Часть 2. Живописец ночей
Глава 1
Неожиданный подъем. "Таблетка". "Не извольте-с беспокоиться".
Мертвых боятся больше, чем живых.
А следовало бы наоборот.
Вы, конечно, помните, господа, что, отдавая долг Родине, я служил, как и вы, еще в Советской Армии. Но речь не об этом. Так вот, служил я в автобате, на Дальнем Востоке. Сначала меня посадили на КамАЗ и я почти полтора года катался с грузами по командировкам. Когда разъехались по домам очередные дембеля, место водителя командира части стало вакантным. Объявили негласный конкурс. Я его выиграл благодаря моему ротному. Без ложной скромности скажу, я был хороший водитель, в технике разбирался и ремонт старался делать вовремя.
УАЗик дали новый, я не знал проблем, появилось даже свободное время. Часто приходилось проводить его в ожиданиях. За эти полгода я прочитал столько, сколько, наверное, теперь не прочту за всю оставшуюся жизнь.
Постепенно я познакомился не только со всеми родственниками комбата, но и с людьми, имевшими косвенное отношение к его семейству. Приходилось возить "самого" и других офицеров нашей части. Я возил его жену и дочь по магазинам и салонам, возил отца, мать, тещу, даже каких-то не то родных, не то друзей, приехавших в гости из Австралии. Ко мне привыкли, полюбили, что ли. Бывал на свадьбах, днях рождения, похоронах. Подполковник иногда пересаживал меня за руль "Волги" или какого-нибудь "Жигуля". А однажды мне пришлось ездить на "таблетке" - санитарном УАЗе…
Как-то ночью, сразу после отбоя, меня разбудил дневальный. Звонил комбат, кстати, я называл его по имени-отчеству, конечно, когда рядом не было солдат или офицеров. Мне было велено немедленно приехать. Я быстро оделся, отправился в гараж, прогрел машину. На дорогу ушло не более пятнадцати минут. Комбат встречал меня у подъезда пятиэтажки в накинутой поверх майки спортивной куртке.
- Товарищ подполковник! Сержант…- козырнул я, но не успел доложить о том, что прибыл именно я и никто другой.
- Олег, у меня к тебе большая просьба, - подозрительно мягко начал подполковник.
- Слушаю, Андрей Николаевич.
- Помнишь, Светлану Петровну возил несколько раз к бабке в деревню? Ну, к той, что сглаз снимает, порчу, лечит что-то там? Дорогу помнишь?
- Конечно, помню.
- Хорошо, вон стоит "таблетка", садись и езжай за бабкой. С тобой едет ее родственник, зять или брат - не знаю! Короче, он для тебя "старший по машине". Все объяснит. Да, чуть не забыл! Вот командировочное. Завтра выспишься. Счастливо!
- Не извольте-с беспокоиться! Доставим-с в лучшем виде-с! - пошутил я. Подполковник как-то скупо улыбнулся, махнул рукой и исчез за дверью с кодовым замком, только появившимся в то время.
"Старшим по машине" оказался угрюмый мужик лет пятидесяти. Одет неплохо. Сухой, неприятно пахнущий табаком. Когда я уселся за руль, он представился:
- Николай,- и протянул мне крепкую жилистую руку.
- А что не на командирской машине? - поинтересовался я.
- Дорогу знаешь? - вместо ответа спросил Николай. Я кивнул. Он молча предложил закурить. "Кэмэл" - узнал я желто-коричневую непочатую пачку и с трудом, при помощи ногтей, выцарапал сигарету.
- Спасибо, - поблагодарил я и повернул ключ зажигания.
Мы быстро выбрались по пустым ночным улицам за город и сразу повернули на восток. Дорога проходила по краю густого смешанного леса. Иногда наш путь пересекали околки, вырвавшиеся за границу тайги. Тогда деревья гасили своими вершинами звезды, и мы видели только небольшой участок дороги, освещаемый светом фар. Я попытался завязать разговор:
- А что, Степановна жива, здорова?
