Начиная рассказ о Сапфо, давайте посмотрим, что же это было за время — последняя четверть VII века до н.э. Рушатся древние цивилизации, на смену им приходят новые. В мир проникает первый импульс греческой мысли и искусства, предвещая скорое рождение новой эпохи.
Сапфо жила в период архаики, задолго до наступления века великих скульпторов, знаменитых драматургов и философов, заложивших основу классического мировоззрения античного мира.
Именно на заре этой новой эпохи и родилась величайшая в истории лирическая поэтесса. Платон именует её «десятой музой», Сократ восхищается ею и называет «прекрасной», а Страбон считает её просто «чудом».
В наше время одни критики пылко защищают Сапфо, другие же с не меньшим жаром её порицают. Памятуя, как высоко ценил её Платон, и как говорили о ней другие авторы, например, Аристотель во второй книге «Риторики» и её современник Алкей, мы считаем справедливым воздать должное величайшей и прекраснейшей поэтессе античности.
Лирика в Греции
Большинство исследователей сходятся во мнении, что рождение и формирование древнегреческой литературы можно датировать концом VIII — серединой V в. до н. э. Именно в этот период появляются поэмы Гомера («Илиада» и «Одиссея»), произведения Гесиода («Теогония» и «Труды и дни»), первые образцы элегической поэзии (ок. 660 г. Каллин, немного позже, ок. 640 г. Тиртей), ямбы Архилоха (ок. 650 г.) и монодическая (сольная) лирика (Алкей и Сапфо, между 620 и 680 гг. до н. э.).
Географически родиной древнегреческой литературы можно считать острова Эгейского моря и западное побережье Малой Азии — ионические земли.
Начиная с микенской эпохи и до VIII века до н. э. из уст в уста передавались истории о подвигах героях. Часто эти сказания излагались в стихотворной форме, потому что так их легче было запоминать. Считается, что именно из них и родились первые дошедшие до нас литературные произведения.
Все они имели поэтическую форму, передавались устно и исполнялись под аккомпанемент музыкальных инструментов. В зависимости от стихотворного метра, темы или повода эти произведения или декламировали, или пели.
В те времена поэзия была неразрывно связана с праздниками, которые в Древней Греции все были религиозными.
В дополисный период, где основу общества составлял oikos (т.е. дом, семья, домохозяйство), в богатых аристократических домах были свои певцы — аэды. Они передавали сказания, используя распространённую тогда технику языковых формул[1], благодаря которой им удавалось виртуозно импровизировать, каждый раз создавая новое произведение на уже хорошо известный слушателям сюжет. Существовали также и странствующие певцы, которых принимали как гостей (xenios).
Вслед за изменениями в общественно-политическом устройстве Греции (кризис власти аристократических родов, преобразование семейных общин в города-государства) меняется как аудитория поэта, так и сам поэт: от вдохновляемого богами сказителя — к художнику слова, от аэда — к рапсоду, буквально «сшивателю» песен, которые он комбинировал и располагал по-своему.
Постепенно гомеровский устный эпос проникает в более светскую среду, давая начало сразу нескольким жанрам поэзии.
Элегическая поэзия, для которой характерно чередование гекзаметра и пентаметра (шести- и пятистопная строка).
Элегия — это поэтическое размышление, темой которого может быть любовь, война, вопросы морали. Можно даже встретить образцы политической элегии. Обычно элегические произведения звучали в кругу друзей, отправляющихся на войну, или на пиру. Жанр элегии никогда полностью не исчезает из греческой литературы, а его расцвет приходится на Александрийский период.
Ямбическая поэзия, скорее всего, исполнялась на традиционных праздниках, посвященных Деметре, Гермесу или Дионису. Ямбический стих имеет ритм, очень похожий на разговорный язык, и поэтому достаточно прост и безыскусен. Эта поэзия всегда исполнялась под музыку и использовалась для коротких, в основном сатирических, сочинений.
