настенные часы бьют шесть раз, от этого-то я и просыпаюсь. И еще просыпаюсь от какого-то непонятно радостного голоса бабушки. Какой-то праздник?
Всех предупреждаю сразу: ничего умного или полезного тут нет и не будет. Ни в отдельно взятой статье, ни в целом на канале. Пенсионерка ведет свой дневник и излагает свои мысли. Некоторым кажется, что излагает коряво, да и мысли то-так себе. Нередко вдаряется в какие-то идиотские воспоминания, кому они нужны. Дальше можно не читать и не тратить на меня своё драгоценное время, особенно на комментарии.
Что касается конкретно этой статьи: хочу сразу принести извинения искренне верующим, если вдруг затронула чьи-то чувства. Я - человек, намертво затянутый пионерским галстуком.
Маленьких ягнят поставили на кухне в отгороженный угол. Дед всегда заносит маленьких ягнят в дом, морозы на улице, погибнут или заболеют, останемся без дохода. Мне так жалко этих ягнят, им тесно в этом углу, не попрыгать. Обычно они скачут по всей прихожке, их только в горницу не пускают. В январе уже есть самые первые ягнята, один-два. В феврале их будет больше.
А бабушка ждет каких-то "христославщиков". В прихожке намыты полы. Ну как - в прихожке... Из холодных сеней входили сразу в комнату. Тут стоит кровать, на которой дед отдыхает после работы, да и вообще дед тут спит. Летом он встает рано, а зимой он встает каждый час. Овцы приносят ягнят почему-то по ночам, или просто мне так кажется. Заметив беспокойство овцы, дед каждый час ночью выходит посмотреть, не родился ли ягненок. Какие бы ни были теплые базы (то есть хлев), но оказаться мокрому новорожденному на всю ночь в хлеву - это нам остаться без скотины. И вот эти часы с боем на стене... В час ночи - один удар. В два - два удара, в три - три... Ударили часы, разбудили деда, дед встал и пошел проверять, как там овца, не появился ли ягненок.
Вот написала и задумалась. В природе же не могли дикие овцы в сугробах ягнят рожать? Это так человеком, что ли, искусственно и нечаянно сдвинут цикл? Пока ягненок маленький и трава ему не нужна, только молоко, так можно и зимой родиться. Пусть хозяин покрутится. А когда малыш подрос до того, чтоб травку пощипывать, вот тебе уже и травка. А к зиме он уже взрослый, резать можно. Пару месяцев во взращивании барашка выиграно этим зимним окотом.
Так вот, в этой прихожке стоит кровать и стол. Дед с бабушкой тут едят. А когда гости, большой стол накрывают в горнице.
Сейчас стол в прихожке накрыт скатеркой, а не клеенкой, как обычно. На столе стоят два больших праздничных блюда, одно с пирожениками, другое - с кокурками. Еще одна большая миска с конфетами, вторая - с магазинным печеньем. На кухне приготовлена миска с мелочью, дед полгода после магазина туда мелочь складывал, что на сдачу давали, то и засыпал. На кухне же приготовлена водка, и соленые огручики-помидорчики на закуску. И праздничный ужин готовится.
Дед с бабушкой наготове. Ждут христославщиков. Бабушка смотрит в окно и всплескивает руками:
- Дед, к Дудаковым пошли! Сначала - к Дудаковым пошли, а не к нам! Мы в прошлом годе что, мало давали? Или у Дудаковых пироженики вкуснее моих?
Для бабушки теперь этот год почему-то может стать неудачным. Первые христославщики пришли не к ней. Всю удачу Дудаковым отнесли... Но вот гурьба подростков выходит от соседей Дудаковых и направляется к дедову дому. Но всё-таки хорошо, что первыми идут ребятишки. Я лежу на кровати и не понимаю, какая разница, кто идет первым? Топот валенок на крыльце, снег стряхивают, вваливаются вместе с морозным духом. Молчит собака, дед заблаговременно пса подальше привязал, в сеннике закрыл, наверное. В прихожке толпятся человек пять подростков лет 14-12. Девочка высоким чистым голосом начинает рассказывать какой-то совсем непонятный мне стишок с какими-то непонятными словами :
- Рождество Твоё, Христе Боже наш, воссия мирови свет разума...
