Глава 48
Владимир Николаевич сидел на скамейке, положив руки в наручниках на стол. Его взгляд блуждал по голым стенам, смотреть в окно через решётку в клеточку он не хотел, нервно сжимал пальцы в кулаки. Сержант стоял у двери, молча, ждал следователя.
Дверь распахнулась. Павел, перешагнув порог, остановился рядом с сержантом, что-то ему сказал. Павлов не расслышал его слов. Сержант вышел. Павел и Павлов остались в комнате одни. Павел подошёл, положил на стол папку, сел напротив. Его колкий взгляд заставил съежиться Павлова.
- Здравствуйте, Владимир Николаевич. Я удивлен. Видеть вас здесь непривычно, - усмехнулся Павел, открывая свою папку. – Как получилось, что вы оказались здесь? – задал он первый вопрос.
Павлов молчал. Он не ожидал, что первый допрос будет вести Павел. То, что Аксёнов работает в ФСБ, он знал, но не знал кем и в каком звании. Мысли стремительно носились в его голове. Он лихорадочно соображал, может ли рассчитывать на помощь парня. Всё, решительно всё, говорило, что нет, но Павлов искал лазейку.
- Вас задержали с холодным оружием в руках, при нападении на Краснова Захара Петровича у него в кабинете. Вы это подтверждаете? - спросил Павел.
- Да, - выдавил из себя Павлов.
- Что не поделили в этот раз? – прозвучал ровный голос. Павел смотрел прямо в глаза. Казалось, что он читает мысли. Павлов заёрзал на скамейке.
«Однако, жёстко он ставит вопросы, - подумал Павлов. – Научился».
- Делить нам с Красновым нечего, я просто психанул, - ответил Павлов.
- Вы всегда носите холодное оружие при себе?
- Нет. Ты же знаешь, почему спрашиваешь?
Павел оставил его вопрос без ответа.
- Напрашивается вывод, что вы специально взяли холодное оружие, направляясь на встречу с Красновым. Зачем?
- Припугнуть хотел, - ответил Павлов.
- И что он должен был сделать с перепуга в этот раз? – спросил Павел.
«В этот раз, в этот раз… - застучали молоточком слова в сознании Павлова. Он знает, или блефует сейчас?» - подумал Павлов. И выдержав длинную паузу, ответил.
- Долги надо отдавать вовремя. Краснов ждал, что я снова прощу ему долг, вот и нарвался.
- Когда и за какую услугу вы простили Краснову первый долг перед вами? - спросил Павел всё тем же ровным голосом.
«Если блефует, то стоит отметить, что задаёт свои вопросы с особым изяществом, - подумал Павлов. – А если нет? А если он знает, о чём спрашивает? - Павлов вздрогнул от собственных мыслей. – Да, нет, не знает он ничего. За пару лет работы у меня он ничего не заметил. Он честно выполнял свою работу. Он не знал и не мог знать о моей связи с Красновым. Олеся хорошо пудрила ему мозги, он не видел ничего, кроме неё. Если бы она для него ничего не значила, то давно бы женился».
И Павлов решил, что стоит поиграть. Игроком он считал себя хорошим.
- Так не было никаких услуг. Я Краснову долги просто так прощал, - ответил Павлов.
- Интересно! – покачал головой Павел. Владимир Николаевич видел, что он не поверил ему. – Допустим, что прощали просто так, - вдруг услышал он и радостно вздохнул, и услышал тут же. – Скажите, когда появился первый долг Краснова перед вами. Я понимаю, трудно вспомнить, но всё же, постарайтесь. Вам же надо выпутаться из этой истории. - Павлов долго молчал, пауза затянулась и Павел спросил:
- Может быть, ваша жена помнит?
Павлов взвился.
- Что ты несёшь, моей жены нет в живых больше пятнадцати лет. Жена помнит, - проворчал он тише.
- От чего она умерла, от сердечного приступа?
- Нет, от нарушения мозгового кровообращения и осложнений, вызванных им, - хмуро ответил Павлов.
- Извините, не знал. Олеся никогда не рассказывала мне о маме, - сочувственно сказал Павел.
- Лечащий врач посоветовал лекарство. В России его не было. Заказали в США, получили. Если бы я только знал, - вздохнул Павлов. – Она выпила всего одну капсулу. Ей стало лучше, я радовался, как ребёнок, а потом руки похолодели, узнавать нас перестала, а на следующий день совсем от нас ушла. – Владимир Николаевич опустил голову. Воспоминания до боли сжимали сердце, а в голове вдруг отчётливо прозвучал голос жены: «Я отсюда всё вижу и давно поняла, как же ошиблась в тебе. Эх, ты». Голос исчез, звякнули наручники, Павлов сжатыми кулаками протёр глаза, поморщился от боли.
- Болит? – спросил Павел.
- Да, болит. Синяк большой?
- До суда заживёт, - успокоил Павел.
- Не будет суда, я не в чём, не виноват, - ответил Павлов.
- Утверждаете, что совесть ваша чиста? – усмехнулся Павел.
- Утверждаю, - вскинув голову и тряхнув седеющими волосами, заявил Павлов.
- Зря! – закрывая папку, произнёс Павел. – Посидите, подумайте, вспомните свои тёмные дела, утром, завтра о них поговорим. – Он нажал кнопку. В комнату вошёл сержант. – Уведите его, - сказал Павел, вставая из-за стола.
**** ****
Олеся была взвинчена до предела. Она видела, в какое бешенство привёл отца её рассказ, об увиденной в кабинете Копылова фотографии. Она попыталась его успокоить, но ничего не вышло.