Возникновение лирической поэзии становится новым этапом развития литературы. Сказители до Гомера воспевали судьбы народов или богов, военные подвиги, основание городов и т. д. Лирическая поэзия, напротив, начинает говорить о простой человеческой жизни, о повседневном.
Монодическая лирика (мелика) — это вид лирической поэзии, которая, как следует из названия (моно — один, лирика — по названию инструмента лира), исполнялась одним человеком в сопровождении лиры. Она сначала была четырехструнной, а впоследствии семиструнной, т.е. заключала в себе октаву. Этот вид поэзии родился в Эолии, на эгейском побережье Турции (современный Измир). Этот регион оказывал влияние на различные острова в Эгейском море, среди которых был и Лесбос — родина поэтессы Сапфо.
Хоровая лирика была создана в Спарте, примерно во времена Сапфо. Эта форма поэзии выражала не индивидуальные чувства, а переживания целого сообщества. Стихи сочинялись для хора девушек и, очевидно, предназначались для ритуалов посвящения и групповых церемоний.
Архаический Лесбос
VII и VI века до н.э., благодаря невероятному расширению эллинского мира в результате так называемой «великой колонизации», становятся периодом наиболее динамичного развития в истории Греции. Менее чем за два столетия греки основали новые полисы по всему Средиземноморью и дошли до Кавказа.
В VII веке до н. э. Лесбос был одним из самых процветающих центров Греции, а город Митилена — главным портом острова. Расположенный напротив Лидии[2], он плодотворно сотрудничал с этим царством, утончённая культура которого так сильно повлияла на формирование лирики Сапфо. Сближение греков, которые в то время в основном занимались сельским хозяйством, с развитыми восточными цивилизациями приводит к новому пониманию Вселенной, времени и пространства, где наука и философия неразрывны и прокладывают единый путь к познанию.
Во времена Сапфо на Лесбосе между местными аристократическими семьями происходили частые столкновения, источником которых послужило свержение рода Пентилидов в середине VII века до н.э. По словам Аристотеля (см. его книгу «Политика»), их жестокому правлению положил конец род Клеанактидов. Эта борьба вызывала кровавые междоусобицы, которые длились десятилетиями и приводили к изгнанию многих аристократов. Так в Египет бежал Алкей, а Сапфо была вынуждена какое-то время жить в Сиракузах.
Насилие и политическая нестабильность царили на Лесбосе до тех пор, пока правителем не был назначен Питтак, которому удалось обеспечить безопасность возвращающимся изгнанникам.
Питтак был противоречивым правителем, и хотя многие его поддерживали, не вся аристократия разделяла его взгляды, ведь за десять лет правления он лишил аристократическое сословие многих привилегий.
Как и его современник Солон, Питтак, к примеру, ограничил расходы на аристократические похороны и запретил обычное среди дворян приобретение лидийской домашней утвари и украшений. Этим объясняется, по всей вероятности, недовольство Сапфо тем, что она не может купить «диадему из Сардиса» для своей дочери Клеис. Однако обвинения аристократии в адрес Питтака не помешали ему войти в список семи мудрецов Греции.
Жизнь и творчество Сапфо: история и миф
«Благородство Сапфо не уступало её мудрости. Она была очень красива, её манера держаться очаровывала, а голос был нежен и приятен. Но величайшим из всех её даров было очарование живого ума, потому что она была сведуща в различных искусствах и науках. Она не только знала произведения других авторов, но также изобрела стихотворную строфу и сама сочиняла».
Так описывает её Кристина Пизанская[3] в начале XV века. Перед нами чистый, исполненный достоинства образ Сапфо, контрастирующий с традиционным представлением о первой лирической поэтессе как о фигуре трагической, безудержной и страстной.
В своё время поэтесса была прославлена. Её изящное изображение часто украшало керамические сосуды и монеты, которые чеканили в Митилене и Эресе; в её честь даже были воздвигнуты статуи.
Историки по-разному датируют события в жизни Сапфо, однако сходятся на том, что поэтесса жила во второй половине VII и начале VI в. до н. э., т. е. во время величайшего расцвета Лесбоса.
