Мать троих детей анонимно рассказала про историю своего детства и историю усыновления, потому что эти вещи неразрывно связаны друг с другом.
Лично я попала в детский дом, когда мне было 11 лет. До этого где-то до 7 лет мы жили обычной семьей, то есть мои родители не употребляли алкоголь. Я не знаю, что произошло с моими родителями, какие у них внутренние какие-то конфликты были. Беда, возможно, 90-е какие-то. И они начали пить, и это происходило постепенно, не сразу. В какой-то момент стало понятно, что они больше не заботятся о нас.
Они могли уехать на неделю, на две из дома вообще. И я оставалась с моими младшими братьями и сестрами. Так как мои родители уходили, то мне приходилось думать, чем их кормить, чем поить их. В детстве я очень обижалась, что мне приходилось иногда воровать. Воровать мне приходилось, потому что ну нету дома ничего поесть. Я брала реально просто хлеб и молоко. К таким методам я прибегала совсем-совсем очень редко. Поэтому я предпочитала пойти пособирать бутылок и сдать их.
Так мы оказались все в интернате. Сначала и мне казалось, что это какой-то... глупость какая-то, что сейчас все это закончится. Но в интернате я поняла, что ничего не решается. Что это навсегда.
Супруга я встретила в 19 лет. В 20 лет мы поженились уже и в 21 у меня моя первая дочь родилась. Ну, потом рождение второго, сына. И после рождения второго, сына мы с мужем решили, что мы можем уже позволить себе взять. То есть, мне казалось у нас идеальная семья. Ну, представьте, там, мальчик, девочка и усыновленный.
Мы пришли в дом ребёнка и забрали девочку. У меня на курсах сказали, что адаптация «медовый месяц» будет где-то месяц, вы будете наслаждаться, привыкать друг к другу. У нас это длилось ровно 5 дней. Ну, знаете, как малышей начинаешь уговаривать, а она окаменела, упала и стала кричать. Это невероятный крик. То есть я такого никогда крика не слышала, не видела и не знала. Это… Это просто все перевернуло. Я все время плакала потом. Но оказалось, что у меня ребенок с истериками.
Она очень травмирована была. Почему-то мне казалось, что если я возьму ребенка - я спасу. Ну, вот как бы мне казалось, я себя спасаю. У меня пошло такое серьезное отторжение от ребенка, что мне казалось, что это какое-то сумасшествие. Она не подпускала к себе, она не играла со мной, она меня не слышала. То есть на улице она убегала к чужим людям, к кому угодно, только не ко мне.
И я стала вообще изучать литературу про сирот. Я читала, кучу книг перечитала про воспитание. Я смотрела кучу фильмов. И чем больше я узнавала об этой травме, тем больше я понимала, насколько травмирована сама я. Вот, вот это вот то, что у меня не получается - это моя травма.
Ну, я тогда решила, что пора взрослеть, девочка. И все, и я тогда стала трудиться. Сейчас все думают, что у меня просто ребенок очень яркий, с характером, очень сильный и стойкий. Меня это устраивает.
Мы придумали, у нас была такая история с ней, что она должна была родиться у меня, но она такая торопыга, такая вся шустренькая ж у меня, и она так летела, летела, промахнулась и в какую-то чужую тетку врезалась. И потом пришлось… вот она там родилась, и мне пришлось ее долго искать, и я потом ее нашла и забрала.
У нее такой характер, я пытаюсь научить ее видеть прекрасное. И благодарить за то, что есть. Потому что она на самом деле большой везунчик в своей жизни. Мы все ее любим безумно в нашей семье. Она понимает, что с ней произошло и это очень больно. И периодически, когда ей надо подпитка, она заползает ко мне в кровать и говорит: «Мам, как жаль, как жаль, что я не у тебя родилась».
#дети #отношения с детьми #отношения детей и родителей #ИСТОРИЯ #интересная история #психология