Мой герой
У каждого ребёнка есть такой человек, на которого хочется равняться в жизни и ценностях. Взрослея, ты начинаешь понимать, что всё устроено намного сложнее. Например, ценности у человека правильные, но инстинкт самосохранения подсказывает тебе, что по его стопам идти не стоит. Ведь это не принесёт тебе ни денег, ни счастья.
У меня так с дедушкой. Всю жизнь он был моим героем. Но следовать его примеру я не могу и не хочу. Для меня это было бы неправильно. Я люблю деда и уважаю его. Поэтому теперь, когда он умер и мои слова не в состоянии задеть его, я расскажу правду о том, как ему пришлось выживать, когда он был достоин лучшей судьбы и изо всех сил сражался за неё для себя и других.
Обжигающее горнило
Как и всё его поколение, дедушка прошёл через страшное горнило. Кто выжил в нём, тот закалён настолько, что почти бессмертен. Было всё: война, голод, ужасающая бедность, смертельная болезнь в детстве, потеря отца. Столько тягот хватило бы не на одну, а на несколько трудных жизней. Но все они достались щупленькому пареньку, который не вырос из-за недоедания даже до 160-ти сантиметров.
Дед никогда не жаловался. Он просто шёл к цели. Поставил задачу служить на флоте и как-то прошёл жёсткий отбор. Армия сделала его очень сильным. Он и в 55 лет поднимал 50-ти килограммовый мешок на плечи и нёс без передышки.
А после армии было всё, как у всех: женитьба, дети и завод.
Одна и на всю жизнь
Это где-то настоящий мужик должен в жизни сделать три вещи: построить дом, посадить дерево и вырастить сына. В советских реалиях нужно было выстроить хрущёвку, тянуть детей, по возможности сажать огород и убиваться на нём. Дед так и делал. А одна на всю жизнь, по его версии, должна быть жена и работа.
В браке с бабушкой они прожили полвека. А родному заводу из горячей сетки дедушка отдал больше тридцати лет жизни. По выходе на пенсию ему выделили ту же сумму, что и бабушке, трудившейся бухгалтером – ровненько 20 тысяч. Не хочу сказать, что в бухгалтерии лёгкая работа, но многие дедушкины коллеги по здоровью до долгожданной пенсии вообще не дожили! Сумма не абсолютный мизер, но оплати квартиру, купи какой-то еды, лекарство. И что останется?
Дети и внуки
У дедушки и бабушки родились 2 дочери. А у них в браках – сын и дочка, то есть я и мой двоюродный брат.
У деда не было своей жизни в принципе. Всё, что он мог позволить себе, - самые дешёвые сигареты без фильтра и пиво раз в неделю. Он даже брился всю жизнь хозяйственным мылом и опасным лезвием. Кстати, никогда не резался. Он понимал, что если даст себе поблажку, не сможет откладывать дочкам на образование и замужество. Это были все его накопления.
Браки у моей мамы и тёти сложились непросто. Когда родились мы, стало ещё сложнее. Всё-таки это были 90-е. Инвестицией дедушки было наше будущее, он отдал за этот призрак все свои силы и последние деньги. Сила человека не в росте или комплекции, она в том, сколько он может вынести. Мой великан едва перерос полтора метра, и всё же он был для нас гигантом! На нём держалась вся наша семья.
Всё, что я знаю и умею, все мои взгляды в согласии или вразрез с его, выросли на почве этой жертвы и питаясь его кровью и потом. Такова судьба честного человека и простого труженика в нашей стране!
Пожалуйста, молчи!
Именно эту фразу я стала слышать от дедушки, когда повзрослела. Наверное, этот страх высказаться сидел в нём всегда. Просто когда я была ребёнком, поводов для беспокойства подавала значительно меньше.
А ведь он никогда ничего не боялся! Без страха бросался на защиту женщин от пьяных приставаний в общественном транспорте. На работе спорил с начальством, если знал, что оно неправо. Лез в огонь и в воду, выручая всех подряд, даже совершенно незнакомых.