К сожалению, мы мало знаем о жизни Сапфо, а доступные нам источники очень противоречивы, и сложно определить, какая информация достоверна. Например, считается, что поэтесса была родом из Митилены, но, возможно, что из Эреса[4]. Существует около восьми имен, приписываемых её отцу. Есть сомнения, что она была замужем, и даже что девушка, которую она называет Клеис, была ее дочерью. Похоже, что у неё было три брата: Харакс, Эвригий и Ларих. Младший из них, её любимец, был виночерпием в пританее[5] Митилены, что указывает на аристократическое происхождение семьи. Нет надежных источников, сообщающих о её внешности. Наконец, совершенно не похоже, чтобы в том культурном контексте, в котором она жила, манера её общения с другими женщинами вызывала осуждение.
Эпиталамы, или свадебные песни, которые она сочиняла на заказ, должно быть, приносили определённый доход, но, скорее всего, этого было недостаточно, чтобы постоянно поддерживать роскошную жизнь того класса общества, к которому принадлежала Сапфо: аристократию Лесбоса античные авторы описывали как гордую, любящую великолепие и очень гостеприимную.
Учитывая время и социальный контекст, в котором жила Сапфо, вполне возможно, что она была замужем, но ни её повседневная жизнь, ни её финансовое положение, похоже, не зависели от человека по имени Керкил. Во всяком случае, в дошедших до нас фрагментах нигде не упоминается её муж, в то время как ближайшие родственники поэтессы занимают в них значительное место: Сапфо помнит определенные советы матери, рассказывает о любимой дочери и т. д. То есть она предстаёт как личность, несущая ответственность за своё окружение, что отдаляет ее от привычного образа греческой женщины, чья жизнь ограничивалась рамками гинекея (помещения для женщин) в супружеском доме.
Богатая или нет, Сапфо безусловно была одной из самых влиятельных фигур в обществе Лесбоса. Об этом свидетельствует знаменитый отрывок из Алкея[6], где поэт выражает своё благоговение, называя её «святая Сафо», или слова Сократа, когда он ссылается на Сапфо и Анакреона как уважаемых греческих мудрецов.
У Сапфо и Алкея много общего: родина, эпоха и социальное положение, даже политические взгляды. Творения обоих звучат на симпосиях[7] и состязаниях, которые были частью религиозных праздников при святилищах, когда щедрые жертвоприношения богам чередовались со спортивными и поэтическими соревнованиями.
Вероятно, с состязаний у святилищ Лесбоса и начинается широкое распространение произведений Сапфо и Алкея. Не забудем при этом об огромной разнице между вселенной, которой правит Эрос, в творениях Сапфо и миром войны и сражений, к которому постоянно обращается в своем творчестве Алкей.
Когда речь заходит о поэмах Сапфо, комментаторы не находят в них отражения исторической реальности. Хороший пример приводит Боуи (1986), утверждая, что в поэме, посвященной эпической картине помолвки Гектора и Андромахи, мифологический сюжет представлен не как рассказ о событии, а именно как миф.
Славься, на Кипре рождённая, памятью древнею!
В Трою глашатай Идэй приспешил с благовестием,
Славу гласил всей Асийской земле вековечную:
«Гектор с дружиной везёт на судах от священных Фив,
С брега плескучих Плакийских струй, пó морю горькому,
Царскую дочь, Андромаху, красу быстроокую.
Взял за невестой приданого многое множество —
Паволок, злата, запястий, узорочий, пурпура,
Кости слоновой, чеканной серебряной утвари».
Так возглашал: подымался проворно Приам-отец;
Молвь донеслась до царёвых друзей с хороводных стогн.
Живо в повозки мулов запрягли, в быстрокатные:
Жёны на них выезжали, да резвый люд девичий;
В царских, опричь, колымагах Приамовы дочери.
Рьяных коней подвели под ярмо колесничное
Юноши; ко́ней пустили возницы-ристатели...
Всюду ливан добровонный курился по городу.
