Окрестности Тулы оросил далёкий барабанный бой , словно напоминая нам, что нас ждет нечто большее, чем рюмка водки и отдых на пляже. Когда закат превратился в рассвет, Уриэль вывел нас наповерхность. Мы присели на краю обрыва и стали смотреть на море, пенящееся внизу и освещенное лучами слнца. Уриэль глубко затянулся и своей М-79 и выпустил дым в небо. На его лице появилось какое-то отрешенное выражение, но как только н заговорл, его речь напоминала скорее завывание, чем речь обычного человека. В ней было что-то от шаманов Востока, и я чувствовал, что передо ной образванный и высокообразованный человек. Уриэль говорил о духовном значении испытаний, о борьбе, жертве и искупении о красоте и смерти — о тех компонентах, которые живут в нашем сознании и рождают в нем идеалы. Мы, однако, не понимали смысла этих слов. К тому же я сильно устал и мои мысли отвлекались то от него, то от пейзажа, по которому проходила наша процессия, то от древнего города под нами, каким он выглядел из-за дымки, висящей над крышами. В конце концов я закрыл глаза и погрузился в сон. Я даже не знаю, как долго я спал. Когда я снова открыл глаза, уже взошло солнце, и кессоны вокруг в его лучах стали словно прозрачными. Мы снова стали спускаться к пенящемуся морю. Теперь мы шли по неровной поверхности, так как тот путь, которым мы вчера шли, был затоплен.