Так бывает. Иногда человека переполняет некая субстанция. Не та, о которой вы подумали. Подходит край, и человек, чтобы не взорваться, начинает выбрасывать ее наружу. В моем случае, на бумагу. О религии. Точнее, о религиях. Я – верю. Но пытаюсь развенчать чужие, и дать свои гипотезы. И призываю себе в помощь великого человека прошлых веков, Михаила Васильевича Ломоносова.
“У многих глубоко укоренилось убеждение, что метод философствования, опирающийся на атомы, либо не может объяснить происхождения вещей, либо, поскольку может, отвергает Бога, как Творца. И в том, и в другом они, конечно, глубоко ошибаются, ибо нет никаких природных начал, которые могли бы яснее и полнее объяснить сущность материи и всеобщего движения, и никаких, которые с большей настоятельностью требовали бы существования всемогущего двигателя”.
Но при этом:
“Легко быть философом, выучась наизусть три слова: бог так сотворил; и сие дая в ответ вместо всех причин”.
Этих трех слов для пастыря крайне недостаточно в кромешной темноте жизни.
“Те, кто пишут темно, либо невольно выдают свое невежество, либо намеренно скрывают его. Смутно пишут о том, что смутно себе представляют”.
И еще, о том, что было, но продолжается и сейчас.
“Идолопоклонническое суеверие держало астрономическую землю в своих челюстях, не давая ей двигаться”.
Но надо, чтобы в мире были и те, и эти, поэтому необходимо их примирить.
“Не здраво рассудителен математик, ежели он хочет божескую волю вымерять циркулем. Таков же и богословия учитель, если он думает, что по псалтире научиться можно астрономии или химии”.
А это уже для меня, хотя я вредным был, таким и останусь.
“Никто не должен спешить высмеивать гипотезы. Ведь именно они – единственное, при помощи чего величайшие умы мира смогли совершить открытия”.
Не знаю, как вы, а я для себя увидел смысл в этой последовательности великих изречений. Но почему же у меня комедия? И снова изречение, но уже из Карла Маркса.
“Человечество, смеясь, расстается со своим прошлым”.
Идем дальше. И я уже в который раз говорю вам эту, известную всем фразу:
“Бог един, и один”.
И все богословы мира повторяют ее, но не дословно:
“Бог един и один, но…”
И тут же каждый из них начинает впаривать мне своего бога. Кроме, пожалуй, буддистов. Я их не знаю, поэтому не буду о них говорить. Но, по-моему, им не нужно ничего, кроме созерцания своих богов. Что есть плюс.
“И создал Бог Землю…”.
Или создали. Для начала, не Землю, а земли, и светила, и камни огромные, летящие неизвестно куда, и неизвестно зачем. Создал (создали) и здесь, и за миллионы световых лет отсюда. Величайшая стройка. И на эту стройку уже шесть, известных мне, и равных друг другу, начальников строительства. Не считая тех, которые помельче. Это как? Один у меня машину кирпича увел, а я ему за это такой дрянной цемент впарил, что он вечность простоит здесь, поддерживая спиной ту стену, которую сляпал. Чтобы не завалилась. А пока я с ним разбирался, у меня всю арматуру замели. Бардак, а не стройка! А ведь еще раем заниматься надо, там вообще конь не валялся, и тоже не договорятся, как его строить. И что это такое вообще, у всех разное мнение.
Я так считаю, что рай – это то, что каждый из нас желал бы для себя там, за чертой. Потом эти желания воплотились в религиях. И здесь мне ближе всего рай Севера. Может быть, потому, что я знаю и Север, и тех людей, отчасти. Изобильные Оленьи Пастбища, и Холмы Вечной Охоты, уходяшие краем в бесконечность. И человек там, и делает он там то же самое, что делал при жизни. Лучшего ему и пожелать невозможно.
Христианский рай. Для меня очень смутно. Вот, содрал откуда-то.
“И я, Иоанн, увидел святый город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный как невеста для мужа своего. Он имеет большую и высокую стену, имеет двенадцать ворот и на них двенадцать Ангелов… Улица города – чистое золото, как прозрачное стекло. Ворота его не будут запираться днем; а ночи там не будет. Среди улицы его, и по ту и по другую сторону реки, древо жизни, двенадцать раз приносящее плоды, дающее на каждый месяц плод свой; и листья дерева – для исцеления народов. И ничего не будет проклятого; но престол Бога и Агнца будет в нем, и рабы Его будут служить Ему. И узрят лицо Его, и имя Его будет на челах их. И ночи не будет там, и не будут иметь нужды ни в светильнике, ни в свете солнечном, ибо Господь освещает их; и будут царствовать во веки веков“.
Такое впечатление, что христианин смертельно устал от своей земной жизни, и ничего общего больше не хочет с ней иметь. Город, со скользкими золотыми улицами, древо жизни с плодами сомнительного назначения. Вкусить их нельзя, только исцеляться, не пойми, от чего. И снова рабы, мало их было на Земле. Чего я здесь должен хотеть?
Зато у меньших наших братьев по разуму все выглядит более, чем конкретно.
“Мусульманский образ рая в целом чужд эсхатологии как Ветхого, так и Нового Завета и имеет своим источником скорее зороастризм, сходным образом описывающий участь праведных: «У них стоят их ложа разубраны, душисты, подушками полны… у них сидят девицы, украшены браслетами, перепоясан стан, прекрасны, длиннопалы и так красивы телом, что сладостно смотреть» (Авеста. Ардяшт II, 9, 11)”.
И еще. В одном из хадисов, возводимых к самому «пророку», так описывается райский день верующего:
“Посреди садов вечности дворцы из жемчуга. В таком дворце семьдесят помещений из красного яхонта, в каждом помещении семьдесят комнат из зеленых изумрудов, в каждой комнате ложе, на каждом ложе постелены семьдесят постелей всех цветов, на каждой постели жена из большеглазых чернооких. В каждой комнате накрыт стол, на каждом столе семьдесят видов еды. В каждой комнате семьдесят слуг и служанок. И каждое утро верующему дается такая сила, что он может справиться со всем этим”.
Вот это да. Христиане со своим древом жизни здесь просто отдыхают. Я так вижу, что в земной своей жизни братья наши меньшие не слишком устали. Купить, потом продать, или ограбить кого-нибудь, что очень часто одно и то же, и мало утомляет. А здесь, в раю, - гурии кругом, прекрасные телом. И пожрать тоже. У кого на что болит, короче. Нет, я совсем не против гурий, но иной раз так намахаешься. Приползешь домой, в поте лица своего, кинешь на стол здоровую ковригу хлеба насущного, и рухнешь в тряпки, на ложе свое. До гурий ли, завтра ж снова на работу?!
Если серьезно. Прожил почти всю жизнь атеистом, о Боге и о душе особо не задумывался. А зачем? Отец, мать, хорошие люди и хорошие книги дали мне душу, чего мне еще желать? А теперь, оглядываясь на свою жизнь, я вижу, что кто-то стоял за моей спиной. Направлял, помогал, защищал, и даже спасал от смерти не раз. Это все было описано в моей старой статье, которую мало, кто прочел, почему-то. “Дорога к Богу”. И еще было написано, и не раз. И помогал Он мне совершенно бескорыстно, не требуя при этом ни многочисленных поклонов, ни молитв, ни заунывных псалмов. И, когда я Его почувствовал, то сказал Ему:
- Здравствуй, Бог! Мне хорошо с тобой. Побудь еще!
Ничего я не попросил у Него, и не попрошу. Возьму, что даст, там, за чертой. Что заслужил.