Жёны старейшие подняли клик ликования;
Мужи всем сонмом воззвали к Пэану-Спасителю,
Лирника пением славили, меткого Лучника,
С ним — новобрачных, подобных богам-небожителям[8].
Так же мифологично рисует Сапфо многочисленные детали быта благородных жительниц Лесбоса, о чём свидетельствует следующий фрагмент:
Как фиалками многими
И душистыми розами,
Сидя возле меня, ты венчалася,
Как густыми гирляндами
Из цветов и из зелени
Обвивала себе шею нежную.
Как прекрасноволосую
Умащала ты голову
Миррой царственно-благоухающей.
Очевидно, традиция сохранила в основном любовные тексты Сапфо и, без сомнения, это была её излюбленная, но не единственная тема. Она не отделяла свою жизнь от того, что происходило вокруг.
Антипатр Сидонский (Палатинская антология[9], книга VII) называет ее «музой среди смертных». Сапфо даже включают в круг Афродиты, Эроса и Пейто (богиня убеждения, спутница Афродиты ). Из-за такого приписываемого ей «божественного» состояния её и исключили из перечня великих лирических гениев, данного в одной из эпиграмм Палатинской антологии.
Первую поэтессу западного мира также путают с пифией, жрицей, через которую Аполлон передавал послания, вызывая в ней видения, которые она переводила на язык людей. Плутарх сравнил высокое «огненное» состояние пифии на треножнике в Дельфах с «божественной одержимостью», из которой, по словам автора, похоже, родились следующие строки прекрасной Сапфо:
Лишь тебя увижу, — уж я не в силах
Вымолвить слова.
Но немеет тотчас язык, под кожей
Быстро лёгкий жар пробегает, смотрят,
Ничего не видя, глаза, в ушах же —
Звон непрерывный[10].
Важно помнить, что жизнь Сапфо не была оторвана от реальности. Только её реальность — вселенная женщины — была не столь значима для традиционной историографии.
Женственность и любовь у Сапфо
Сапфо была первой женщиной, которая овладела поэтическим и музыкальным искусством своего времени, она же первая приоткрыла мир женщины. Через своё искусство она говорит не о том, о чём обычно говорят мужчины, и не так, как они это делают; она внесла новые ноты в поэтический язык, сделала его мягче и нежнее, чтобы выразить то, что было важно для дамы.
Если у Гомера мы видим героев-воинов, а поэзия Гесиода несёт цивилизационный и религиозный импульс, то благодаря Сапфо поэзия начинает говорить об индивидуальных ценностях, которыми живут женщины Лесбоса, о том, что они любят, о чём думают. Она воспевает тех, кто выделяется на небосклоне, как Луна среди звезд, — дев, плетущих гирлянды, танцующих у алтаря богини или нежно поющих. Она превозносит ту женщину, которая призывает Граций, Муз, Афродиту, которая плачет по Адонису. Она прославляет самых мудрых, самых любящих, самых быстрых и ловких, для которых величайшая честь — быть подобным не богу или герою, а богине.
Стихи Сапфо воспевают радость от встречи с красотой, скромностью, целомудрием — теми универсальными ценностями, которые помогают даме стать воплощением любви с присущими ей великодушием, чистотой, красотой и нежностью. В своих стихах, предназначенных для исполнения в фиасе[11], Сапфо пыталась пробудить в девушках стремление к идеалу дамы, любящей и культивирующей музыку, поэзию и танец, чтобы одухотворять мир вокруг и самих себя. Поэтесса, хорошо понимавшая роль женщины в мире, говорит об этом в чудесных строках:
Я негу люблю…
Жребий мой — быть
В солнечный свет
И в красоту
Влюблённой[12].
Говоря о теме любви, нужно понимать, что красота и любовь сливаются для Сапфо воедино. Следовательно, любовь женщины к мужчине ничем не отличается от любви к женщине — у любви нет пола.
Поэзия Сапфо отличается свежестью чувств, она говорит о своём сложном внутреннем мире любви так естественно, словно для неё всё в мире сводится к этой неизмеримой реальности.