Не стесняясь присутствия дочери, отец крыл Краснова матом, сжимая пальцы в кулаки, осыпал угрозами, потом подошёл к сейфу, открыл его, достал нож, положил его в карман, и, сказав, «Я к Краснову», вышел из кабинета.
Олеся ждала его, нервничала, ходила по кабинету, не знала, что думать и что делать.
Позвонила Людмиле, оказалось, что та ничего не знает. Беспокойство за отца нарастало. Олеся решила сама съездить к Краснову в офис. Приехала.
Растерянные сотрудники Краснова сообщили ей, что Захара Петровича и её отца вывели из кабинета в наручниках и увезли парни из ФСБ.
Такого поворота событий она не ожидала. Олеся вернулась в офис, закрылась в кабинете отца и, отыскав в визитнице визитку начальника следственного отдела прокуратуры, набрала номер телефона.
- Алло, - ответили на другом конце.
- Здравствуйте, Галина Евгеньевна. Извините, что я вас беспокою. Я, дочь Владимира Николаевича Павлова. Произошло что-то непонятное. Моего отца в наручниках увезли сотрудники ФСБ. Помогите мне, пожалуйста, отыскать его.
Олеся просила только отыскать, а Галина Евгеньевна поняла, что она её просит уладить все дела с задержанием её отца. Она не первый раз помогала Павлову, конечно не за просто так, поэтому и сейчас пообещала, что сделает всё возможное.
- Я завтра посмотрю, что можно сделать, - сказала она. – Сегодня уже поздно. Завтра позвони мне после обеда, - сказала и отключила связь.
Галина Евгеньевна положила телефон на стол. Задумчиво постучала костяшками пальцев по столу. Связываться с ФСБ ей не хотелось, но многолетняя «дружба» с Владимиром Николаевичем обязывала её разобраться с этим делом.
Телефон вновь оказался у неё в руках. Она набрала номер, позвонила.
- Алло.
- Здравствуй, Роман Александрович.
- Здравствуйте, Галина Евгеньевна, - ответил Чижов.
- Тут слух пронёсся, что ты Павлова Владимира Николаевича задержал, это правда?
- Да, задержал, - ответил Роман Александрович.
- Надеюсь на трое суток?
- А вот это вам в прокуратуре решать. Вы завтра с утра к нам приезжайте, здесь обо всём и поговорим, - уклончиво ответил Роман Александрович.
- Вы хоть намекните, за что его задержали, - попросила Галина Евгеньевна.
- Я не буду вам вечер портить, завтра обо всём поговорим, завтра, - сказал Роман Александрович.
Галина Евгеньевна поняла, что пытать Романа Александровича бесполезно. Она вздохнула и лишь сказала:
- Что ж, завтра, так завтра. Ждите, приеду утром.
**** ****
Прочитав последнюю страничку романа, Вера закрыла книгу. Встала, потянулась, разминая затёкшие мышцы спины и ног, подошла к окну.
«Как же всё легко и просто получается у героев в книгах, а в жизни, почему всё не так?» – подумала она, распахивая настежь окно.
Тихо скрипнула дверь. Вера обернулась.
- Павел! – засияли радостью её глаза.
- Здравствуй, - сказал он. – Можно?
- Конечно, заходи, - пригласила его Вера.
- У меня есть маленький подарок для тебя, - доставая из кармана мешочек, сказал Павел. – Вот, держи, - положил он ей его на руку.
- Павел, ты нашёл её, где ты нашёл её? – не веря своим глазам, спросила Вера.
- Там, где ты указала, в маминой сумочке, - ответил Павел.
Вера осторожно вытащила из мешочка свою вышивку. Эмоции громадной волной захлестнули всё. Голова закружилась, Вера покачнулась, Павел едва успел её подхватить на руки. Он положил её на кровать, достал телефон позвонил Софье Григорьевне, сообщил, что Вере стало плохо.
Он стоял на коленях, согревал ей руки своим дыханием, целовал пальчики. Софья Григорьевна подошла, пощупала пульс, подняла веки, убедилась, что всё хорошо и обморок скоро пройдет, увидела вышивку в её руках.
- Сейчас всё пройдет, - сказала она, - подожди немного. Что у неё в руках?
- Её первая вышивка. Можно сказать, привет из детства получила, - ответил Павел.
- Из маминой сумочки?
- Да.
- Ну, ты даёшь! – восторженно посмотрела она на него.
- Софья Григорьевна, мы сегодня задержали Павлова. Помните, Регина Анатольевна про него много чего рассказывала. Так вот у него в те годы болела жена,- сбивчиво, начал рассказывать Павел. - Болезнь связана с мозговым кровообращением. Им лечащий врач посоветовал какое-то лекарство. Они выписали его из США. Получили. Павлов дал жене одну капсулу. Ей стало сначала лучше, а потом похолодели руки, и она перестала узнавать окружающих, а утром ушла из жизни. Он мне сегодня сам рассказал о её болезни. Вполне возможно, что Павлов использовал это лекарство.
- Я узнаю, - пообещала Софья Григорьевна. – Ну вот, приходит в себя наша малютка.
Вера открыла глаза.
- Тихо, молчи, сейчас всё пройдет, - Павел нежно провёл пальцем по её лицу.
- Всё хорошо, я вас оставлю, - сказала Софья Григорьевна и вышла из палаты
- Ты посидишь со мной?
- Да, я буду с тобой весь вечер, - сказал он. – Мне есть, что тебе рассказать и чем тебя порадовать.
- Ты здесь, и больше мне ничего не надо, - прошептала Вера.
- Я люблю тебя, моя «необыкновенная» обыкновенная Вера, - Павел спрятал своё лицо в её ладошках, целуя их.