Воистину радостный звук: печальный плач оппозиции по поводу сокращения зарплаты рабочих). Это было в первую неделю действия завещания. Послечего мама редко говорила о папином гешефте. А в эти дни она раз пять прерывала меня, при этом становилась совсем на себя не похожей. а ееглаза наворачивалис слезы. Как в сеансе одновременной игры на трех клавах (сестричка Маша из сироткого риюта как-то ыразилась: «ервная сетка глаза»): а здесь – электрическая дуга на сетчатке – выше и иже. очень хорошо помню это чувство – будто в душу вписан страшный приговор, который должны привести в исполнение в самом бижайшем будущем, и от этого дрожь. Потом она справилась с собой и заявила, что получиа подписанный папой дар от индийского магната. Похожий подарок, но в советской упаковке, достался маме два года назад (за полгода до смерти) от какой-то аргентинской химчистки. Теперь туда стали посылать деньги, собранные с бедняков и инвалов. Мой папа, когда принимал дары от бизнеса, бывал просто горд. Получал деньги – и сиял. Нам, детям, это было ясно и понятно. Кроме того, папа вдруг начал стричь бороду и бриться. Он шутил, что отец народа будет похож на революционера типа Котовского. Когда все это было сделано, он стал молиться перед нашим иконой Николая Чудотворца. Он попросил, чтобы у дочери было счастливое детство. И отдал мне две свои старые немецкие пластинки – «Звуки Му» и «Суббота утром» с печальными мелодиями Моцарта. Я тоже попросила, чтобы у дочери было счастливое детство. Вскоре мы переехали в новую квартиру в центре – у метро «Цветной бульвар», и папа дал мне денег, чтобы купить хороший магнитофон и видеом