Фиас Сапфо. Теории
Загадочное сообщество, центром которого была Сапфо, принято называть фиасом. Однако используя этот термин, каждый автор понимает его по-своему. Иногда имеется ввиду просто культурное объединение; в других случаях исследователи приписывают ему некую социальную роль, но лишают религиозности.
В настоящее время существует множество противоречащих друг другу или, если взглянуть на них по-другому, дополняющих друг друга теорий. Согласовав их между собой, мы, вероятно, сможем понять истинную природу фиаса Сапфо.
Такие авторы, как Джентили[13](1966), придерживаются гипотезы, согласно которой Сапфо была верховной жрицей небольшой группы женщин, живших уединенно и поклонявшихся Афродите. Конечно, Сапфо была религиозна, ведь такова была повседневная жизнь того времени. В Греции 7 в. до н. э. не было такого разделения между религиозным и светским, как в наше время, поэтому деятельность сообщества Сапфо могла быть самой разнообразной.
Другой автор, Марру[14], утверждает, что они изучали «мусическое искусство» (musiké). В древности под «мусическим искусством» понимали целостное и разностороннее воспитание, которое включало в себя не только музыку, но и литературу и науку того времени. Члены сообщества вместе жили и обучались в школе, которая представляла собой религиозное братство — фиас, посвященное богам-покровителям искусств.
Представление о Сапфо как о наставнице вполне правдоподобно. Должно быть, современники видели в поэтессе с Лесбоса хранительницу неких особых знаний; об этом же упоминает Платон в диалоге «Федр». Однако другие авторы считают, что обучением она не занималась.
Меркельбах[15] указывает, что слово «фиас» в древности никогда не связывалось с именем поэтессы, и предлагает называть окружение Сапфо просто «кругом», то есть объединением, состоящим из небольшой группы женщин, аналогично мужским союзам ― гетериям (heterías – объединение воинов, поддерживавших друг друга как в бою, так и в жизни). Как бы то ни было, вокруг Сапфо существовала группа женщин, смысл которой состоял в обучении, основанном на поклонении богиням, что не кажется нам странным, поскольку, как мы уже упоминали, в греческом мире религиозность являлась частью повседневной жизни.
Фиас Сапфо как философская школа
Как было сказано выше, природа этого сообщества до конца неизвестна. Однако если всё же попробовать назвать его, то первое определение даёт нам сама Сапфо, говоря о своём фиасе как о «доме служительниц муз»:
Да молчит в дому
Служительниц Музы плач!
Петь надгробный гимн,
Подруги, неуместно нам.
Тогда мы можем сказать, что это было своего рода женское братство, посвящённое Музам, Грациям и Афродите, подобно Академии Платона, которая находилась под покровительством Муз, Афины и Эроса.
Воспитанницы Сапфо занимались музыкой, поэзией, танцем. Изучение этих дисциплин призвано было сделать девушек более утончёнными, помочь им стать гармонично развитыми людьми. Поэтесса создала собственную педагогическую систему, которая соответствовала роли женщины в обществе. В обучение использовались новые для того времени формы поэзии, музыки и танца. Большое значение уделялось также созданию красивого и гармоничного пространства.
Отличие новой поэзии Сапфо в том, что строфы обрядовых песнопений произносились не только в установленном ритме[16], но и в определённой тональности, чтобы передать состояние души. Изобретённый ею эолийский лад особенно подходил для песенного исполнения. Вполне возможно, что именно эта поэтическая техника Сапфо давала возможность достичь своего рода катарсиса (то есть очищения), возвышения души.
У Плутарха читаем: «…сколько приятности в песнях Сапфо, чарующих и услаждающих слушателей...»[17]
Вслед за Плутархом мы можем предположить, что своим творчеством Сапфо хотела не только доставить удовольствие подругам, но и с помощью тельхина[18], очарования, исходящего из магии её личности, привести их к особому состоянию души. Таким способом Сапфо передаёт своим ученицам универсальные ценности красоты, Эроса (любви), природы и жизни.