Но вот выразить своё мнение моему дедушке-силачу было страшно. Это вшито в подкорку. К дому подъедет тёмная машина, несколько ударов, приглушённый крик. Сегодня был человек – а завтра его нет. Не то чтобы это сильно изменилось, ведь гайки с каждым годом зажимаются всё туже.
Современное поколение ослепляют изобилием на прилавках всех мастей. За этим мельканием ярких фантиков ребятам сложно различить главное. У нас больше нет свободы выбирать. Только видимое обилие возможных выборов, которые продуманы за нас.
Когда ты молод, страха значительно меньше. Ведь рискуешь в основном собой. С возрастом ставки всё выше. И ты начинаешь думать: стоил ли отстаивание правды боли близких людей? Ты думаешь над этим долго, пока внутри твоей груди ни рождается оно. Молчание. Наша великая русская ценность. Безграничное терпение, которое лопается, пожалуй, раз в 100 лет.
Борьба за жизнь
Однажды дедушка позвонил мне и сказал, стараясь казаться бодрым, что он заразился. Я сразу всё поняла и позвонила начальнику, чтобы взять неделю на свой счёт. Сказать, что он был недоволен, это слишком мало. Он изливал на меня потоки негодования, не желая слушать о моих обстоятельствах, кричал о безработице и грозил увольнением. Приоритеты я расставлять умею. Положила трубку и поехала в родной город. Были бы мы живые, а работу как-никак найти можно, хоть и нелегко.
Симптомы небезызвестного вируса были налицо. И температура, и потеря обоняния, и прочие радости. Он почти сразу стал задыхаться. Я раз в 2 часа качала его кислородным баллоном. Одного такого хватало на день максимум, а моих финансов хватило на 10 баллонов.
Терапевт к нам почти перестал приходить. Я его не виню, не в человеке ведь дело, а в организации его работы. Больных на участке десятки, если не сотни, а на нас врач сразу махнул рукой. В 80 лет от «короны» поправляются единицы.
Преданные государством
Вскоре дедушку забрали в больницу. Когда кислород в его крови сильно упал, доктора стали ругать меня, упрекая в безответственности. Я очень не хотела его отдавать, предвидя неважный уход в стационаре при таком наплыве больных.
Через неделю его не стало. Мне внушали, что он ушёл из жизни по естественным причинам. Пока в прессу ни просочилась информация о том, как в больнице «вдруг» закончился кислород. Люди задыхались и умирали из-за чьей-то жадности и халатности. Мы потеряли столько жизней!
Забрав дедушкины вещи в «приёмнике», я нашла в сумке одну смену загаженного белья и две чистых. За неделю его так ни разу и не переодели. Я понимаю: в стране очередной кризис, медработников мало, а работы у них много. И всё же он был живым человеком, которого система просто списала в утиль.
Кислород давали более молодым, ухаживали лучше за теми, кто имел больше шансов на выздоровление. Но он всё это время оставался человеком, а не биомусором. В горячем цехе он полжизни обжигал металл, из него делали потом машины, станки и, может быть, ту самую кровать, на которой он умер.
Система, которая побуждает медиков выбирать, кого спасать, а кого бросить, преступна. Наше государство предало своих граждан, оставив их без помощи в самый тёмный час!
Жалкая и печальная доля
Смерть никого из нас не пощадит. Однажды она всех заключит в свои холодные объятия. И всё же, думая о жизни моего дедушки, я не могу сдержать горечь и негодование. Воистину русская земля рождает великанов, титанов духа и подвижников.
Но зачем? Чтобы они влачили ярмо вечной нищеты и непомерной тяжести выживания. Чтобы не знали спокойствия даже в старости, боясь потерять те жалкие крохи, которые государство выделило им. Чтобы, наконец, стали немыми, потому что говорить то, что думаешь, опасно. Чтобы даже конец их жизни был окутан предательством системы. О, жалкая и печальная доля! Бедная и величественная наша земля!