Так случилось, что Казан, эта собака-волк, из всего им пережитого особенно запомнил только три события. Он никогда не мог забыть о тех минувших днях, когда он ходил в упряжи, хотя по мере того, как проходили зимы и лета, дни эти в его памяти становились все тусклее и неразборчивее. Только во сне представлял он себе, как его возили в цивилизацию. Точно во сне, проходили пред ним образы первой женщины и тех его хозяев, у которых он когда-то жил. Никогда он не мог совершенно позабыть о пожаре и о драках с человеком и животными и о своих долгих охотах при лунном свете. Но воспоминание о двух событиях было при нем во всякую минуту, точно они случились только вчера; они были так ярки и так незабываемы для него среди других событий, как две северные звезды, которые никогда не теряют своего блеска. Одно из них касалось женщины. Другое - посещение рысью Солнечной Скалы, когда была ослеплена его Серая волчица. Третьей незабвенной вещью было для него жилище, которое он и Серая волчица подыскали для себя на болоте под валежником и в котором они пережили вместе стужу и голод.
Они оставили это болото еще в прошлом месяце, когда все оно еще было покрыто глубоким снегом. В тот же день, когда они вернулись в него, солнце уже ласково сияло и наступили первые роскошные дни весеннего тепла. Повсюду, большие и малые, шумели потоки оттаявшего снега и слышался треск сосулек, зима умирала и на скалах, и на земле, и на деревьях, и каждую ночь после стольких минувших морозных ночей северное сияние отодвигалось все дальше и дальше к Северному полюсу и теряло свою красоту. Не по времени рано стали распускаться почки на тополях, и в воздухе уже понесся ароматный запах хвои можжевельника, кедра и сосны. Там, где всего только шесть недель тому назад властвовали голод и смерть, и молчание, Казан и Серая волчица остановились на краю болота, уже вдыхали в себя весенние запахи земли и вслушивались в шум пробудившейся жизни. Над их головами уже залетали спарившиеся чибисы и, испугавшись их, запищали. Крупная сойка перебирала на солнышке клювом перья. Издали до них донесся треск хвороста, ломавшегося под тяжелыми копытами лосей. С каменистого кряжа позади них долетел до них запах медведицы, старательно отгрызавшей от тополя почки для своего шестинедельного медвежонка, родившегося у нее во время глубокой спячки. В теплоте от солнца и в аромате воздуха Серая волчица постигала тайну супружества и материнства. Она тихонько скулила и толкала слепой мордой в бок Казана. Вот уже сколько дней она по-своему старалась ему что-то втолковать. Более чем когда-либо она испытывала желание забраться в теплое, сухое гнездо у себя под валежником. Она была теперь совершенно равнодушна к охоте. Звук ломавшегося под раздвоенными копытами хвороста и запах медведицы и ее медвежонка теперь уже не производили на нее никакого впечатления. Ей хотелось поскорее добраться до валежника, растянуться там и ждать. И она старалась, чтобы Казан понял ее желание.