Сапфо также создаёт новую музыку, которая сопровождает и усиливает её поэзию. Зная, что определённого рода музыка рождает то, что греки называли матесис (гр. Μάθησις), то есть «наука или обучение», и катарсис — «очищение», она создала так называемый миксолидийский лад[19] — новый подбор созвучий для окраски музыкальной темы.
Для исполнения использовались такие инструменты как пектис[20] (вид арфы с высоким регистром) и барбитос (вытянутая лира с длинными струнами и низким звучанием).
Логично предположить, что если Сапфо создала новую поэзию и новую музыкальную систему, она также создала и новый танец. Она не отказывалась и от традиционных танцев, но, скорее всего, создавала собственные, адаптированные к религиозным целям фиаса. Самый известный, о котором упоминает сама Сапфо, — «танец кариатид», в котором группа девушек чествовала Артемиду.
Сапфо придаёт большое значение созданию красивой и гармоничной атмосферы, в которой природа, цветы, прекрасные одежды и просто всё прекрасное служит достижению поставленных поэтессой педагогических целей. Сапфо считала, что душа пробуждается при созерцании красоты – прежде всего телесной, а впоследствии внутренней, духовной. В сапфической поэзии часто упоминаются украшения, одеяния, утончённые манеры — всё это отражает безупречный вкус, которым отличались девушки из её фиаса.
Есть и другие детали, которые постоянно появляются в сапфической лирике. Девушки умело пользовались ароматами, находили в течение дня время для самых разных занятий. Как и у пифагорейцев, у них было время и для практических занятий, и для ритуалов. Большую роль играли символы. Например, они принимали определённые позы, использовали определённый крой и цвета в одежде, украшениях и т. д. В то же время, подобные элементы всегда были свойственны любой философской школе в любую эпоху.
Философ Максим Тирский, вероятно имевший доступ ко всем сочинениям Сапфо сразу после смерти поэтессы, сравнивает её воспитание любовью с методом Сократа. Её подход объединял в себе любовь, поэзию и духовный импульс.
Этот автор также внёс важный вклад в изучение сообщества Сапфо. Он утверждал, что подобно Платону она искала познания божественного через различные проявления красоты и, очищая их от всякой материальности, открывала первозданную, божественную суть вещей. Получается, что сапфическая и платоническая школы были очень похожи в своих подходах и учениях. Эрос у Сапфо, как и у Платона, служит обучению, ведущему к почитанию аретé, добродетели. Только достигая добродетели, женщина может служить Музам, а в этом и заключается формирование личности.
Фиас как религиозный центр
Максим Тирский приводит фрагмент, в котором Сапфо называет себя «служанкой Афродиты». Свидетельствует ли это о том, что она была жрицей этой богини? В её стихах действительно часто упоминаются религиозные обряды. Возможно, фиас Сапфо был связан с поклонением богине, и церемонии были кульминационными моментами в жизни сообщества. Любовь же в этом случае возвышается до религиозной и церемониальной сферы, где чувства передаются уже не только через психику, но и через ритуал.
Известно, что одним из основных элементов фиаса были хоры в честь богини, в которые объединялись девушки одного возраста, сопровождая пение играми и танцами. В этих танцах воспитанницы Сапфо как бы уподоблялись богу или богине.
Фиас как инициатическая школа
Безусловно, при изучении и анализе фиаса эта грань самая сложная и загадочная.
До сих пор мы видели Сапфо как наставницу и жрицу, но, возможно, её самая сокровенная роль (и поэтому самая настоящая) — это посвящённая и посвящающая других.
Хотя для многих исследователей фиас Сапфо — не более чем литературный центр или школа с определённым религиозным уклоном, в стихах поэтессы присутствуют элементы, свойственные для некоторых типов посвящения, широко известных в древности. Мы имеем в виду уже упоминавшееся состояние катарсиса, мистический экстаз или «эпифанию-теофанию» и теопневстию (способность слышать устные наставления божества).
