Сколь ни готовься, а неожиданность подстерегает в засаде - она терпелива, неприметна, коварна…
Выстрелил в направлении…, не целясь, реагируя на движение в переферии. Ещё не повернув головы, приметил, что один из силуэтов осел, а ещё два рванули за камни. Почти машинально, метнул туда гранату…
Он лежал на спине, похрипывая, пуская пенившуюся струйку из уголка рта. Безмерно-спокойный, разглядывающий, казалось, Небо. Впрочем, нет - это был отрешённый взгляд, который собрался и стал колким, приметив меня. Рука его потянулась к разгрузке, нарочито-осторожно, демонстрируя явное желание не испугать… Из-за пазухи показалась жёлтая рукоять. “Кортик”, - мелькнуло в голове и вспомнилось как в детстве любил рассматривать дедов. Всё существо его - очи, лицо, протягивающая клинок рука вторили шевелению беззвучных губ: “Добей!”. В последнее мгновение взор потеплел, наполнившись благодарностью…
Хлестнуло воспоминаниями. Казалось, совсем недавно, провожая колонну я подарил Стёпке плитку шоколада - назавтра ему исполнилось бы двадцать. Уже через пять часов, разглядывая следы боя, читая в них повесть разбитой колонны - повесть о коварстве и героизме, о страхе и отваге, о предательстве и чести искал я Степана. Вот он, одинокий след, присыпанный гильзами его ПК… Тут он положил двоих, тут ещё одного - лишь отметины от тел на земле. Его преследовали, его гнали… Начался кровавый след, шаги загуляли… Тут он пал на колено… Встал, пошёл… Его шатало, мутило, крови на земле становилось больше… Кончилась лента…
Я нашёл его в кустах. Зубы и губы перепачканы шоколадом, пальцы в потёках крови… Воображение дорисовало картину: кто-то нашёл его, не выдав остальным преследователям, присел рядом, осмотрел раны…
Знаю, будь у Стёпки силы, непременно бы использовал гранату, отдав кольцо Харону за переправу. Значит, не мог… Представилось, как взглядом, полным тоски смотрел он на шоколадку, торчащую из нагрудного кармана… Тот, второй, достал её, развернул, отломил дольки и поднёс к слабеющим губам. Терпеливо скормив всю плитку, “дух” аккуратно свернул обёртку и положил обратно в карман, затем отвёл голову Степана в сторону и, сквозь ключицу, проткнул сердце. Рана была маленькой, как от кортика…
Не знаю зачем закопал его, тратя время, подвергаясь опасности, всегда спешащей на шум. Уходя, воткнул кортик в дерево, укрывшее тенью его могилу…