Рассказ бывалого моряка
Небольшой сельский храм в дальнем Подмосковье среди прочих немногих прихожан постоянно посещает удивительная супружеская пара. Он ‒ бывший моряк, капитан второго ранга, она ‒ учительница английского в средней школе. Когда Николай Николаевич ‒ так зовут героя этого повествования ‒ входит в храм, он, подойдя к аналою, и приложившись к иконе праздника, сразу направляется к образу святого Феодора Ушакова, которого очень почитает, прежде всего, по профессиональной принадлежности, как моряк моряка. Адмирал Феодор Ушаков прославлен в лике святых в декабре 2000 г. Был прилежным молитвенником, отличался нестяжательностью, жил как монах. Он не только не проиграл ни одного сражения, но и не потерял в военных походах ни одного боевого корабля.
В храме заведена такая традиция: после богослужения всех благословляют на трапезу. За трапезой обычно читаются повествования из житий святых, затем прихожане обращаются к батюшке за советом по каким-либо проблемам или рассказывают что-либо душеполезное и назидательное. И вот однажды и Николай Николаевич поделился с прихожанами своими «морскими» рассказами, которые никого не смогли оставить равнодушным. Один из них автор статьи записал на диктофон и по благословению настоятеля храма подготовил к публикации.
Повествование ведется от первого лица.
Моя любовь к военной морской профессии ‒ от отца. Его звали Николай Николаевич, фамилия ‒ Махин. Николаем назвали и меня. Поэтому, наверное, я во всем и пошел в отца. Отец в 1948 г. окончил Ленинградское высшее военно-морское инженерное училище имени Дзержинского и в звании младшего лейтенанта был направлен на Северный флот. Перед выпуском за драку с политработником был лишен одной звездочки. Выпускникам училища присваивалось звание лейтенанта. Отец отличался принципиальностью и старался всегда жить по совести. Это, возможно, и предопределило его дальнейшую судьбу. Служил на Северном флоте недолго. Он увлекался различными видами морской техники и однажды по собственной инициативе усовершенствовал прибор самонаведения, который использовался на немецких торпедах. Сначала его за такую самодеятельность едва не наказали, а потом, когда все-таки обратили внимание на этот прибор, им заинтересовались. Неожиданно это изобретение оказалось востребованным. Немного времени спустя мой отец стал военным инженером, научным сотрудником 28-го Военно-морского института. Занимался созданием самонаводящегося оружия. Могу сказать, что на всех наших современных торпедах стоят приборы, в разработке которых участвовал мой отец. Он знал три языка, играл на фортепьяно, много читал. Человек необычайного интеллекта. Оставил после себя прекрасную библиотеку. Скончался от инфаркта за рабочим столом, когда я учился на третьем курсе того же училища, которое окончил мой отец. После окончания училища меня направили служить на корабли Краснознаменного Северного флота. Это было что-то вроде поощрения, потому что на Северный флот стремились тогда буквально все, у кого не возникало серьезных проблем с успеваемостью. Теперь я могу открыть «тайну»: назвать несколько причин привлекательности службы на Северном флоте. Во-первых, это был самый боевой прославленный флот в Советском Союзе, который особо проявил себя во время Великой Отечественной войны. Во-вторых, ‒ он оснащен современными новейшими кораблями и в-третьих, ‒ зарплата младших офицеров приближалась к окладам министров. Поэтому попасть туда было довольно непросто. Отбирали, прежде всего, тех, кто учился получше: золотые медалисты, отличники, твердые хорошисты… Троечников, естественно, направляли в другие места. В задачу Северного флота входили защита и предотвращение ракетно-ядерного нападения на нашу страну с западной части мирового океана, т. е. с северной и южной Атлантики. В его ведении находились также моря Северного Ледовитого океана ‒ Баренцево и другие. Северный флот оказывал еще поддержку Черноморскому флоту, который базируется в Севастополе.
Обычно корабли на базе или в порту подолгу не стоят, а несут так называемую боевую службу или боевое дежурство. Корабль уходит на 7-8, а то и на 11 месяцев в открытый океан. Время от времени возникают горячие точки. Хорошо помню войну в Анголе, когда ЮАР напала на эту страну. Два наших корабля сразу пошли туда и обеспечивали противовоздушную оборону порта. В это время с Кубы перебрасывали войска. Они оперативно сходили на берег и походным порядком ‒ в пешем строю и на машинах ‒ следовали в район аэродрома, где разгружались тяжелые наши самолеты с военной техникой. Получив технику, кубинцы прямо с марша шли в бой с южно-африканскими войсками. Естественно, порт бомбили. Но на наших кораблях находилась очень сильная ПВО. Помню, за два дня было сбито 4 ЮАРовских самолета и налеты прекратились. И война в Анголе очень скоро закончилась поражением южноафриканцев.