Под теофанией (или эпифанией, богоявлением) понимали реальное видение божества, которое, согласно древним традициям, могли иметь только посвящённые. Максим Тирский утверждает, что Сапфо часто «беседовала напрямую» с Афродитой и в некоторых случаях с богиней Герой.
Ярким примером могут служить такие фрагменты, как знаменитая Ода к Афродите, — возможно, самое известное из произведений Сапфо:
Пестрым троном славная Афродита,
Зевса дочь, искусная в хитрых ковах!
Я молю тебя, — не круши мне горем
Сердца, благая!
Но приди ко мне, как и раньше часто
Откликалась ты на мой зов далёкий
И, дворец покинув отца, всходила
На колесницу
Золотую. Мчала тебя от неба
Над землёй воробушков милых стая;
Трепетали быстрые крылья птичек
В далях эфира.
И, представ с улыбкой на вечном лике,
Ты меня, блаженная, вопрошала, —
В чём моя печаль, и зачем богиню
Я призываю,
И чего хочу для души смятенной.
«В ком должна Пейто, укажи, любовью
Дух к тебе зажечь? Пренебрёг тобою
Кто, моя Псапфа?
Прочь бежит? — Начнёт за тобой гоняться.
Не берёт даров? — Поспешит с дарами.
Нет любви к тебе? — И любовью вспыхнет,
Хочет — не хочет».
О, приди ж ко мне и теперь! От горькой
Скорби дух избавь и, чего так страстно
Я хочу, сверши и союзницей верной
Будь мне, богиня!
Современные критики задаются вопросом, являются ли сапфические теофании (богоявления) исключительно художественным вымыслом или, всё же, реальными воспоминаниями о личных переживаниях, изложенными в поэтической форме. Большинство поддерживает первую версию; однако, если мы не считаем таких философов, как Платон или Плутарх, наивными, безумными или суеверными людьми, нас следует признать вторую. Так Платон в своём диалоге «Федр» говорит о способности посвящённых видеть духовные сущности и даже созерцать богов, а значительно позднее Плотин подтверждает истинность божественных видений. Такие видения были не следствием причудливых фантазий, а результатом строгого и последовательного обучения, раскрывающего внутренние способности человека через ряд инициаций, к которым допускались только самые достойные.
Что касается теопневстии, — это откровение, божественное вдохновение или, точнее, таинственная способность слышать учение бога. Подобное общение с высшими силами обычно происходит во сне, и, возможно, Сапфо использовала специальные ароматы, чтобы достичь определённого состояния. О подобных ароматических средствах поэтесса рассказывает в своих стихах. Очевидно, что они обладали свойством, которое позволяло человеку войти в некое состояние экстаза, в котором душа отделялась от тела, и в то же время оставаться в сознании, так что по окончании сна можно было вспомнить всё, что прожито и познано.
Точно так же, как мы видим сны, у Сапфо были видения, воспринимаемые как реальность, которые она с готовностью описывает, желая максимально точно передать увиденное.
Наконец, остаётся проанализировать феномен «мистического экстаза», который вместе с теофанией является наиболее спорным аспектом сапфической поэтики. То, что современные ученые обычно трактуют как вспышки ревности или страсти, Плутарх называет «божественной поэзией» или «сверхъестественным смятением души», «экстазом» и т.п.
О том, что Сапфо была посвящённой, на наш взгляд, также свидетельствует Платон в диалоге «Федр». Тех, кто видел божественные сущности вблизи, он называет «одержимыми любовью». Сапфо описывает те же состояния, которые свойственны посвящённым при встрече с чем-то, что напоминает им о созерцании божественных сущностей, пережитом душой когда-то в прошлом.
Есть и другие свидетельства, которые наводят на мысль, что сапфические стихи о любви также могут иметь мистическое значение. Например, мало кому известно, что первая жрица и сивилла (прорицательница) храма Аполлона в Дельфах по имени Фемонóя, чьи пророчества были очень знамениты, также первая записала и прочитала вслух сапфические строки. Использование стихов Сапфо с самого начала существования Дельфийского оракула весьма ясно указывает на их мистический и пророческий характер.