Я не понимаю ничего из сказанного. Я еще лежу в горнице, зарывшись в мягкие подушки...
Бабушка одаривает почему-то гостинцами этих детей, эти дети уходят, но почти сразу приходят другие. Эти - взрослые два дядьки, как мне кажется. Эти смеются и рассказывают басом стишок, который мне ясен и понятен:
- Я маленький мальчик, сел на стаканчик, а стаканчик хрупь, дай мне рупь!
Конечно, смешно и весело! Какие же вы маленькие мальчики, когда вы совсем большие, взрослые дядьки!
Дед ныряет на кухню, наливает по рюмочке, выносит миску с солеными огурцами, берет из миски с мелочью по ранее заготовленному рублю. А бабушка даёт по пироженику. А конфет не дает. Мне с кровати всё-всё видно в дверной проём!
И понеслось на весь день! Часов с 9 утра и до обеда - дети, и чаще всего звучит:
- Ангел к нам с небес спустился, и сказал: Христос родился! Мы пришли Христа прославить и вас с праздничком поздравить!
Ну, теперь мне многое понятно: у кого-то день рождения. Кто-то родился, но почему-то мы не тому дарим подарки, у кого сегодня день рождения, а угощаем всех подряд. Как будто это у всех день рождения, и все друг друга угощают. Дудаковы же вон тоже угощают!
Весь день проходит в этой суматохе, в топанье валенок на крыльце, в стишках в прихожке. Через порог рассказывать нельзя, обязательно в избу войди!
Уменьшается гора кокурок и пирожеников.
- Дед, добеги до магазина, купи еще печенья и конфет, вдруг на вечер не хватит!
Бабушка уже успокоилась, что к Дудаковым первые христославщики пошли, а не к нам. Зато вон их сегодня сколько, и ребятни много! Все пироженики раздали!
К вечеру, зимой же 16 часов - и уже вечер! - идут славить Христа в основном взрослые. Стишок про "дай мне рупь!" я запомнила очень хорошо. Мне тоже нужен рупь. Больше, чем пироженики и кокурки, я их сегодня объелась уже.
А потом приходят мама, папа, и дядь Лёша, и теть Маша, и мой двоюродный брат Вовка. Все садятся за накрытый в горнице стол, а мы с Вовкой сидим под столом, и Вовка рассказывает мне, как он сегодня славить ходил, и наславил три рубля денег и целый кулек конфет. Вовка старше меня на четыре года. Везёт ему. Он вот уже славить ходит!
Я выбираюсь из-под стола. Я тоже хочу славить!
Взрослые веселые такие...
- Ну, давай, славь Христа!
- Я маленькая девочка, села на стаканчик, а стаканчик хрупь, дайте мне рупь!
И мне дали! Все. По рублю. Сумасшедшие деньги по тем временам.
- А когда ещё можно будет Христа славить? Мне на куклу не хватает, на Красную Шапочку!
Красная Шапочка стоила в магазине целых десять рублей. Я её до сих пор помню. И цену помню.
И дед предложил прославить Христа лично ему. Четыре раза подряд. И на Красную Шапочку - хватило!
Только на следующий день в магазине куклы Красной Шапочки не оказалось. Наверное, кто-то славил Христа еще лучше меня?
... Службу в храме на рождество транслируют все телеканалы. Открыли старые церкви. Построили новые. Верить в Бога сейчас - можно, не наказуемо, как раньше.
Как раньше, в моём заснеженном деревенском детстве, где церкви - нет, и Бога тоже нет, по телевизору - внеочередной Пленум ЦК, папа - коммунист, мама - учительница, и на Пасху и Красную горку ходить на кладбище строго воспрещается. У бабушки в горнице иконы висят, но за занавесочкой. Если вдруг кобель во дворе залаял и стук в окно, то сначала задергивалась занавесочка перед иконами, потом открывалась дверь пришедшему. А кто его знает, вдруг кто из сельсовета?
А мне почему-то теплее от того Рождества, чем от современного. Немного нелепого. Немного непонятного. Может, потому, что то Рождество - из детства.
Почему сегодня никто не стучится ко мне в дверь? Никто не рассказывает стишков ни про спустившегося с небес ангела, ни про стаканчик-хрупь. И я не умею печь пироженики и кокурки.