Одним из мест нашего базирования являлось Средиземное море, куда мы ходили для укрепления черноморской группировки. Обычно наши корабли проходили северное побережье Африки, а затем через Суэцкий канал и Суэцкий пролив выходили в Красное море и далее в Индийский океан. Особенно мне запомнился один из походов, который, можно сказать, открыл мне путь к Богу, к православной вере. Воспитывался я в атеистической советской семье, верил в коммунистическое будущее и религию считал неким пережитком, как нас тогда учили в школе.
Мы несли службу в Средиземном море. И вот поступил приказ идти в Индийский океан для укрепления группировки кораблей Черноморского флота, которая там находилась. Мы прошли Суэцкий канал и вышли в Суэцкий пролив перед Красным морем. Кто-то из моряков сказал, что в этих местах евреи в древности перешли море, как посуху, когда уходили из египетского рабства. Один из младших корабельных офицеров, довольно юморной парень, еврей по национальности, услышав про переход своих далеких предков через море, сразу начал шутить, мол, «местных» увольнять на берег будут. Причем национальность свою он не скрывал, как это делали некоторые другие его соплеменники в подобных ситуациях. Скорее всего наоборот… Пошли шутка за шуткой, так что вся палуба разразилась смехом. И вот в самый разгар такого «веселья» мне вдруг сообщают, что в кормовой электростанции пожар. Естественно, тут же были брошены силы на его ликвидацию. С пожаром довольно быстро справились, но причину так и не удалось установить. Корабль встал на якорь. Нужно было оперативно заниматься восстановительными работами. В кормовой части находились турбогенератор и два дизельгенератора, обеспечивающие различные отсеки судна электроэнергией. Они серьезно не пострадали, зато полностью выгорел большой распределительный щит. Работа потребовала крайнего напряжения физических и душевных сил. Ударными темпами в кратчайшие сроки аварию и ее последствия устранили, и появилась возможность немного отдохнуть. Помню, я вышел на верхнюю палубу и с каким-то особым упоением вдохнул вечернего прохладного воздуха. Дул легкий ветерок со стороны Синайского полуострова. Дело в том, что в энергетических отсеках, где мы работали, температура не опускалась ниже 40°. Иногда доходила и до 50°. Спасала только принудительная вентиляция. Поэтому оказаться на палубе после такой работы ‒ поистине райское наслаждение. Я взглянул на небо. Меня поразили необычно огромные звезды, словно сделанные из серебра, на черном-черном небе. И ни одного облачка. Рядом со мной никого не было. И вдруг непонятно откуда я совершенно отчетливо услышал странные малопонятные мне слова, которые почему-то сразу врезались мне в память: «Яко по суху пешешествовал Израиль, по бездне стопами, гонителя Фараона видя потопляема…» «Что за странное древнеславянское наречие и кто его произнес?» ‒ невольно мелькнула у меня мысль. Я оглянулся вокруг себя, но снова никого не увидел. Только звездное небо и темные силуэты корабля…
Я долго думал об этом случае, но объяснить его с материалистических позиций не мог. И вот однажды в мою душу вошла одна «крамольная» мысль: «А может это говорил Бог, в которого я не верю…»
Лишь спустя много лет, когда я уже воцерковился и начал регулярно посещать храм, мне довелось узнать значение этих странных слов. Оказалось, что это ирмос первой песни Покаянного канона ко Господу Иисусу Христу. Сколько я испытал радости, когда узнал об этом, не передать словами. Много времени и событий утекло с тех пор. Где мне только не довелось побывать, бороздить моря и океаны по всему свету, посетить немало стран. Я давно уже вышел в отставку, и мы с супругой в основном трудимся на даче и с внуками. Мой приемный сын Дмитрий Богданов принял монашество, и теперь он иеромонах Гавриил ‒ благочинный Арктического благочиния архипелага Новая Земля. Окормляет также и нашу семью. Мы у него так сказать в послушании. Стараемся жить по заповедям Господним. Но как бы то ни было, тот удивительный случай у берегов Синайского полуострова стал моим первым шагом в духовной жизни, в приближении к Богу. Видимо, так Господь вел меня к вере.