Конечно, эта статья не может дать полное представление о Сапфо. Скорее, в ней мы соединили точки зрения разных исследователей на её жизнь и творчество. Больше или меньше, но каждая из них помогает нам ближе узнать эту необыкновенную женщину, которая, мы уверены, будет заново открыта историей и своим светом вновь озарит человечество.
Нам хотелось бы, чтобы те слова, которые однажды произнесла сама поэтесса, стали пророческими:
Вспомнит со временем
Кто-нибудь, верь, и нас.
Примечания
[1] Заготовленные эпитеты и целые фрагменты, которыми пользовались аэды.
[2] Государство в Малой Азии на территории современной Турции.
[3] Французская средневековая писательница итальянского происхождения, одна из первых женщин — профессиональных писателей, поэтесса и автор ряда философских трактатов о роли женщины в семье и обществе.
[4] Город на западе острова Лесбос, в 50 километрах к северо-западу от Митилены.
[5] Выборный совет, который осуществлял управление городом.
[6] Отрывок XXI «К Сафо»:
Святая Сàфо!
С нежной улыбкой Сàфо!
С кудрями цвета
Темной фиалки, Сàфо!
Слететь готово
С уст осмелевших слово…
Но стыд промолвить
Мне запрещает слово!
Перевод Вяч. Иванова
[7] Пир, собрание, важной частью которого были беседы на заданную тему; также слушали песни и декламации стихов.
[8] Перевод Вяч. Иванова.
[9] Собрание античных и средневековых греческих эпиграмм (всего около 3700), составленное византийским грамматиком X векаКонстантином Кефалой (греч.Κεφαλᾶς). Название антологии объясняется тем, что единственный её список сохранился в Палатинской библиотеке (Гейдельберг).
[10] Перевод В. Вересаева.
[11] Греч. thiasos — «собрание, процессия». На русском встречается написание как «фиас», так и «тиас». Процессия, посвящённая богу или богине, например, Дионису или Музам. Фиасом называли также вообще любое античное общество, имевшее общий культ. Подобное объединение могло быть основано для взаимной поддержки или общих занятиях.
[12] Перевод Вяч. Иванова
Другой перевод: Я люблю изысканность... и мне дарованы Любовь, Солнечный свет и Красота…
[13] Gentili, Bruno. “La Veneranda Saffo.” Quaderni Urbinati Di Cultura Classica, no. 2, 1966, pp. 37–62
[14] Marrou, H.-I. 1965. Histoire de l'éducation dans l'antiquité, Sixth Edition, Paris.
[15] Merkelbach R. Sappho und ihre Kreis // Philologus. 1957. Vol. 101. P. 4, cf. 12-16.
[16] Сапфическая строфа характеризуется тем, что в каждой строфе в первых трёх стихах ударения падают на 1й, 3й, 5й, 8й и 11й слоги, а в четвёртой строке – на 1й и 4й. И так повторяется на протяжении всего стихотворения, из строфы в строфу.
[17] Плутарх «О том, что Пифия более не прорицает стихами», предположительно 117г.
[18] В греческой мифологии тельхины — существа, обладавшие способностью к магии.
[19] В музыке Древней Греции существовало понятие отдельного миксолидийского лада. Плутарх пишет: «Миксолидийский — некоторым образом волнующий, страстный лад, годный для трагедии. Аристоксен утверждает, что придумала играть по-миксолидийски Сафо, а от неё уж научились трагики. Они взяли этот самый лад и сочетали его с дорийским, выражающим величие и достоинство, тогда как тот — страстность; трагедия представляет собой смесь их обоих».
[20] Древняя треугольная цитра, на которой играли ассирийцы, египтяне и греки. Этот инструмент высоко ценился в городах Лидии и был любимым инструментом поэтессы Сапфо.
Долорес Гомес Салмерон
Перевели с испанского Мария Бурла, Наталья Налепина, Ани Саргсян.