- Умерла, - тихо, без какой-либо интонации произнес пассажир и закурил очередную сигарету. Больше он ничего не сказал, я счел неприличным навязываться. Так и ехали молча, уже минут сорок-пятьдесят. Хорошо накатанная полевая дорога то взлетала вверх на сопку, то так же круто падала вниз. Меня начало подташнивать от таких "полетов" и оттого, что Николай почти не делал пауз между сигаретами. Когда сделалось совсем дурно, я решил остановиться.
- Выскочу на пару минут, - извинился я и спрыгнул на землю.
- У нас мало времени. Мы должны похоронить Степановну до рассвета, - предупредил Николай. Я застыл в недоумении…
- Ее воля. И место она указала, - не дожидаясь моих вопросов, сказал Николай.
Ночь была темная. Звезды слабо светили сквозь облачную пелену. А месяц только-только начал нарождаться. Я отошел к заднему колесу машины... Мой пассажир выпрыгнул с обратной стороны и, вместо того, чтобы вдохнуть свежего воздуха, опять щелкнул зажигалкой. Стало тоскливо и тревожно, сердце сдавила обида на комбата, который дал такое странное задание. И что значит "мы" должны похоронить? "Ведь наверняка полковник знал, что предстоит мне пережить в эту ночь", - думал я.
Нет! Не знал комбат, какие приключения ждут меня, не мог и я представить себе такого!
В пяти километрах от поселка Партизанский, пункта нашего назначения, дорога пересекалась другой. Мой новый знакомый тоном, не принимающим возражений, велел повернуть направо:
- Запоминай, поедешь сюда с мужиками. Когда похоронят Степановну, поставишь свечку, зажжешь и сразу езжай в город. Мужиков оставишь, они сами доберутся. Надо успеть до рассвета, а то бабка не простит. Делай так, как я тебе сказал. Никого не развози, свечку должен зажечь ты, уезжай до рассвета! - Николай говорил тихо, но я чувствовал в его голосе тревожные нотки. Стало жутковато. Чтобы успокоиться, списал тревогу на то, что ночью все видится в другом свете. Я хотел спросить, почему он сам не поедет хоронить бабку, но не успел открыть рот, как странный знакомый достал из внутреннего кармана мятую пачку денег и протянул мне одну купюру со словами:
- Ничего не спрашивай, Андреичу про деньги не говори.
Я сунул сто долларов в карман и подумал: "Солдат спит, служба идет. Какое мне дело до чужих проблем?"
От перекрестка ехали еще минут сорок. Наконец у края надвинувшегося темной стеной леса Николай поднял руку, давая понять, что надо остановиться.
Здесь и находилось кладбище. Было очень темно. Я разглядел лишь несколько поросших травой холмиков, покосившийся деревянный крест да четыре надгробные плиты. Когда глаза немного привыкли к темноте, стало ясно, что это даже не плиты, а широкие, довольно толстые доски, используемые как надгробия. На досках были вырезаны какие-то знаки, похожие на синтез иероглифов и кириллицы. Николай не дал рассмотреть это "народное творчество". Показав, где находится свежевырытая могила, взял меня за локоть и повернул лицом к машине: "Поехали, нет времени". Я пригляделся к циферблату, было четверть третьего. Почему-то сам начал беспокоиться и даже прикинул: "Осталось часа полтора до рассвета"…
Глава 2
"Нельзя налево, только направо". Странные похороны.
Когда в жизни случается плохое,
хочется думать, что это сон. Когда снится
что-то хорошее, хочется верить, что это явь.
Назад ехали быстрее, до Партизанского добрались не более чем за полчаса. Из кирпичного, на высоком фундаменте, дома два довольно приличных мужика вынесли открытый гроб и впихнули его в салон, отгороженный от кабины стеклянным раздвижным окошком. Крышку прислонили к сиденьям вдоль кузова машины. Оба уселись по другую сторону. Все делалось быстро и как-то обыденно. Как будто грузили старый диван, а не провожали покойника. Людей было мало, не больше десяти человек. Молчали. Никто не плакал, не причитал. Не чувствовалось траурной торжественности, и на душе сделалось еще тоскливее. Николай захлопнул заднюю дверь и подошел к открытому окну кабины.
