Письмо Боцмана
На одном интернет-ресурсе мой уже знакомый читателю рассказ «Лишние люди» имел довольно высокий рейтинг, и как раз в это время, совершенно случайно, в «Одноклассниках» я пересёкся с его героем, уже капитаном 2 ранга, Вадимом Боцкиным. Дав ему ссылку на сайт, получил в ответ хороший отзыв за приятную ностальгию и письмо, в коем он изложил видение той ситуации от первого лица, почти неизменённым содержимым которого и делюсь с вами:
Подполковник, стоявший в тот раз дежурным по училищу (фамилию я его уже не помню), действительно был с кафедры армейской тактики. И по сложившейся у них «традиции» очень не любил наш флотский факультет! Не было ни одного его дежурства, чтобы начфака, а потом и начальников курсов, не отодрали за какие-то происшествия. И высасывал, собака, всё буквально из пальца. Ну, или почти всё. В общем, не имея возможности научить моряков-курсантов армейской тактике, он учил нас уму-разуму на своих дежурствах. Мы уж и справки наводили у КИФа про его нормальность и возможных подходах к нему, ответ был один: непреклонен и без компромиссов. Дошло до того, что в дни, когда он заступал, суточный наряд инструктировали не только старшины, но и начальники курсов и даже начфак или его заместители.
В тот день «счастье» улыбнулось мне.
Будучи лично многократно и подробно проинструктированным, я проникся поставленной задачей и к 2 часам ночи вся территория и помещение курса были вылизаны как никогда. Несмотря на то, что это был уже четвёртый курс, «в честь такого праздника», форму все заправили на баночки*. Кроме того, в большом наряде стояла дружественная нам рота, и было организовано оповещение передвижения «врага» по училищу и возможные его планы. В общем, вроде как всё предусмотрел, и о, удача! - в 4 утра дежурный решил прилечь в дежурке, о чём незамедлительно нам было сообщено нашей разведкой. Поборовшись со сном до 4.30, я всё-таки решил прилечь, не раздеваясь и накрывшись до глаз одеялом. На тумбочке остался Олег Наконечный. Его задача была при хлопке двери внизу тут же меня толкнуть. Олег имел свойство столбенеть при виде начальства и переходить на хрип в случае паники. Но я на худшее не надеялся, так как посчитал, что всё предусмотрел.
Глаза я открыл непосредственно в тот момент, как меня посчитали. Был я, кажется, седьмым в общем подсчёте личного состава. Улучив момент и используя «складки местности», я стёк с кровати и вжался в угол за рундуком у окна. Ближним к окну спал Дима Педанов (Педан). Толкнув его и шёпотом ему, чуть тёпленькому со сна, объяснив что от него требуется, я стал ждать, когда он с шумом откроет окно рядом со мной. Так как была середина марта, то почти все окна ещё были заклеены, кроме моего, которое открывали на проветривание. Педан выполнил свою часть дела и, шумно зевая и подкашливая, прошлёпал мимо дежурного по училищу и заикавшегося дневального, пытавшегося доказать дежурному правильность расхода по курсу, в гальюн.
Я повис на подоконнике, казарма находилась на втором этаже. Толстый слой льда, выпуклой линзой кверху, ожидал меня внизу. До упомянутой тобой часто используемой «по назначению» лепнины достать можно было из другого окна, но никак не с этого, даже если б я был акробатом. Я призадумался в висе. Пред глазами встал случай, когда прошлым летом Виталик Лымарь выпрыгнул в окно в «гражданке», спасаясь от глаз начфака, порвал связки. Так то летом, а то на лёд!
Из размышлений меня вывел вернувшийся из гальюна Педан. Поскольку на улице был ещё совсем не май-июнь и меня в поле видимости уже не было, Педан, не задумываясь, решил закрыть окно. С первой попытки не получилось - мешали мои пальцы. Оценив следующий замах «незакрывающейся» рамой, они сами приняли правильное решение вперёд мозга.
Спланировал на лёд, как зебра, окно закрылось. Приземлился не очень удачно, но копчик, вроде, цел. (После всего сходил посмотрел, куда это я и откуда - впечатлило!) И поняв, что живой, помчался наверх.
Моё появление снизу (с территории) привело дежурного по училищу в радость, а Олега Наконечного в панику (ведь он сам меня посчитал и я через дверь не выходил).
Доложив дежурному, что все хорошо, и выслушав его тираду, что у меня хреново с математикой, я спросил разрешения дать указания дневальному по уборке территории. С ехидной улыбкой он наблюдал, как я пытался вразумить очумевшего от «явления Христа» Олега Наконечного, что надо замести и в каком месте (след на льду всё-таки остался).