- Если не успеете до рассвета, вези обратно, - коротко напутствовал он меня и махнул рукой в том направлении, куда нам предстояло ехать.
Все происходящее казалось довольно странным. Хотелось найти оправдание таким необычным похоронам. Не придумав объяснения, я, наконец решил воспользоваться лучшим правилом на свете, подходящим к такому случаю: "Не мои проблемы", и немного надавил акселератор. В салоне за спиной тускло горел потолочный фонарь. Я глянул в зеркало заднего вида, и мне вспомнился французский художник начала семнадцатого века Жорж де Ла Тур, прозванный "живописцем ночей". Картина, представившаяся моему взору, была достойна его кисти: две мужские фигуры, выхваченные из темноты слабым светом, гроб, стоящая на боку крышка. К счастью, мне почти не было видно покойной, только нос и светлое пятно лба. Я чувствовал усталость, даже слабость. Временами казалось, что все происходит не со мной либо просто снится.
Наконец доехали до знакомого перекрестка. Я повернул налево и вздрогнул, услышав стук из салона. Мужчина, что сидел ближе, кричал и показывал жестами, что надо ехать направо. На руке, высвободившейся из рукава, красовалась татуировка со знаками, похожими на те, что я видел на надгробных досках. Но в самом облике пассажира ничего необычного не было. Второй мужик, с чертами положительного героя, кивал, выказывая полную солидарность со своим товарищем. Я открыл переборку и начал доказывать, что лучше знаю, куда ехать.
- Если мы ехали в село и повернули направо, значит, из села надо ехать налево! Логично?
- Нельзя налево, только направо, - на все мои доводы дуэт дружно твердил одно и то же.
Наконец терпение кончилось. Сказывалось утомление последними событиями. В сердцах, задвинув створку, я поехал туда, куда считал нужным. Хотелось поскорее покончить со всем, так что сам не заметил, как сильно прибавил скорости, резко объезжая дорожные неровности. Машину подбрасывало на кочках и сильно кренило на виражах…
Сзади, в салоне, раздался какой-то грохот и сразу же стук в окно-перегородку. Резко остановившись, я посмотрел назад - гроб лежал на боку, покойница вывалилась из него. "Положительный" покрутил пальцем у виска, и оба принялись укладывать тело на прежнее место. В какой-то момент голова покойной сильно откинулась назад, и мне вдруг показалось, что она сквозь прищуренные веки посмотрела на меня с укоризной. Чтобы не видеть происходящего в салоне, я отвернулся к лобовому стеклу.
Когда снова поехали, было без двадцати четыре. И опять вспомнилось, что наказывал Николай. Минут через десять машина уперлась в подножие сопки. Дорога закончилась, но кладбища не было. Меня охватило отчаяние. Разум отказывался понимать происходящее, в какое-то мгновение показалось, что я схожу с ума.
- Мы говорили, надо направо, - упрекал первый.
- Логично, не логично, умник нашелся, - ворчал второй.
Мне хотелось только одного - избавиться от похоронной команды, от гроба, крышки, свечи в кармане и укатить восвояси. Мне так захотелось в свою часть, гараж, казарму - куда угодно, лишь бы все это поскорей закончилось!
- Держите гроб! Крепко держите! - крикнул я, метнув такие молнии, что мужики вдруг присмирели и вцепились в края гроба, приготовившись к гонке.
Когда машина проскочила перекресток, начало светать. Не сбросив скорости, я мчался дальше. Гроб подпрыгивал, отрываясь от пола, вместе с ним подкидывало сопровождающих. Меня самого то трясло, то полностью отрывало от сиденья. В общем, на похоронную процессию это мало походило. И если бы кто со стороны сказал: вон, мол, покойника везут, то я думаю, что его тут же скрутили бы и увезли в психиатрическую клинику.