После того как дневальному был всучен голяк*, а сам он почти взашей вытолкан на территорию, мы с дежурным по училищу вернулись к «математике». «Тактика» просчитал курс четыре раза! И победу в этом деле каждый раз неминуемо одерживал флот!
Дежурный задумался минут на 15 у окна с видом на флаг факультета, стеклянными глазами провожая возвращавшихся к подъёму женатиков. Очевидно, какие-то процессы в его мозгу начали работать именно так, как надо, потому что он спросил:
- А какова высота потолков в казарме?
Но, наблюдая за игрой мысли на его лице, я к этому вопросу я уже был готов и сходу назвал запредельную цифру и как бы к слову поведал, что окна снаружи очень сложно мыть, а весна, пора бы уже, но в прошлом году вон курсант Лымарь сорвался с ветошью в руках - хорошо хоть обрез успели поймать - отделался разрывом связок.
На этом наше противостояние закончилось и «Тактика», произнеся в пространство: «Что-то всё это как-то странно…», так в прострации и убыл на КПП. А вернувшегося с территории так ни во что и не врубившегося Олега я отправил обратно, уже подробно и обстоятельно разжевав, что и где надо замести.
Поначалу все проходило в штатном режиме, согласно распорядку дня. Но в 11 часов вернувшийся от начфака начальник курса капитан 3 ранга Ефименко Василий Алексеевич, со сдвинутыми бровями и хитрой искоркой в глазах, поднял меня с койки к себе. Вопросов, как таковых, как и претензий к несению вахты не последовало, но ему было непонятно, как это так «Тактика» неправильно мог сосчитать личный состав, а потом вдруг после возвращения дежурного с территории всё сошлось.
- И, кстати, что это ты делал на территории!? (Ход мыслей правильный, ещё бы, он же выпускник нашего факультета, что делать на территории на 4 курсе?!). Ответ был дан его же словами, услышанными вчера:
- Вы же сами вчера предупреждали, инструктировали, чтоб без замечаний, вот и расход у меня правильно составлен и с личным составом бьёт, и по кубрику замечаний нет, и территорию мы лизали, как у кота…, чтоб вообще!...
Очевидно, Васю мой ответ удовлетворил, и он меня отпустил. Хотя улыбка с лица никуда не делась и хитринка из глаз тоже Ну а я, уже разбуженный, двинулся на КПП, узнать из первых уст данные разведчиков.
Дежурный по КПП N 1, Саня Кагукин, поведал мне, что сначала «Тактика» доложил нашему начфаку, что, мол, какие-то странные вещи происходят на 4-м курсе: то бьёт расход, то нет, и, услышав от него одобрительное «достали уже, сейчас всех порву», пошёл дальше. Генералу знать про это не следовало, очевидно решил «Тактика», а вот его заместитель полковник Ивашина, наверное, оценит. Ну и доложил. То ли Ивашина был не в духе (а когда он был в нём?!), то ли мистическая история ему не понравилась, не знаю. Но крик стоял у КПП жуткий.
Дальше рассказываю, что узнавал из разных источников. «Тактика» написал подробный рапорт о случившемся. Что уж он там указал, никто не знал, но после того, как Ивашина с ним ознакомился, накропавшего он с дежурства снял. От меня отстали, хотя дня три интерес к произошедшему держался как у курсового офицера, так и у курсантов. На четвёртый день я старшинам взводов рассказал о подробностях нашей математической бойни
На следующее дежурство «Тактика» заступил через неделю. На разводе он лично предупредил всех моряков, что будет сам считать, проверять, и чтоб все дежурные…по первому свистку! И чтоб никакой территории! И чтоб всё никуда!... Не успел проверить - вечером дежурство принял помощник, а его увезли на «скорой» в госпиталь. Одни говорят, что давление, другие - что нервный срыв.
Встретился с ним месяца через два. Случайно проходил через коридор кафедры тактики, а он выходит. Увидев меня, он слегка шарахнулся в сторону, во взгляде у него была если не ненависть, то как минимум неприязнь, то ли ко мне лично, то ли к морякам вообще. Дежурным его не ставили почти год. К нашему выпуску ближе он заступил снова, но, что странно, больше ни разу к морякам не поднимался. Подходил к казарме, вызывал дежурных и спрашивал на улице, всё ли в порядке. Получив удовлетворительный ответ, убывал на свое штатное место.
...Писал и как будто всё пережил еще раз. Да и совесть всё-таки за подполковника того до сих пор немного грызёт.
*Банка, баночка – доска-сиденье в шлюпке и вообще сиденья, в данном случае – табурет.
*Голяк – метёлка. Тоже флотское.